– Да, Григорий Михайлович. У нас там еще отдельные кабинеты есть, а также малый зал. Уверена, вам понравится.

– Нисколько не сомневаюсь.

После ужина «взрослые» остались в столовой, ожидая, пока натопится баня, которую они собирались «вдумчиво проинспектировать с пивом и рыбой», а мы приготовились встречать наших друзей, которые и собрались к девяти часам вечера. Не знаю, почему я решил, что Аня Шереметьева не приедет, она явилась и в хорошем настроении, чем удивила даже Николая с Александром. А самое хорошее настроение было у Елизаветы, которая сразу же после ужина нашла себе новую «подружку» по имени Алексия, «живущую» на третьем этаже и поющую девочке разные веселые песенки.

– Машенька, – Сан Саныч с хищной улыбкой смотрел на императрицу, – до меня тут слухи дошли, что Катька Гагарина сразу же после родов может скоропостижно… заболеть?

– Может, – спокойно кивнула та.

– И что мы будем делать? Особенно в свете сегодняшних… открытий чудных?

– Саша, говори прямо, не виляй! – поморщился император.

– Как скажешь, Коля. – Сан Саныч хмыкнул. – Есть два варианта: или Александр остается безутешным вдовцом, или снова женится…

– И заводит в новой семье еще детишек, – продолжил за родного брата Петр, – которые вполне могут оказаться очень одаренными и усилят род. Теперь-то понятно, что дело было не в покойной Лизке Пожарской, а в сильной крови самого Александра.

– А о конфликте в роду вы не подумали? – теперь хмыкала императрица. – Алексей хоть и признанный, но по факту незаконнорожденный, а если у Александра в новом браке сын родится? Да еще и такой же… одаренный? Вы себе масштаб конфликта представляете? Империя вздрогнет! И не только империя!

– Брось, Маша! – отмахнулся Сан Саныч. – Алексей резко набирает авторитет в роду, для младшего поколения он вообще кумир и пример для подражания! А пока там у Александра сын родится, пока вырастет, воды знаешь сколько утечет. И про Елизавету не забывайте, по факту, Алексею ее воспитывать придется, никто другой с ней не справится.

С минуту в кабинете императора стояла тишина, пока Владимир Николаевич не сказал:

– Предлагаю пока этот вопрос оставить открытым и дождаться, когда Катька разродится. А уж там…

– Принято, – согласились присутствующие.

– Леша… Леша… Вставай…

Не знаю, была ли тому виной моя вчерашняя досада по поводу «профуканного» появления на территории особняка Лебедева, но на этот раз чуйка сработала как надо – аккуратное движение Елизаветы из ее покоев в сторону моих подсознание засекло и тело разбудило, но я остался лежать с закрытыми глазами.

– Братик, вставай… – сестренка перешла к активным действиям и стала теребить меня за плечо. – Уже десять утра, а вы все спите…

А как мне не спать до десяти, если гостей мы с Сашкой Петровым, Марией и Варварой проводили только около двух часов ночи, а лег я только в четыре, после того как отдался Алексии со всем пылом нерастраченной юности?

…Вечер, как мне показалось, вполне удался: Мария получила своего Андрюшу Долгорукого, Варвара с Петровым и Гримальди увлечённо копались в планшете художника, а потом и вообще пошли к нему в «мастерскую» на «экскурсию», Джузеппе с Александром Романовым устроили импровизированный турнир по тому, кто больше приятностей наговорит Стефании, а мы с Николаем, Натальей, Евгенией, Тамарой и Анной Шереметьевой исполняли в этом соревновании роли судей. Елизавету полностью взяла на себя Алексия, на первом этаже они появились несколько раз, а около одиннадцати сестренка с очень важным видом со всеми попрощалась и благополучно пошла ложиться спать. Наши взрослые «вдумчиво изучали баню» и нам не мешали, дворцовые с «Тайгой» тоже, так что стояли «тишь, блажь, и божья благодать». В два часа ночи гости засобирались по домам, а уже «нарядные» Николай с Александром и Джузеппе, напротив, решили поехать в «Каньон» продолжать приятный вечер и «подбивали» на это и нас с Сашкой Петровым. Что характерно, на Андрея Долгорукого они даже не смотрели. Если я сразу отказался, и братья тут же от меня отстали, то художника они уговаривали довольно-таки долго и практически уломали, но тут «вмешалась» Кристина Гримальди, всем своим видом продемонстрировавшая молодому человеку недовольство.

