Во II части трилогии «Христос и Антихрист» — «Воскресшие боги» Д. С. Мережковский вкладывает в уста своему герою — гениальнейшему человеку Возрождения Леонардо да Винчи такие слова о достоинствах наглядного примера: «Глаз дает человеку более совершенное знание природы, чем ухо. Виденное достовернее слышанного... В словесном описании — только ряд отдельных образов, следующих один за другим; в картине же все образы, все краски являются вместе, сливаясь в одно, подобно звукам в созвучии...» (Мережковский Д. С. Собр. соч.г В 4-х т. (Б-ка «Огонек»). М., 1990. Т. 2. С. 41).
ВЫРАЗИТЕЛЬНОСТИ РЕЧИ. Выразительная — значит разящая, поражающая, сильно воздействующая, впечатляющая. Выразительность трактуют еще как художественную убедительность. Эффект достигается за счет применения ораторских средств выразительности — так называемых стилистических фигур.
«Дорогое отечество, тебя скоро перестанут узнавать твои дети; затем они растерзают тебя и наложат на тебя цепи. Что я говорю!.. Сами они, погружая свои человекоубийственные руки в вашу кровь, будут терзать ваши трепещущие внутренности и внутренности в бледных грудях ваших жен и детей. Вот плоды ваших лишений, вашего недоедания, ваших трудов, ваших опасностей, ваших ран, ваших битв, ваших побед, или, вернее, вот плоды вашего слепого доверия, вашего глубокого успокоения» (Марат Ж.-П. Памфлеты. М., 1937. С. 51).
В этом маленьком отрывке мы найдем такие средства образной речи, как метафоры, эпитеты, градации, повторы, восклицание, обращение. К сожалению, нашим теперешним ораторам они мало известны. Поэтому сплошь и рядом слышим такое: «Я бы думаю, что мы...»; «необоснованно, без всяких к тому оснований» (тавтология); «обусловить всех тех условий», «основополагающие положения» и т. д.
Наука о красноречии — риторика — выработала специальные стилистические фигуры, но мы упрямо не желаем воспользоваться опытом, оправдавшим себя на протяжении тысячелетий. В результате в речах постоянно встречаются грамматические конструкции, рассчитанные для глаз, для книжной речи, а не для уха. Ни ритма, ни интонации, ни такта, ни паузы, ни остроты, ни краткости. Монотонные, длинные предложения. Обидно, что многие наши ораторы выглядят сегодня так убого.
Запомните и воспользуйтесь хотя бы некоторыми стилистическими фигурами из того большого набора, которым располагает риторика.
РИТОРИЧЕСКИЙ ВОПРОС. Самая выразительная риторическая фигура утверждения мысли, заложенной в вопросительной фразе. На такой вопрос слушатели, как правило, отвечают молчаливым согласием или добровольным одобрением. Причем без всякой аргументации. Приведем пример такого вопроса.
«В чем же дело? Не нужна, что ли, ароматная клубника зимой, извлеченная из полимерного пакетика и восстановленная за 5 минут до первоначальной свежести? Или мы заинтересованы в дальнейшем наращивании емкостей овощебаз и домашних холодильников вместо того, чтобы иметь в кухонном шкафу набор пакетов с фруктами, дольками свежего лука? Неужели мы против сухого и «теплого» мороженого, доступного всем детям даже в разгар осенних простуд?»
При необходимости усилить воздействие оратор после вопроса вслух как бы утверждает выработанное сознанием слушателей согласие. Проследите, как делал это Н. И. Бухарин.
«Год живет партия без Ленина. И суждено ей жить без него, живого. Сумеем ли мы хоть немного приблизиться к ильичевской мудрости? Сумеем, если будем непрестанно учиться у него. Сумеем ли мы приблизиться к ильичевской беспристрастности, к отсечению всего личного в политике? Сумеем, если будем учиться у него. Сумеем ли мы вести в его духе партию, с ней вместе и через нее рабочий класс и крестьянство? Сумеем, если будем учиться у Ленина, Ильича, у нашего учителя и товарища, который не знал мелочности, который был смел, решителен и осторожен. Мы должны суметь, ибо этого хочет рабочий класс, которому отдал жизнь свою товарищ Ленин» (Правда. 1925. 21 января).
