Сначала необходимо было избавиться от пластиковой кожи.

Решившись, Крон сделал надрез на левой руке и попробовал содрать лоскут, но от резкой боли едва не потерял сознание. Однако после нескольких неудачных попыток дело наладилось. Крон умудрился с помощью скальпеля срезать тонкий слой на грани между пластиком и кожей. Наутро он подклеивал то, что содрал ночью, чтобы ничем не отличаться от своих многочисленных безликих – пока что! – коллег.

Наконец глубокой ночью Крон завершил свой мучительный труд. Он срезал последний кусок пластиковой кожи и отложил его в сторону. Дело шло к рассвету. Вотвот стены начнут наливаться утренним светом, и механическая рука протянет из ниши брикеты завтрака. Затем ударит гонг, знаменуя начало нового дневного цикла...

Крон аккуратно свернул старый вязаный шарф, подаренный Учителем. Учитель рассказывал, что счастливцы, обитающие в верхних ярусах, носят набедренные повязки. А другого материала, кроме шарфа, у Крона не было.

Когда после повелительного сигнала гонга Крон выскочил в коридор, здесь уже было полно спешащих людей. Бледные после гипнотического сна, они походили на безмолвных призраков. Даже кварцевый загар не скрашивал их лиц.

Невысокая фигура отделилась от общего потока и юркнула в узкий проход, протиснуться в который можно было только боком. Крону показалось, что сторожевой фотоэлемент изумленно мигнул, но раздумывать было некогда. Теперь одна надежда вырваться отсюда, пробиться наверх.

Худенький мальчик, пугливо оглядываясь, поправил набедренную повязку и шагнул в капсулу. В просторной капсуле было пусто, только плотный мужчина, пыхтя, возился у пульта.

– Поехали, что ли? – бросил он, не глядя. Крон что-то пробормотал.

– Ладно, ладно, уж и пошутить нельзя, – примирительно сказал мужчина. Он стер с панели несуществующее пятнышко. – Я, знаешь, когда опускаюсь в эту преисподнюю, становлюсь сам не свой. Так и жду, что меня кто-нибудь зацапает, напялит дурацкую пластиковую шкуру и превратит в одного из этих несчастных воспитателей. Понимаю, конечно, бояться нечего. Третий ярус давно заполнен, но ничего поделать с собой не могу. А тут еще ты подливаешь масла в огонь...

Крон сидел ни жив ни мертв. Он забился в изогнутую стенку, отделявшую заднее сиденье. Крон понимал, что лифтер принял его за кого-то другого, и с ужасом думал, что будет, когда обман откроется.

– Не хочешь отвечать – не надо, – сказал лифтер. – Включай антиграв!

Крон мигом сообразил, что сейчас они двинутся наверх и что речь идет о противоперегрузочном устройстве. Учитель рассказывал об опасных перегрузках, которые возникают при ускоренном движении. Да и сам Крон, когда его препарированная память начала понемногу восстанавливаться, часто припоминал сны, связанные с космическими полетами. В этих полетах значительное место занимала борьба с перегрузками. Люди перемещались по кораблю в манипуляторах, без которых были беспомощны, словно младенцы. Но даже хитроумные манипуляторы не спасали их от ужасной силы тяжести, если ускорение звездолета было слишком велико.

Что же ему делать сейчас?.. Как включается антиграв, Крон не знал. Но не обращаться же к лифтеру. Он сразу обнаружит ошибку, и тогда...

Пол дрогнул. По тому, как отяжелели руки, Крон понял, что капсула двинулась вверх.

В одном из фильмов-снов Крон видел запуски первых людей в околоземное пространство. Это были, конечно, не документальные кадры. По старинным рисункам и схемам были воспроизведены первые бустеры. Крону запомнилось, как пилоты пытались преодолеть перегрузки. Они старались лечь в направлении, перпендикулярном движению ракеты.

Этим опытом Крон воспользовался сейчас. Он вытянулся на узком шершавом сиденье. Пахло потревоженной пылью, нагретым металлом и почему-то старой кожей, хотя ее, конечно, и в помине не было в этом маленьком царстве синтетики.

Капсула стремительно набирала скорость – тело мальчика окаменело от тяжести. Рука затекла, но изменить ее положение было невероятно трудно.

