— Обвиняемого неоднократно рассматривали как шпиона, к которому во избежание худшего нужно применить решительные меры. На основании сведений, которыми располагаете вы, поддерживаете ли вы эту версию?

— Нет.

— Как бы вы определили общественное положение обвиняемого?

— Он эмигрант, — ответил Аллен.

— Не правда ли, побуждения обвиняемого невозможно рассматривать как враждебные роду человеческому?

— Нет ничего невозможного, — сказал профессор Аллен, потому что он был воплощенная честность. — Обмануть можно и самого хитрого из нас. Но не думаю, чтобы меня обманули. Таково мое мнение, чего бы оно ни стоило.

Адвокат вздохнул:

— Как мне уже тут напоминали, мнение — это еще не доказательство. — Он опустился на стул, ворча себе под нос: — Хуже некуда! Какое несчастье!

— Пятый свидетель!

— Десятый свидетель!

— Шестнадцатый свидетель!

Шестнадцатый был последним в списке обвинения. Свидетелей могло быть в пять раз больше, но и этого хватало за глаза! И у них было что предложить для окончательного всеобщего приговора, соответствовавшего если не здравому смыслу, то по крайней мере предрассудкам — вполне убедительное, продуманное предложение о том, как поступать с кочующими формами жизни: терпеть их, дать им под зад коленом или сделать что-нибудь еще хуже. к настоящий момент стоял вопрос об общественной безопасности, и решать, стоит ли подвергать себя риску, должна была сама общественность. Имея это в виду, все шестнадцать свидетелей обвинения составили грозный обвинительный акт против странного златоглазого подсудимого, покушаясь не только на его свободу, но и из саму жизнь.

Чувствуя себя хозяином положения, прокурор обращает повелительный взгляд на обвиняемого и приступает к допросу:

— Без дураков — зачем вы прилетели на Землю?

— И вы думаете, мы в это поверим?

с трудом выводит на доске Мэт.

— На что же вы надеетесь?

Прокурор смущен. В поисках соответствующего саркастического ответа он молчит с минуту, пока не находит другой путь допроса.

— Так ваш собственный мир вас не устраивал? Что же вам в нем не нравилось?

— То есть вы были там отщепенцем?

— А наш мир вы рассматриваете как подходящую мусорную свалку для таких отщепенцев, как вы?

Мэт не отвечает.

— Я считаю, что ваше утверждение — сплошная чепуха, что вся эта ваша история — просто выдумка. Полагаю, что причины вашего появления здесь глубже и неблаговиднее, чем вы хотите нам представить. Пойду дальше и скажу вам, что и прибыли-то вы сюда не из района Проциона, а откуда-то гораздо ближе, с Марса, например,

Мэт по-прежнему хранит молчание.

— Да знаете ли вы, что инженеры-конструкторы межпланетных кораблей подвергли ваш потерпевший крушение корабль длительному и серьезному обследованию и составили отчет об этом?

Мэт стоит совсем спокойно, смотрит отсутствующим взором вдаль и ничего не говорит.

— Знаете ли вы, что, хотя, по их мнению, ваш корабль превосходит все до сих пор сделанное нами в этой области и способен совершать полеты далеко за пределы Солнечной системы, тем не менее он не может достичь не только Проциона, но и Альфы Центавра?

— пишет на доске Мэт.

— И вы продолжаете упорствовать, будто вы прибыли из системы Проциона?

Прокурор недоуменно разводит руками.

— Ваша честь, вы слышали, что говорит это существо. Его корабль не мог долететь до Земли с Проциона. И все же оно прилетело с Проциона. Чудовище непоследовательно либо в силу своего слабоумия, либо потому — и это, видимо, более вероятно, — что оно неумело лжет. Поэтому мне представляется едва ли целесообразным дальнейший…

— выводит каракулями на доске Мэт.

— Ну вот! — Мистер прокурор саркастически показывает на доску. — Обвиняемый ехал на астероиде! Ничего себе выход из им самим созданного тупика — на астероиде, не больше и не меньше! — Он сдвинул брови и посмотрел на обвиняемого. — Ох, и длинный путь вы, должно быть, проделали!

— Значит, вы посадили корабль на астероид и, пролетев на нем много миллионов миль, сэкономили таким образом горючее? Вы никогда не слыхали о математической теории вероятностей, по которой вряд ли можно найти свободно плавающий астероид в каком бы то ни было районе космического пространства?

— соглашается Мэт.

— И все же вы обнаруживаете такой именно астероид, который вместе с вами проделывает весь путь сюда? Самый поразительный из космических кораблей, не так ли?

— Ну хорошо, — с легким презрением соглашается прокурор. — Девяносто девять миллионов вместо ста или сколько там должно быть. И все-таки это поразительно.

— продолжает уверенно писать Мэт, —

— Так если бы вы сели на другой астероид, вас могло занести куда-нибудь еще, да?

— дрожащей рукой пишет Мэт.

— Не будьте так уверены в этом. — Прокурор засунул пальцы в карман жилета и зловеще посмотрел на обвиняемого. — Если истинные ваши цели, истинные мотивы хоть немного похожи на те, что вам приписывают наши всегда бдительные газетчики, то ваша защитительная речь должна быть безукоризненной, она должна убеждать. Представленный же сейчас вами вариант абсолютно бездоказателен. Кроме голословных утверждений, утверждений уродливого иноземца с неизвестными нам намерениями, мы, суд, ничего от вас не получили. — Он передохнул и закончил: — Можете вы представить на рассмотрение суда что-нибудь более существенное, чем ваша фантастическая история?

— пишет Мэт медленно, устало.

Прокурор отвергает это заявление резко и безжалостно:

— Сколько еще вам подобных находится сейчас в нашем мире и проводит в жизнь свои подлые планы, пока вы тут в полном блеске славы морочите нам головы?

До сих пор подобная мысль никому не приходила в голову — ни тем, кто находится в зале, ни за пределами его. Теперь с полдюжины репортеров втихомолку корили себя за то, что вовремя не набрели на эту ценную идею и не воспользовались ею. С самого начала предполагалось, что на планете пребывает всего лишь один пришелец, что он в надежных руках. Но ведь, действительно, где гарантия того, что десятки, а то и сотни других не скрываются в тени, не ждут своего часа? Люди переглядываются, беспокойно ерзают на своих местах.

— пишет мелом на доске Мэт.

— Правда. Пожалуй, это первое ваше свидетельство, которое не вызывает сомнений. Ведь эксперты в отчете показали, что корабль, на котором вы прибыли, одноместный, так что, очевидно, вы были на нем один. Но сколько еще ваших кораблей приземлилось примерно в это же время?