– Шурка, – начал я, когда мы с ним остались в коридоре третьего этажа одни, – на твоем месте, после всех этих гримас Кристины, я бы принципиально поехал в «Каньон».

– Ты не на моем месте, – буркнул он.

– Именно, Шурка. А со стороны, как ты знаешь, всегда виднее. К чему веду, дружище, ваши отношения с Гримальди меня касаются постольку-поскольку, а вот то, как вы их выносите на «суд общественности», задевает очень даже. Так, глядишь, по примеру Кристины и остальные девушки тебе указявки начнут раздавать, и она сама первой уважать перестанет. Мысль уловил?

– Уловил, – вздохнул Петров. – И что делать?

– Поговорить с Кристиной. Если она понимать откажется и начнет нести что-то вроде: «Вот вообще не понимаю, о чем ты?» или «Александр, у нас же отношения, и ты должен уважать мое мнение», – придется тебе, дружище, включать свою мужскую гордость на полную и расставаться с Гримальди, потому как дальше будет только хуже.

– Лешка, ты сам себе противоречишь, – прищурился художник. – Вика постоянно над тобой прилюдно стебется, бьет, и ты ей это спокойно позволяешь, а меня после этого еще и жизни учишь.

– Виктории стебаться над собой и бить я именно что позволяю, и те, кто это видит, прекрасно все понимают. Кроме тебя, похоже… – хмыкнул я. – Это две большие разницы, Шурка. Она и над тобой стебется, и ты, что характерного, ничего оскорбительного в этом не видишь. Ведь так?

– Так, – кивнул он. – Согласен, неудачный пример.

– Давай я тебе подскажу: Юсупова и Долгорукая, особенно Юсупова, ну, еще Демидова. Вот уж кого приходилось на место ставить резко, потому как нормальных слов эти отмороженные девахи не понимают, привыкнув в своих родах ко всеобщему обожанию и вседозволенности. И ничего, Шурка, дружим и нормально общаемся. А вообще, бери пример со своего отца, который, уж извини, терпит-терпит вые… закидоны твоей мамы, а потом ка-ак…

– Да, батя такой, – с гордостью заявил улыбающийся Петров. – Мама потом долго шелковой ходит. Слушай, а почему сегодня Инги Юсуповой не было?

– Она со всей семьей под домашним арестом, – пожал плечами я. – Князь Юсупов имел неосторожность в один блудняк от жадности влететь.

– Вот же… – нахмурился Шурка.

– Если тебе интересны подробности, можешь завтра с Прохором на эту тему пообщаться.

– Знать ничего не хочу! – художник замахал руками, развернулся и пошел по коридору в сторону своих покоев. – Спокойной ночи!

– Спокойной, – улыбнулся я ему вслед.

А про себя еще раз отметил, что уж кем-кем, а дурой Инга Юсупова не была, раз не только прислала мне лекции по всем предметам, но и прикрепила к ним отдельно домашние задания по каждой конкретной теме.

– Леша, вставай…

Не открывая глаз, я резко сграбастал Елизавету в охапку. Девочка взвизгнула и залилась смехом:

– Лешка, так ты не спишь!

– Уже нет. Тихо, Лизонька, Алексию разбудишь…

– А я уже тоже не сплю, – потянулась под одеялом та. – Доброе утро, ваши императорские высочества!

– Доброе утро! – сказали мы с сестрой в один голос, и девочка продолжила: – Алексия, а ты мне сегодня песенки еще попоешь?

– Обязательно, Лизонька, только нам с Алексеем надо встать, умыться и почистить зубки. Ты уже свои зубки почистила?

– Уже давно. И позавтракала тоже. – И продолжила обиженным тоном: – А Маша с Варей все еще спят и подниматься не собираются, как и папа. – Девочка встала. – Я вас в гостиной подожду. – И вышла из спальни.

– Закончились, похоже, у нас беззаботные денечки, – не удержался от комментария я.

– Не помню, когда у тебя, Лешка, было по-другому. – Алексия перелезла на мою сторону кровати и обняла. – А сестренка твоя очень даже милая девочка. И, да, Лешка, беседа вчера со мной Прохором была проведена, задачи озвучены, акценты расставлены.