Еще Алену слегка тревожило, что мастерам по наведению красоты придется несладко. Может, с таким носом, как у нее, рассчитывать не на что? Как бы не выяснилось, что сделать из нее прекрасного лебедя – непосильная задача!

Ничего, пусть попотеют. Раз им платишь – никуда не денутся. Как говорится, любой каприз за ваши деньги. Хоть бегемота приводи и требуй, чтобы ему сделали макияж.

Неподалеку от дома в соседних дворах Алена присмотрела неприметный, богом забытый салон красоты, чья вывеска выглядела более чем скромно. В эдаком захолустье наверняка не станут привередничать. Наоборот, будут рады любому клиенту.

Существовала и третья причина для беспокойства. Что, если посещать салоны красоты дозволено только совершеннолетним? И у нее потребуют паспорт, как на кассе в магазине?..

По пути в салон Алена завернула в подворотню. Вытянула из-под пальто шарф, обернула разок вокруг шеи, чтобы длинный конец свисал до земли, а второй конец закинула за спину. Распустила волосы и зачесала их на одну сторону. Словом, придала себе взрослый и несколько развязный вид. Чтобы с первого взгляда было ясно: ходить по салонам красоты для нее такая же привычка, как мыть руки перед едой и чистить зубы перед сном.

На крылечке перед дверью ей вмиг стало жарко, вслед за тем она покрылась холодным потом. «Надо же когда-то начинать», – сказала себе Алена и толкнула дверь. На двери тихо звякнул колокольчик. Справа от входа перед зеркалом полулежала женщина, окутанная простыней и с волосами, намазанными чем-то темно-желтым. Напротив располагалась стойка, за которой сидела девица в боевой раскраске и неотрывно глазела в монитор. Рядом на стойке высился прозрачный ящик с призывом, написанным красным фломастером, пожертвовать деньги для бедного ребенка, которому срочно требуется дорогостоящая операция.

Алена несмело приблизилась к стойке и спросила, можно ли сделать прическу, таким детским голоском, как будто еще не достигла возраста, в котором выдают паспорт. Но девица за стойкой даже не взглянула, кто перед ней стоит, человек или бегемот, и застрекотала:

– Что вас интересует? Окраска? Мелирование? Стрижка? Могу записать вас на послезавтра в любое время. Мастер сейчас занята.

Она имела в виду полную даму, которая удивительно легко для своей комплекции порхала вокруг женщины с намазанными волосами.

– Не надо на послезавтра, – торопливо проговорила Алена. – Я послезавтра не смогу, я только сегодня… – Она, как зачарованная, рассматривала раскраску на лице девицы. И отважилась спросить: – А макияж сделать можно?

– Можно, косметолог-визажист как раз свободна.

Не отводя глаз от монитора, девица поднесла к уху телефон и скороговоркой произнесла несколько неразборчивых слов. Полминуты спустя из недр салона выплыла высокая черноволосая дама, в чье распоряжение девица жестом предоставила Алену.

Дама-косметолог провела Алену по коридорчику в маленькую комнатку, где помещался стол со стулом, раковина и узкая койка, вроде больничной.

– Какими кремами и лосьонами пользуетесь? Косметику какой марки предпочитаете?

– Эээ… – Алена напряженно вспоминала, какие косметические марки ей известны. И не вспомнила ни единой. – Я забыла название.

– Полный уход делаем? – осведомилась косметолог.

Алена вообразила, что косметолог имеет в виду стопроцентное усовершенствование внешности при помощи косметики.

– Да, давайте полный, – сказала она небрежно, как человек, который за свою жизнь сделал столько «полных уходов», что и не сосчитаешь.

– Тогда ложимся на кушеточку. – Косметолог протянула Алене полиэтиленовый пакетик на резинке. – Надеваем шапочку.

Алена забеспокоилась. Шапочка, как и «кушеточка», напоминала о больнице. Мало ли что представляет собой «полный уход»… Вдруг это что-то вроде пластической операции?

– Что у вас включено в полный уход? – спросила она с опаской.

– То же, что и у всех, – пожала плечами косметолог. – Очищение, пилинг, маска, массаж…

– А сколько это по времени?

– Не больше двух часов, – заверила косметолог.

Ухлопать два часа на загадочный пилинг и прочее, не имеющее, судя по всему, отношения к наведению красоты, Алене совершенно не улыбалось. Эдак у нее не останется времени, чтобы гулять по городу, притягивая восхищенные взгляды прохожих.

Давать задний ход было ужас как неловко.

