Мои наблюдения и умственные изыски были прерваны появлением в спортзале четырех мужчин в строгих костюмах, возглавляемых седым, резким в движениях стариком с властным взглядом, сила которого чувствовалась даже на расстоянии. «Процессия» подошла практически вплотную, оглядела копошащихся колдунов, после чего старик покривился и уставился на меня:

– Молодой человек, доложите, что здесь происходит?

– Иван Олегович, – я повернулся к Кузьмину, – не подскажите, что это за очень грозный дедушка?

В том, что дедуля имеет какое-то отношение к спецслужбам, я нисколько не сомневался, посторонние по Кремлю, да еще и в открытую, не шарятся.

– Его высокопревосходительство генерал-лейтенант Михеев Иван Владимирович, – поморщился продолжавший валяться на паркете колдун. – Начальник Дворцовой полиции. Здравия желаю, ваше высокопревосходительство! – Кузьмин попытался лежа принять некое подобие стойки смирно, даже руки вдоль тела вытянул.

– Уже три года, как генерал-полковник, Иван Олегович! – хмыкнул старик, продолжая смотреть только на меня. – Дольше бегать надо было. Итак, молодой человек, повторяю вопрос, хоть это и не в моих привычках, что здесь происходит?

Мощный папаша у моего начальника охраны, раз смеет у меня подобное спрашивать, да еще и обращается «молодой человек», наплевав на титул. В том, что он меня прекрасно знает в лицо, я даже не сомневался.

– Ваше высокопревосходительство, – вытянулся я, – прошу прощения, не признал! А происходит тренировка личного состава подразделения «Тайга».

– Почему фактически объявили тревогу, отозвав с дежурства остальных сотрудников подразделения? – генерал нахмурился.

А в зале появился мой отец в сопровождении Прохора.

– Не могу знать, ваше высокопревосходительство! – продолжал тянуться я.

Михеев заиграл желваками и указал на продолжавших находиться без сознания колдунов:

– Это что, похоже на обычную тренировку?

– Своя специфика, если вы понимаете, о чем я, ваше высокопревосходительство!

А отец с Прохором остановились за спинами этих четверых.

– Своя специфика? Если я понимаю? Молодой человек, я не слепой и прекрасно вижу, что на вверенном мне объекте случилось ЧП! Внимательно слушаю подробности.

– Не могу знать, ваше высокопревосходительство!

– Ясно, – кивнул генерал и перевел взгляд на все-таки «соизволившего» усесться Кузьмина. – Вопрос тот же, Ваня, что за херня произошла, раз даже ты с пола подняться не в состоянии?

– Не могу знать, ваше высокопревосходительство! – криво улыбнулся тот и многозначительно посмотрел Михееву за спину.

Генерал обернулся, хекнул и обрадованно заявил:

– На ловца и зверь, как говорится! Александр Николаевич, не желаешь ли поделиться с нами подробностями? А то твой крайне деятельный сынишка вместе с не менее проблемным дружком молчат как рыбы об лед.

Отец же виновато развел руками:

– Сам не в курсе, дядька Иван! Давай я все выясню и тебе доложу.

– Уж будь любезен, – кивнул старик. – И предупреждаю сразу, мне на территории Кремля подобного… безобразия не надо, так что попрошу тебя проконтролировать, чтобы Алексей, Ваня и Влад вместе со своей «Тайгой» забавлялись где-нибудь в другом месте. Да и Канцелярии в целом это тоже касается. Надеюсь, что был услышан, Саша.

– Конечно, дядька. – Отец кивнул.

Когда Михеев с сопровождающими лицами покинули «место ЧП», родитель показательно тяжело вздохнул:

– Чую, Лешка, твоих рук дело. Давай колись уже, а выражение «не могу знать, ваше императорское высочество» чтобы я от тебя не слышал.

Ответить я не успел – вмешался кое-как поднявшийся на ноги Кузьмин:

– Лешка не виноват, это все я по своей дурости спровоцировал. Отойдем? – он многозначительно посмотрел на отца, а когда тот кивнул, попросил: – Проша, будь так добр, помоги старому боевому товарищу. – И протянул воспитателю руку.

– Однако! – хмыкнул тот, взял Колдуна под локоток и окинул меня оценивающим взглядом. – Раз уже нашего Ванюшу до печенок пробирает, я начинаю волноваться. Хотя волнуюсь я уже довольно-таки давно, как со Смоленщины в Москву перебрались, так сразу нормально спать и перестал…

Устроились мы в том углу, из которого я ранее принес Алексию.