Сама мысль (тезис) может быть изложена перед риторическими вопросами или после них. Напомним фрагмент из речи М. С. Горбачева на XVIII съезде советских профсоюзов.
«Всем нам нужно по-новому подойти к осмыслению роли трудового коллектива и в обществе, в том числе в экономической сфере, и в жизни каждого советского гражданина.
Кто, кроме трудового коллектива, может по-настоящему видеть общественное лицо каждого человека, определить меры социальной справедливости не в общем и целом, а конкретно, так сказать, поименно?
Кто лучше всех знает, где исчерпаны возможности, а где еще скрыты немалые резервы?
Где и кем честно сделано все возможное, а где нормой стала работа «спустя рукава»?
Наконец, где еще человеку проявить свои права и обязанности подлинного хозяина, как не в своем коллективе, на своем рабочем месте?» (Правда. 1987. 26 февраля).
Риторический вопрос заставляет аудиторию мыслить активно, подводит к добровольному согласию, ненавязчиво склоняет слушателей к мнению оратора.
ПОВТОР. Эффект этой фигуры не меньше, чем риторического вопроса. Как слушатели мы невнимательны к фразам, и большинство из них пролетает мимо нашего сознания. Мозг не все фиксирует в долговременной памяти. Надо не менее четырех раз повторить мысль, чтобы она отразилась в сознании. В повторении должны быть те слова, которые несут эту мысль.
«В капиталистическом мире все продажно, все покупается; все является товаром, все превращается в золото и золото превращается во все» (Г. В. Чичерин).
«В науке нет ничего незначительного. Каждое новое, более точное измерение, каждый новый верный расчет, каждое новое наблюдение не только повышает уверенность в знании и надежности уже добытого и известного, но и раздвигает границы неведомого, прокладывает к нему новые пути.
Нет предела человеческому разуму, нет предела его возможностям» (академик И. Петроянов-Соколов).
Повтор слова (или группы слов — анафора) позволяет заострить внимание на мысли, создает ритм в речи, облегчает запоминание существенного.
В качестве примера анафоры приведем отрывок из самозащитительной речи Георгия Димитрова на Лейпцигском процессе 1936 года:
«Я защищаю себя самого как обвиняемый коммунист. Я защищаю свою собственную коммунистическую революционную честь.
Я защищаю свои идеалы, свои коммунистические убеждения.
Я защищаю смысл и содержание своей жизни».
ГРАДАЦИЯ. Еще одна наиболее часто применяемая риторическая фигура. Представляет собой расположение слов, чаще всего синонимов, в котором каждое последующее выразительнее, эмоциональнее, чем предыдущее. Познакомимся с градацией на примере.
«Талант лидера предполагает прежде всего волю, целеустремленность, жесткость, переходящую «при надобности» в жестокость, отсутствие предрассудков. Брежнев владел этими качествами больше и лучше, чем его соперники, а посему и возобладал. Слабое наполнение его интеллектуального пульса и гедонизм, граничащий с развратом, разложением и казнокрадством, не должны заслонять это обстоятельство» (Стуруа Мэлор. Две фотографии к одному портрету. С. 16).
В этом примере — две градации с возрастанием эмоциональных оценочных характеристик.
Градации позволяют наращивать и снижать эмоциональное воздействие, варьировать напряжением чувства за счет нагнетания признаков. Это хорошее средство предупреждения монотонности, так как слова в градации произносятся с подъемом или спадом высоты звучания.
АНТИТЕЗА. Эта сильнейшая фигура также должна быть известна оратору. В антитезе противопоставляются отдельные слова с различным значением, словосочетания и даже целые фразы. Этот оборот усиливает нужную мысль за счет сопоставления феноменов, оценок, суждений. Антитеза удивляет необычностью сочетания слов, производит на людей ошеломляющее воздействие. Она проводит резкую грань в оценках и склоняет слушателя к определенному мнению.
«Слушайте, молодые люди, старика, которого во младости старики слушали» (обращение императора Августа к знатным дворянам).
«У человека с коротким умом язык обыкновенно бывает слишком длинным» (афоризм).
