Прежде Паоло в Лазурном замке никогда не бывал. Там, вообще, со времени осады и разрушения замка войсками короля Филиппа Красивого, казнившего магистра ордена Жака де Моле, никто, кроме Борджа не появлялся. И никто, даже сами романские герцоги с их несметными богатствами, не удосужился восстановить последний оплот знаменитого ордена.

Предание гласит, что замок — точнее, его руины, достались герцогам в наследство от одного из предков, служившего великому магистру, но, как и многое в истории Борджа, их неожиданное соприкосновение с низвергнутыми храмовниками так и осталось тайной на долгие годы.

В свое время рыцари-тамплиеры были публично обвинены королем в колдовстве, и потому жители окрестного побережья верили, что в замке царит дьявольская сила. Именно от нее Борджа черпали свое могущество, именно, здесь, под присмотром дьявола, они хранили свои сокровища.

Когда-то Джованна де Борджа мечтала, чтобы на ее могиле в Лазурном замке выложили из бесценных камней, хранящихся в «ларце Борджа», ее портрет — копию работы Боттичелли. Она знала, чего хотела, знала, что материала для подобного шедевра на острове имеется в избытке.

То, что Паоло увидел внутри замка, казалось невероятным. Но, выслушав его, Джулио с горечью подумал не о сокровищах, а о том, что на этом свете однажды умирает даже самая сильная любовь. И сколько бы ни воспевали поэты силу человеческого сердца и его лучших чувств, которые выше богатства, мудрости и власти, возможно, где-то и совершается подобное, но только не там и не тогда, когда речь идет о герцогах де Борджа.

Чезаре де Борджа отнюдь не был скуп с теми, кто верно служил ему, и окружавшие его воины церкви, в том числе и Паоло де Монтероссо, ни в чем не знали отказа и купались в роскоши. Но такого богатства, которое открылось взору Паоло в Лазурном замке, он не видел никогда.

Это было богатство, которое не просто дает возможность безбедно жить и наслаждаться радостями мира.

Целые россыпи оливково-зеленых хризопразов и хризобериллов, которые в бликах света, пробивавшегося сквозь расщелины в стенах, мерцали красными отблесками, фисташковые, густо-розовые и золотистые как вино топазы, карбункулы, пламенно-алые и сияющие внутри четырехугольными звездами, огненно-красные аметисты, играющие фиолетовыми и оранжевыми искрами, иссиня-черные сапфиры, рубины с кулак величиной, червонное золото и жемчужно-белый лунный камень, индийские агаты и сердолики, всполохи гранатов и венидов, и многоцветные ручейки алмазов…

Этого могло хватить, чтобы купить весь мир, купить королей, императоров, простых рабов. Этого хватило бы, чтобы заполучить власть над всеми людьми, стать правителем Вселенной, повелителем судеб, подобным Богу и Дьяволу.

Сокровища лежали прямо под ногами, никем не охраняемые: бери — не хочу…

Паоло так и не понял до конца жизни, но Джулио, неоднократно обдумывая происшедшую с его братом трагедию, пришел к выводу, что не менее коварные, чем Медичи, но даже более изощренные Борджа, любившие устраивать своим вассалам проверки на преданность, подстроили Паоло последнюю ловушку: душа Джованны хотела знать, насколько был достоин ее человек, которого она любила.

Паоло не выдержал испытания. Отбросив тело Джованны, он как безумный стал собирать горстями сокровища и рассовывать их по карманам, он набил ими сапоги и шапку, так что едва смог идти. Он в один миг превратился во владельца целого состояния, и вокруг не было никого, кто мог бы воспрепятствовать ему. Никто не видел его, никто не остановил.

Или почти никто. Даже мертвая, Джованна наблюдала за ним. И когда, нагруженный сокровищами, он убегал из замка, бросив ее тело посреди зала в грудах драгоценных камней, он вдруг услышал, что в царящем вокруг безмолвии пронесся шорох — кто-то пошевелился.

У самого выхода Паоло обернулся. Ему показалось, что изуродованное тело Джованны слегка повернулось в его сторону, и глаза ее приоткрылись. В ужасе он бросился прочь. Бросив на острове ничего не понимающего проводника, он прыгнул в рыбацкое суденышко, принялся грести к берегу. Добравшись до суши, долго искал место, где можно временно спрятать свои находки.