– Ну, внимательно слушаю, – вздохнул отец и уставился на Кузьмина.

Тот сделал вид, что смущен, откашлялся и начал:

– Ничто не предвещало беды, планировалась обычная тренировка личного состава…

– Лирику побоку! – буркнул родитель.

– Ага, понял… Задача, поставленная перед царевичем, была проста и незатейлива – держаться, пока остальные колдуны будут пытаться на него настроиться, тем более физическое состояние царевича делать это вполне позволяло. В один прекрасный момент я лопухнулся, будучи уверенным, что царевич выдержит и не такое, и приказал всем пяти тройкам напасть на него одновременно, ну и… Царевич неожиданно применил очень сложный даже для меня прием, называемый «Присоска» или «Воронка», это когда сознание противника тобой фактически поглощается. Подобный метод применил покойный Тагильцев при первой встрече с царевичем, но использовал его явно не с целью уничтожения, а для съема информации и морального запугивания.

– Ближе к телу! – прервал его отец. – Подробности вместе с исторической справкой напишешь в рапорте.

– Есть! Почувствовав, что царевич находится в некоем подобии транса и не реагирует на мои команды, а остальные колдуны уже фактически не могут ему сопротивляться, я принял решение о физическом воздействии на Алексея. Это принесло свои плоды, царевич вышел из транса и кинулся исправлять ситуацию. – Кузьмин повернулся ко мне. – Надеюсь, Алексей, ты осознал всю пагубность подобных экспериментов, проводимых без согласования и надзора более опытных товарищей?

– Осознал, – кивнул я. – И проникся. В свое оправдание могу сказать лишь то, что делал это все не специально. В голове что-то щелкнуло, ну и потянул в себя колдунов…

– Потянул он! – вздохнул отец и вновь посмотрел на Кузьмина. – Ваня, я согласен с генералом Михеевым, пора заканчивать ваши тренировки на территории Кремля, так что… А теперь быстренько обозначь мне перспективы восстановления прежней формы у пострадавших колдунов.

– Даже загадывать не буду, Саша, – поморщился тот. – Если я приду в норму край завтра к вечеру, то вот в отношении остальных ничего утверждать не возьмусь. Понимаешь, эта присоска…

– В рапорте все укажешь, – отмахнулся отец. – Их в больницу класть надо, или в своих комнатах в арсенале отлежатся?

– Хватит комнат, – уверенно кивнул Кузьмин. – Да и в больнице эти курсантки у нас лежат, а такое поступление взрослых мужиков не останется незамеченным. Нам же разговоры за пределами рода не нужны?

– Ты прав. Я побежал, Прохор за главного. Если возникнут проблемы с привлечением для помощи дворцовых, можете смело ссылаться на меня.

– Есть…

Через полчаса в спортзале остались только мы с Иваном, Прохором и Владиславом Михайловичем, всех остальных колдунов при помощи дворцовых отправили по комнатам, унесли в мои покои так и продолжавшую спать Алексию, с которой, по заверениям Кузьмина, было все нормально.

– Ну, Алексей, и что это было? – тон Лебедева не предвещал для меня ничего хорошего.

– Иван называет это «Присоской», – пожал плечами я. – Сам не знаю, как она у меня получилась…

– Ваня? – Лебедев теперь смотрел на Кузьмина.

– А что Ваня? – буркнул тот. – Как в том анекдоте: «А что я? Я сама охренела!»

– Ясно. Методикой поделитесь?

– Не доросла «Тайга» до присоски, – отмахнулся Кузьмин. – В том числе и ты. Даже у меня она не получается в годном для боевого применения виде. А вот у нашего вундеркинда… – Все взгляды уперлись в меня. – Эффективность на уровне. Сами на своей шкуре испытали, еще потренируется – и…

– Это да… – Лебедева аж всего передернуло. – До сих пор мерещится, что меня тянет в никуда, в какое-то ничто, а я, сука, даже дернуться не могу! Страшное ощущение! Ваня, я про эту присоску только слышал краем уха, может, даже и от тебя, так что будь так добр, опиши все ее последствия для моих бойцов, как быстро они оклемаются? Я-то, похоже, еще легко отделался, а вот остальные, в том числе и вояки наши новенькие…