Он дышал медленно и неглубоко. Кто-то невидимый накладывал на грудь одну за другой стальные пластины. И когда дышать стало совсем невмоготу, кто-то одним ударом сшиб все стальные пластины. Кровь прилила к голове, и Крон почувствовал, что лежит на мягчайшей перине: наступила невесомость. Он вовремя ухватился за подлокотник – иначе летать бы ему по всей капсуле, словно пылинке в прожекторном луче.

– Остановить на Среднем? – услышал Крон вопрос лифтера.

Крон промолчал – он боялся голосом выдать себя. Да и что он мог ответить?

– Хорошо уж. Остановимся. Я зла не помню. Только смотри недолго там любезничай – шеф к одиннадцати велел быть на месте, – добродушно проворчал толстый лифтер.

Крон изо всех сил вцепился в подлокотники, чтобы не взлететь к потолку капсулы. Подъемник качнулся и замер.

– Значит, догово... – лифтер поперхнулся. Глаза его округлились. Он смотрел на мальчика, словно на джинна, внезапно выскочившего из почтенной бутылки со стандартной невинной этикеткой.

Крон, не отрывая глаз от лифтера, сделал шаг к люку.

– Постой! Кто ты?..

Крон одним прыжком отскочил к люку и рывком открыл его. Выскакивая, он больно ушибся плечом. Рассеянный матовый свет ударил в глаза.

Сзади донесся вопль, от которого у Крона сжалось сердце. Расталкивая людей – часть их была, как Крон, в набедренных повязках, часть – в странных серебристых одеяниях, – Крон бросился к единственному знакомому предмету, который он успел увидеть, – это была бегущая лента, точь-в-точь такая же, как там, в Третьем ярусе. Минуя промежуточные ленты, Крон прыгнул на самую быструю. Одновременно он успел ухватиться за поручень. От рывка потемнело в глазах. И снова – переходы, туннели и стены, стены, стены...

И вдруг, словно по мановению волшебного жезла, стены исчезли. Это было похоже на чудо. Задохнувшийся от восторга Крон вертел головой во все стороны – стен не было. Потолка не было тоже.

Крон сошел с ленты и медленно побрел по упругому пластику. Пластик поглощал звуки. Здесь было безлюдно. Это и есть поверхность Земли, о которой рассказывал Учитель? Странно. Крон представлял ее совсем не такой. Огромные аппараты, упругая поверхность пола – явно искусственного происхождения. Где же птицы и зелень? Где небо и солнце? Где, наконец, люди?

Мальчик обрадовался, когда из-за кубического аппарата, плоскости которого, ежесекундно меняли цвет, отчего казалось, что они подмигивают, появилась согбенная человеческая фигура. Человек был стар, очень стар. Дрожащей рукой запахнул он тунику и поднял на Крона выцветшие глаза.

– Почему ты здесь? – спросил старик, когда мальчик остановился перед ним.

– Я искал путь наверх, – сказал Крон.

– Зачем?

– Увидеть солнце. И небо.

– Небо? Ну и как, видел ты его?

– Но вот же оно. – Крон указал вверх. – Над нами.

Старик прислонился к кубу.

– Какое же это небо, – сказал он. – Это просто пластиковый купол. С меняющейся окраской. И пластиковый пол. И прозрачные пластиковые стены, чтоб им пусто было.

– А это... Разве это не поверхность Земли?

– До поверхности, говорят, еще добрых два десятка миль. Я там не был. Всю жизнь провел в этой проклятой коробке. Знаменитый киберолог. В прошлом! А теперь я им уже не нужен, старик кивнул на окружающие автоматы. – Сами собой руководят, вот какая штука. Но куда я денусь? Здесь вся моя жизнь. Вот и брожу... без толку, конечно. – Старик махнул рукой. Он вздохнул и продолжал: – А я тоже слышал... Интересно, какое оно, небо?

– Почему же ты пытался пробиться к нему?

– Первый ярус. Как туда проникнешь?

– А это... Разве это не Первый ярус?

– Второй. Да кто ты такой? – спросил старик со вновь проснувшимся подозрением.

– Я... из Третьего яруса, – вырвалось у Крона, и он тут же пожалел о сказанном.

Но старик принял слова мальчика за шутку. Лицо его осветилось улыбкой, отчего неожиданно помолодело.

– Эге, да ты, я вижу, шутник, – сказал старик. Но улыбка тут же сбежала с его лица... – Третий... – медленно произнес он. – Тот, кто туда попал, уже не возвращается. Говорят, человека там лишают памяти... Да мало ли что еще выдумывают.