— Всенепременно буду, Алексей Александрович.

Когда ко мне подошли отец вместе с дедом Михаилом, я напрягся и, как оказалось, совсем не зря:

— Смотри сюда, Алексей, — дед сходу показал мне экран своего телефона.

Сколько я ни приглядывался, так ничего в этих буквах и цифрах и не понял, за исключением отдельных слов и знакомых фамилий: Пожарских и Демидовых.

— Куда смотреть-то?

— Проехали! — дед убрал телефон. — Короче, Лешка, вокруг да около ходить не буду. Князь Демидов уже дал роду Пожарских заработать довольно-таки крупную сумму и сделает это еще раз, если твое императорское высочество соизволит поужинать с князем.

— Охренеть! — обалдел я. — А больше князь никаких условий не ставил? Типа, может, мне с ним потом еще и ночь надо будет провести? Извините, дорогие родичи, но на содомию я не подписывался! Ублажайте своего Демидова сами!

— Алексей… — поморщился дед. — Прости, я неправильно выразился. На ужине будет присутствовать и его внучка, княжна Евгения.

— Так это смотрины! — дошло до меня. — А не кажется ли вам, что это мы с вами должны Демидова на ужин пригл… вызывать, а не он нас?

— Традиции… — развел руками дед и посмотрел на цесаревича, ища у того поддержки.

— Алексей, послушай, — начал отец, — ты абсолютно прав. Кроме того, твое присутствие на ужине не будет рассматриваться как наше, а тем более твое согласие на брак с княжной Демидовой. Это просто ужин, вот и все, да и род Пожарских на ровном месте заработает.

Что самое интересное, такая совершенно беззастенчивая «торговля» родичем не вызвала у меня никакого отторжения. «Торговали» все и буквально всем: связями, возможностями, положением, детьми и внуками. Так чем я был хуже или лучше остальных? Единственное, чего я хотел, чтобы при «торговле» считались и с моим скромным мнением, а лучше всего, конечно, собой «торговать» самостоятельно и без всяких там посредников! Это и выгоднее, и самооценку поднимает с чувством собственного достоинства! Но и об интересах рода с интересами близких не надо было забывать, а посему:

— Я подумаю.

Готового уже что-то сказать отца жестом остановил дед:

— Вот и славно, Алексей! На вечер вторника постарайся ничего не планировать.

— Вот видишь, Саша, я был прав, когда говорил, что сразу с денег разговор с Лешкой надо было начинать. — Князь Пожарский с цесаревичем подходили к императорской чете. — Твой сын в этом плане очень похож на государя: сначала проорется, когда это позволяет ситуация, а потом нормально общаться начинает. А на ужин Лешка явится, ему уже сейчас интересно, что же это у нас в столице за князь такой дерзкий с Уральского хребта нарисовался. А я начинаю волноваться за фамильное гнездо, как бы эти двое не поцапались и не разнесли особняк к чертовой матери…

Императорская чета встретила князя и цесаревича заинтересованными взглядами:

— Как я понял, все прошло удачно? — улыбался Николай.

— Михаил Николаевич был на высоте, — кивнул Александр.

— Коля, — нахмурился Пожарский, — если внук с Демидовым мой особняк сравняют с землей, вы мне новый построите! В два раза больше!

— У тебя, Миша, в соседях некие Трифоновы проживают из не сильно родовитых? — вопросом на вопрос ответил продолжавший улыбаться император.

— Да, прямо за стеной, как раз в сторону Лешкиного особняка. И что?

— Так вот, к ним не так давно Виталька Пафнутьев с визитом заглядывал и предложил Трифоновым переехать в район Патриарших, там и особняк побольше, и территория неплохая со свежим ландшафтным дизайном. Ты представляешь, Миша, Трифоновы с радостью согласились на этот очень выгодный обмен. — Император усмехнулся. — К чему я веду, ах да! Документы о собственности на соседний с вами особняк род Пожарских через фельдъегерей получит уже завтра. Миша, решай сам, будете вы объединять участки или оставите как есть, а еще лучше посоветуйся с сыновьями.

