Итак, СССР за 74 года вместил в себя три этапа его политико-социальной трансформации и смерть. Причем на каждом этапе были свои огромные успехи и большие провалы. И всякий раз внутри каждого из этапов существовали альтернативы, которые могли повести страну по другому маршруту. Если бы в июле 1918 года победили левые эсеры, то революция приняла бы иной облик. А в период 1920-х годов схлестнулись два варианта будущего – «бухаринский» и «троцкистский». Победила «троцкистская» линия, но в сталинской версии – с возобновлением практики «классовой борьбы». Другая неожиданность заключалась в появлении «политики» перегибов. Они затронули все сферы политики: коллективизацию, индустриализацию, кадровую политику, культуру, войну. «Политика перегибов» стала фирменным знаком правления при Сталине. Даже в таких специфических кампаниях, как борьба с космополитами, с формализмом в искусстве, низким художественным уровнем некоторых фильмов, – все доводилось до крайности, до самодискредитации.
После смерти Сталина его соратники первым делом, помимо прекращения репрессий, попытались аннулировать практику перманентных перегибов. Последней вспышкой «культуры перегибов» стали так называемые волюнтаристские загибы Хрущева. За что его, собственно, и погнали из власти. Желание избавиться от перегибов понятно, ибо, по сути, то была политика создания искусственных трудностей («одной рукой лечим, другой калечим»). А вот чем такая, с позволения сказать, «политика» была вызвана – труднейшая задачка для исследователя. Уж больно много в них странностей.
Но перегибами дело не ограничилось. В 1930-х годах, опять же совершенно неожиданно, Сталиным были уничтожены интернационалисты, и вместо предполагаемой революционной войны с фашизмом за Европу получился 1941 год и Великая Отечественная война. С тех пор так и повелось: вместо ожидаемых плановых процессов как черт из табакерки выскакивал поначалу ничем не примечательный «вождь», который реализовывал совершенно неожиданную альтернативу складывающемуся ходу вещей. Получилась уникальная история, осмыслить которую никак не удается, несмотря на огромные усилия многих исследователей. Это тем более удивительно, что человеческое общество живет по вековым канонам и лишь иногда появляются альтернативы бытия. Таковой редкой альтернативой стал коммунизм в марксистской версии. Новая доктрина сочетала в себе идеологическую практику мировых религий, но уже в светском варианте. Христианство и ислам, в отличие от язычества, своей центральной задачей ставили преобразование Человека. Маркс тоже. Но доктрина коммунизма предполагала изменить для этого условия труда и распределения материальных и культурных благ. Без этого, по его мнению, чисто духовные усилия обречены на неудачу, а успехи на уровне отдельных людей-верующих не изменят природу общества и государства, ибо причина зла в эксплуататорской сущности государства и классовом антагонизме. Это глобальная задача, и решаться она должна была также на общемировом уровне.
Марксизм сделал тысячи пассионариев революционерами, чтобы исполнить «научное» предначертание. Социализм же, по мнению марксистов, мог быть достигнут только в содружестве группы высокоразвитых наций. 30 октября 1917 года Троцкий писал: «По окончании этой войны я вижу Европу воссозданной не дипломатами, а пролетариатом. Федеративная республика Европа – Соединенные Штаты Европы – вот что должно быть создано. Экономическая эволюция требует отмены национальных границ. Если Европа останется разделенной на национальные группы, тогда империализм снова начнет свою работу. Только Федеративная республика Европы может дать миру мир»[28].
На тех же позициях в то время стоял и Сталин. В речи на смерть Ленина 26 января 1924 года он говорил: «Ленин никогда не смотрел на Республику Советов как на самоцель. Он всегда рассматривал ее как необходимое звено для усиления революционного движения в странах Запада и Востока, как необходимое звено для облегчения победы трудящихся всего мира над капитализмом. Ленин знал, что только такое понимание является правильным не только с точки зрения международной, но и с точки зрения сохранения самой Республики Советов»[29]. Тем удивительнее была его перемена воззрений и принятие концепции «построения социализма в одной стране». Такая политика предполагала изменить многое…
СССР – уникальное государство по своим масштабам. Все-таки самая большая территория на планете и по числу народов тоже одно из первых. Получается, Советский Союз был «мировой системой» в миниатюре. Предтечей нынешнего Европейского союза. Так было задумано. Но так не получилось.