Только ночная прохлада вернула ему разум. Ужаснувшись своего поступка, Паоло в кромешном мраке отправился назад на остров. Однако найти Лазурный замок смог только на рассвете.

Золотой галеры на месте, где она вчера бросила якорь, уже не было. Она исчезла вместе со всеми людьми, которые на ней находились. Поначалу Паоло не волновался — они могли просто уплыть вслед за ним. Найти галеру Борджа на побережье не составит труда — ее все знают. Но ужас обуял его вновь, когда он во второй раз поднялся в замок, чтобы исполнить свой долг — похоронить Джованну.

Хоронить оказалось некого. Тело герцогини исчезло, исчезли россыпи драгоценностей вокруг. Внутри развалин было мрачно, холодно и пустынно, под разрушенными сводами надрывно кричали какие-то птицы. Ничего. Ни следа, ни волоска на голых плитах.

Испугавшись, что он сошел с ума и все происшедшее просто привиделось ему, Паоло поспешил назад, думая в страхе, что и его сокровища утром обратились в ничто. Но нет, спрятанный клад оставался цел и невредим.

Решив во что бы то ни стало найти похитителей Джованны, — а граф де Монтероссо был уверен, что ее похитили вместе с кораблем охочие до сокровищ пираты, Паоло вернулся в Рим, желая отдохнуть, перевести дух после пугающего приключения, и только после этого начать свою охоту.

Однако самое страшное в его жизни еще только начиналось. С тех пор как ларец Борджа оказался у него, граф более не знал ни минуты покоя. Уже на следующий день после его отъезда из Марселя в Рим папские агенты разузнали у проводника, с каким грузом отправился на родину граф де Монтероссо, и… началась погоня, длившаяся годами. Алчный папа Климент VII, мастер подковерных интриг и политических разворотов, настиг Паоло в Польше. При помощи иезуитов его подловили ватиканские лазутчики и отобрали драгоценности. Он был тяжело ранен в стычке и едва живой добрался до Рима, однажды поздно ночью, когда за окном, не переставая, лил дождь, постучав в дверь своего родного брата.

В первый миг Джулио не узнал Паоло. Брат постарел и был очень плох. Кардинал, приближенный к папе, рисковал всем, скрывая в своем доме безумного еретика, каким объявили в Ватикане бывшего воина церкви, но Паоло оставался единственным родным человеком для Джулио, их объединяла любовь к Джованне и долгая, верная служба Борджа.

Джулио укрыл брата и долго лечил. Увы, поправляясь, Паоло все больше укреплялся в намерение вернуть себе ларец. Эти проклятые камни, похищенные в Лазурном замке, не давали ему покоя, они сосали из него жизнь, он терял рассудок при мысли, что они более не принадлежат ему.

И вот тогда ради брата, которого он нежно любил с детства, и в какой-то мере ради Борджа, которые никогда бы не позволили никому чужому глумиться над их достоянием, во имя всего, чем он был обязан дону Родриго, открывшему перед никому не нужным бедным мальчиком яркий и светлый путь, Джулио пошел против святой церкви и совершил подлог. Он понимал, что Борджа никому и ничего никогда не делали и не дарили зря. Они всегда умели спросить свой долг. Теперь пришла его очередь платить. Платить за всю свою безбедную жизнь, некогда столь щедро преподнесенную старшим из них.

Воспользовавшись тем, что он имел свободный доступ в папский дворец, Джулио выкрал из покоев папы Климента ларец Борджа, подведя под удар другого невинного человека. Он же посоветовал Паоло бежать подальше из Рима, вообще, из латинских стран, бежать туда, где у папы нет власти — в веротерпимую Османскую империю, неведомую Персию или далекую православную Московию. Иначе…

Иначе, если Паоло поймают вновь, сомнений, кто помог ему, уже не будет — погибнут оба.

Долго и мрачно смотрел Паоло на портрет Джованны, висевший тогда в доме Джулио в Риме. Он не проронил ни слова, молча завернул «ларец Борджа» в плащ и в полночь покинул дом.

Больше Джулио никогда не видел брата. Через некоторое время после отъезда Паоло до кардинала донеслась весть, что Паоло был убит в далекой дикой стране каким-то татарином, а ларец с камнями похищен московитами…