Потом был тост «За Романовых!», за которым последовал возглас «За прекрасных дам!», имевший самое прямое отношение к Марии Федоровне, и в рядах царственных особ, почувствовавших облегчение после очередного официоза, пошло движение — все заинтересованные лица начали собираться вокруг императора Российской империи — а молодежь опять вернулась к костру, не забыв захватить с собой алкоголь и свежеприготовленные мясные с рыбными закуски.

К моей немалой радости Соня, проводившая время с нашего с ней разговора в обществе старших родичей, присоединилась к нам и даже уселась на лежак рядом со мной, причем я чуял, что девушка на меня не просто не обижается, она испытывает нечто похожее на мстительное удовлетворение. Ее следующие слова, произнесенные как можно тише, подтвердили мои ощущения:

— Ну что, Алексей, рад приезду бабушки с дедушкой? — улыбалась норвежка.

— Очень, — кивнул я, ожидая продолжения.

— А бабушка твоя, я слышала, принимает самое активное участие как в управлении империей, так и в делах рода?

— Водится за бабушкой такой грешок… Очень умная и хитрая старушка, а уж власть как любит!

— Я заметила, — теперь кивала Соня. — А еще я заметила, что понравилась ей, как и твоему деду, кстати.

Бл@дь! Если норвежка меня с Ванюшей читает как открытую книгу, то остальных… Вот я идиот — надо было деда с бабкой предупредить! Хотя… бесполезно.

— Я чего сказать-то хотела, Алексей, — Соня была прекрасна и таинственна в отсветах костра, — теперь тебе деваться некуда, придется за мной ухаживать вполне официально. А я, — она горделиво выпрямилась, — буду делать вид, что мне твои ухаживания не так и интересны.

Вот уж хрен тебе по всей… Нет, так девушке говорить нельзя. Хрен тебе, и все!

— Сонечка, душа моя, — я перешел на русский, — бабушка с дедушкой мне могут приказывать по многим вопросам, но только не по таким. Дальше продолжать?

— Ты уже сегодня и так много чего наговорил, — девушка явно расстроилась, считав мою реакцию. — Я пока потерплю, потом посмотрим. А сейчас налей мне чуть-чуть белого вина и передай вон ту ужасно вкусную рыбку…

За разговорами мы просидели больше часа, пока император Российской империи с супругой не пожелали к нам присоединиться, желая лично удостовериться в хорошем настроении членов делегации. Общение с молодежью в неформальной обстановке у императорской четы получилось достаточно легким и непринужденным — если царственный дед больше времени уделил молодым людям, расспрашивая тех в основном о событиях на Ибице и подробностях прошедшего турнира, то бабка общалась «о своем, о девичьем» с нашими красавицами. Естественно, звездой опять выступила Аня Шереметьева, но остальным тоже «перепала» толика внимания императрицы. Не стала исключением и Елена Панцулая, которой императрица заявила при всех:

— Не переживай, деточка, я по просьбе Алексея уже взяла твою судьбу под свой личный контроль.

«Какая просьба? Что старшие Романовы опять придумали?» — пронеслось у меня в голове, но вслух я ничего так и не сказал, решив выяснить отношения с бабкой наедине при удобном случае. А старая змея уже плотоядно разглядывала смущенного Петрова:

— Сашенька, мальчик мой, ты сегодня на турнире руки свои гениальные не повредил?

— Спасибо за заботу, государыня, все в порядке, — художник опустил глаза. — Джузеппе был аккуратен.

Мария Федоровна повернулась к младшему Медичи:

— Джузеппе, прими за Сашеньку отдельную благодарность!

Вскочивший итальянец поклонился:

— Рад стараться, ваше величество!

Благодарный взмах рукой, и Джузи садится на лежак, внимание же императрицы переключается на Соню Ольденбургскую, а потом на сестер Гримальди и Стефанию Бурбон. Нейтральные разговоры плавно перешли на обсуждение последних веяний европейской моды, а черту под разговорами о близлежащих бутиках, торгующих шмотьем и украшениями, подвел улыбающийся император:

— Дорогая, прошу прощения, но не стоит забывать — время у нас ограничено. Может, девушки завтра тебе устроят соответствующую экскурсию?