— Государь, это царский подарок! — поклонился князь, прекрасно зная, сколько именно стоит земля в этом районе, а уж про дивиденды в виде репутационных очков и говорить не приходилось.

— Машу благодари. — Император глянул на довольную супругу. — Это она всеми этими вопросами занималась.

— Государыня! Машенька! — Пожарский на секунду припал к протянутой руке. — Нет слов!

Через несколько минут к ним подошли великий князь Николай Николаевич и князь Долгорукий:

— Коля, — обратился к императору последний, — у нас тут небольшая проблемка образовалась…

— Говори.

— Алексей Александрович уже «попал в деньги», а свое выступление на турнире начинал еще в качестве князя Пожарского, да и взнос за молодого человека платил Миша. Вот я и решил уточнить, как будет правильно поступить в этой ситуации и никого при этом не обидеть?..

Император долго не думал:

— Все оставляем на усмотрение Пожарских, наш род ни на что претендовать не будет, а уж Миша с Алексеем сами пусть определяются по всем финансовым вопросам.

Пожарский с достоинством кивнул, а Долгорукий мысленно выдохнул: от этого ублюдка малолетнего за последние три месяца у него и так было проблем выше крыши, хоть этот вопрос Романовы сняли!

«Отбыв» в «Метрополии» положенное приличиями время и попрощавшись с уже изрядно «нарядными» любителями бильярда, которые и не думали прекращать веселье, вовсю пользуясь гостеприимством Долгоруких, я к пяти часам вечера вернулся к себе в особняк, где тут же начал получать поздравления с победой от братьев и Сашки Петрова.

— Откуда вы узнали? — поинтересовался я.

— Да мы как бы в тебе и не сомневались, — пожал плечами Николай. — А потом еще и Прохор нам сообщил результаты встречи.

— Понятно… Прохор, как всегда, все знает. Когда в училище поедем?

— К семи. И советуем поужинать, на губе баланду дают отвратительного качества, только и хватает, чтобы ноги не протянуть.

— Спасибо за совет, — поблагодарил я братьев. — Поужинаете со мной?

— Без вопросов.

— Вика не появлялась? — Девушка еще утром укатила к родичам.

— Пока не было.

Прохор в гостиной так и не появился, и пришлось мне самому тащиться на кухню просить приготовить ужин пораньше.

— Леш, — замялся ходивший за мной хвостиком Петров, — я портрет государя закончил. Может, взглянешь?

— Без вопросов. Давай еще Колю с Сашей для объективности позовем?

— Давай, — кивнул он.

Когда мы вчетвером зашли в покои моего школьного друга, в нос сразу же ударил специфический запах красок.

— Шурка, это не дело, — пробормотал я. — Как ты тут вообще спишь? Надо будет тебе отдельную мастерскую выделить.

За все время проживания Петрова у меня в особняке я ни разу не заходил к нему в покои, уважая право друга на личное пространство. Вместе проводить время места хватало: была и гостиная, и столовая, и бильярдная. То же самое касалось и других моих домочадцев.

— Я регулярно окна открываю, — начал оправдываться он. — Это с портретом государя пока нельзя, чтобы краска не заветривалась…

— Будет тебе отдельная мастерская, — повторил я. — Показывай произведение искусства!

И он показал…

Твою же бога душу мать!

Портрет государя, написанный в том же характерном стиле, что и портрет князя Пожарского, был просто великолепен! Царственный дед смотрелся крайне авантажно, но без выпячивания этого, в глазах с легким прищуром легко читались ум, цепкость, хитрость и обостренное чувство собственного достоинства, а китель с «иконостасом» сидел естественно и все вышеперечисленное только выгодно подчеркивал.

— Не знал бы, что это император, — пробормотал рядом Николай, — так бы и процитировал классика: «Слуга царю, отец солдатам»…

Я мысленно согласился с братом, потому как дед на портрете был действительно живым, а не как на тех фотографиях, которые висят у разных там чиновников по кабинетам.

— Шурка, — воскликнул Александр со всегдашней своей непосредственностью, — ты просто талантище! Даже я, всегда с равнодушием относившийся ко всем этим вашим изобразительным искусствам, захотел себе что-нибудь этакое! В парадке и пусть пока с единственным орденом на груди!