Сталин в 1930-х годах вроде бы разрешил «гамлетовский» вопрос: быть или не быть социализму в одной стране. Но это решение оказалось промежуточным, временным. Это Китай в древности мог проводить политику блестящей изоляции, но времена изменились. Остров «СССР» не получился.
Коммунисты до Сталина всегда были откровенны и никогда не скрывали своих намерений. О своих целях и задачах коммунисты писали охотно, начиная с «Манифеста Коммунистической партии» 1847 года, в документах 1-го Интернационала и т. д. Да и зачем коммунистам было скрывать свои желания, если своей целью они провозглашали построение общества социальной справедливости, без войн и угнетения. Точно так же не было никакой необходимости скрывать свои желания первым идеологическим глобалистам мировой истории – христианам и мусульманам. Они жаждали создать мировую общину социальной справедливости.
СССР создавался не как обычное государство и не как империя, то есть конгломерат народов под властью Центра, а как цивилизационный лидер, призванный проложить человечеству дорогу в новое будущее. Каким виделось это будущее, можно прочитать в таких романах, как «Туманность Андромеды» И. Ефремова, или ранних произведениях А. и Б. Стругацких. Если же брать политический документ, то видение принципиально иного будущего изложено в Программе КПСС 1961 года. Однако к 1970-м годам стало выясняться, что коммунистическая перспектива сомнительна, а в цивилизационном соперничестве вперед выходят Соединенные Штаты и демократический Запад в целом.
Что мог предложить Советский Союз человечеству в 1970-х годах? Политический режим выглядел устаревшим (вождизм, авторитаризм, демагогия вместо народовластия). По производительности труда реальный социализм оказался не способен обогнать развитые капиталистические страны. Советские ученые могли предложить новые системы ракет, перспективные модели истребителей и танков, но почти ничего из сферы гражданских технологий. Цивилизационный проект «СССР» оказался в тупике. Совершенно иначе обстояло дело в США. Там предложили то, что мы сейчас имеем: всеобщую компьютеризацию, Интернет как глобальную систему связи, переход к «цифровому» этапу жизнедеятельности человечества. Куда более привлекательной выглядела модель либеральной демократии как способ политического существования народов. Это были не бумажные декларации о намерениях, не фантазии о грядущем коммунизме, а реальный вариант настоящего.
Подчеркнем: кроме американского никаких серьезных проектов будущего на тот момент не существовало. Это сейчас заговорили о приближающейся исчерпанности рывка, начатого в 1970– 1980-х годах, но даже критики США не хотят отказываться от достижений новой глобализации – компьютеров, мобильной связи, свободы информации и прочего.
Ответом руководства СССР на вызов времени стала… капитуляция! Команда Горбачева решила отказаться от роли социалистического «динозавра» и уступить дорогу реальному лидеру, заодно взяв у него предлагаемый народам цивилизационный проект (так называемые «общечеловеческие ценности»). Почему-то из этого благого намерения получилось то, что получилось. Опять не то, что хотели и планировали.
Политиков условно можно разделить на три типа. Одни действуют в предлагаемых обстоятельствах и на большее не претендуют. В анналы истории они обычно не попадают и известны лишь специалистам по истории. Других можно отнести к носителям мировых тенденций. Они способствуют внедрению в свои страны мировых достижений в экономике и культуре. Третьих можно назвать реализаторами возможных вариантов будущего. Они идут нехожеными тропами, выступая либо в качестве «архитекторов», либо разрушителей, расчищающих площадку для нового здания. К типу реализаторов относится Дэн Сяопин, взявший на себя задачу демонтажа маоистской тупиковой модели. Таковыми попытались быть Горбачев с Ельциным, но им оказалось не под силу быть архитекторами и созидателями. Они не были государственными деятелями по духу, а лишь по должности, а Сталин – был. Он обладал качествами и разрушителя, и архитектора одновременно. Созданный им государственный механизм, пусть и с переделками, просуществовал 35 лет после его смерти. Вопрос только – что за вариант он реализовал?