— Отличная идея, дорогой! — встала Мария Федоровна, за которой поднялись и все остальные присутствовавшие. — Девочки, завтра все дружно идем на шоппинг!

Когда императорская чета удалилась, мы с облегчением выдохнули, а Коля пробормотал:

— Умеет бабушка взбодрить, даже когда старается выглядеть добродушной и заботливой.

— Дед у нас тоже не подарок, — улыбался я.

— Это точно! Лыбу будет давить до первого залета, а там…

Брат потянулся за бутылкой и налил мне вина, потом дернулся сказать что-то еще, но передумал, а мне было все понятно и так…

Около десяти часов вечера родитель забрал меня из нашей компании и подвел к одному из шатров, в углу которого сидели царственный дед и китайский император, занятые оживленной беседой. Причем оба они даже внешне не скрывали взаимной неприязни, а уж на чувственном фоне ненависть к друг другу просто зашкаливала!

— Как ощущения? — поинтересовался отец.

— Отвратительные, — поморщился я.

— Потерпи, сын, скоро дед нас с тобой должен позвать, а ты уж там… Но в рамках.

— Опять используете меня в качестве страшилки?

— Прости, сынок, но в этом случае мы должны использовать все средства убеждения, и твоя репутация полного отморозка пришлась как нельзя более кстати. — Родитель вздохнул: — Эти ускоглазые только язык прямых угроз воспринимают. Побудешь Злобырем, если понадобится?

— Пользуйтесь на здоровье, — вздохнул я в ответ.

— Спасибо, Лешка. Ты же слышал поговорку с родины дедушки Донни, что добрым словом и пистолетом можно добиться гораздо больше, чем просто добрым словом?

— Мой небольшой жизненный опыт эту поговорку полностью подтверждает, — не удержался от ухмылки я. — Отец, может, китайца прямо сейчас гневом слегка мотивировать? Чтоб, значит, не кочевряжился?

— Лишнее… О-о-о, похоже, твое присутствие не понадобилось…

И действительно, закончивший трудные переговоры царственный дед подходил к нам с явно довольным видом:

— Саша, сегодня же вечером свяжись с младшим братом, пусть к нашему возвращению подготовит достойную награду для рода Пожарских.

— Сделаю, — кивнул родитель.

— Лешка, — дед оглядел меня, — тебе ничего не предлагаю, знаю — деньги и награды тебя не интересуют. Короче, придумаешь что-нибудь сам, но в рамках.

— Про рамки — кто бы сомневался, — не удержался от вздоха я.

— Вот-вот! — назидательным тоном произнес он. — А сейчас возвращайся к молодежи, не дело их надолго без присмотра оставлять. У нас же, сам понимаешь, график плотный, столько еще вопросов предстоит с главами правящих родов до утра обкашлять…

***

И опять удалось поспать не больше пяти часов — в десять утра нас с братьями поднял дед Владимир:

— Подъем, бойцы! Через сорок минут завтрак, а в полдень мы должны быть во дворце Гримальди!

Первым поднялся Александр, он же и принес из бара нам с Николаем по бутылке с ледяной минералкой.

— Когда старшие спать успевают? — задал хмурый Коля мой вчерашний вопрос. — Мы вчера с пляжа во сколько, в пятом часу уходили?

— Ага, — мы с Сашей оторвались от бутылок с благословенной жидкостью.

— А веселье еще продолжалось! Капец! А во сколько бабушка сказала девушкам на лобби приходить?

— К двенадцати.

— Они явно к Гримальди не идут. А чего тогда нас во дворец дергают?

— Через сорок минут за завтраком узнаем, — я поставил пустую бутылку на прикроватную тумбочку. — Кто первый в душ?..

— Итак, господа, — оглядел нас князь Гримальди, и его голос гулко отозвался в зале приемов, ставшем для нас в последнее время практически родным, — будем начинать. Как мне сказали главы родов, все молодые люди проявили завидное упорство и наотрез отказались раскрывать подробности… инцидента, закончившегося дружеским поединком только благодаря вмешательству Алексея. Эти же вышеуказанные главы родов решили привлечь меня в качестве посредника, чтобы между ними не осталось никакого недопонимания, обид и тем более противоречий, могущих привести в дальнейшем к обострению отношений между родами. Начнем с Медичи. Умберто, слушаем тебя.