– Лучше в следующий раз… – безудержно краснея, пробормотала Алена. – Сейчас только макияж.

– Не желаете маску для улучшения цвета лица?

Алена опешила. В отличие от самого лица, цвет его Алену вполне устраивал. Неужели и тут проблемы? Может, она от смущения так разрумянилась, словно у нее хроническая аллергия или повышенное давление, из-за которого цвет лица делается нездорово красным?.. Вот косметолог и предлагает его исправить.

– Лучше в следующий раз… – снова пробормотала Алена. – А вообще… что его улучшает?

Нездоровый цвет лица, объяснила косметолог, может быть связан с неправильным питанием, а улучшают его продукты, не проходящие тепловую обработку. К примеру, зелень.

– Ешьте больше зеленого салата, – посоветовала она.

И усадила Алену на стул перед зеркалом.

– День рождения? – поинтересовалась она. – Какой-нибудь торжественный случай?

– Важное мероприятие, – неопределенно ответила Алена. – У близких знакомых.

– Значит, делаем вечерний макияж.

Проклиная свое невежество, Алена спросила:

– А какие еще есть?

– Дневной, свадебный, для фотосессии…

– А чем вечерний отличается от дневного?

– Он ярче, заметнее.

«Тратить деньги, так с музыкой», – подумала Алена, а вслух сказала:

– Да, давайте вечерний.

Косметолог расставила на столе баночки и тюбики и взялась на работу. Протирала и промокала Аленино лицо, намазывала его чем-то бесцветным и шпаклевала тональным кремом.

– Глазки увеличим? – спросила она.

– Ага, – закивала Алена. Ей всегда хотелось иметь большие глаза, но природа наделила ее глазами совершенно стандартного размера.

– Тогда глазки закрываем, – сказала косметолог.

Алена послушно закрыла глаза. Ощущая, как по векам гуляет туда-сюда мягкая кисточка, она предвкушала, какой неузнаваемо красивой вот-вот станет. Ладно, пусть хотя бы просто симпатичной. И не благодаря внутренней красоте, которую мало кто разглядит в увеличительное стекло, а по-настоящему…

– Глазки можем открывать, – разрешила косметолог, обводя помадой Аленины губы.

То, что Алена мельком увидела в зеркале, ее как-то насторожило, но всмотреться в отражение не удалось, так как косметолог скомандовала поднять глаза кверху и принялась усердно мазать тушью Аленины ресницы.

– Вот и готово! – заявила она.

Верхние веки блистали, как «дождь» на новогодней елке: их толстым слоем покрывали серебристые тени с металлическим отливом. Пространство между веками и бровями было заштукатурено тенями устрашающего коричневого цвета. Губы стали такими красными, что просто ослепляли. Да, она сделалась неузнаваемой, с этим не поспоришь: сама и то с трудом узнавала себя в зеркале. «Просто я не привыкла выглядеть красиво, – убеждала себя Алена. – Ко всему нужно привыкнуть. Надо же когда-то начинать!» Но радовалась, что никакого важного мероприятия у нее нет и в помине. Она не рискнула бы в таком виде показаться на глаза ни близким, ни дальним знакомым.

Под конвоем косметолога Алена вернулась к ресепшену. Собственный усовершенствованный облик настолько ее ошарашил, что она ничуть не удивилась сумме, которую назвала девица за стойкой (макияж стоил дороже, чем месяц занятий в студии Виктории Викторовны), а на вопрос: «Будете записываться к мастеру?» – ответила как заведенная: «Лучше в следующий раз», – твердо зная, что никакого «следующего раза» не будет.

Алену преследовало странное ощущение: чудилось, что к лицу приросла маска, точь-в-точь как в фильме с тем же названием, где играет Джим Керри. Там колдовская маска врастала в лицо, отчего Джим Керри превращался во всесильного супермена и буйно веселился. Но Алене было не до веселья. Куда там! Она не рискнула бы улыбнуться даже самую малость! Казалось, шевельни она лицевыми мышцами – и штукатурка на лице покроется трещинами. А если ей вздумается заговорить или рассмеяться, здоровенный кусок штукатурки непременно отвалится и с шумом обрушится под ноги. Она и понятия не имела, какие неудобства доставляет салонный макияж. Его обладателю приходится как можно реже моргать, не поднимать и не опускать глаз и молчать с каменным лицом, а чтобы ненароком не улыбнуться, думать исключительно о чем-нибудь грустном, вроде бедных детей, которым срочно требуется операция за миллион долларов.