– Спасибо, – кивнул господин Мория. – Так что же мне делать? – громко сказал он. Широко разведя руками, он прошел мимо механика к окну и стал глядеть на улицу. Молодой человек проследил за ним взглядом, он, казалось, не мог сообразить, был ли этот вопрос риторическим или нет. – Ну же! – сказал господин Мория.

Он похлопал техника по плечу, затем указал на Хисако:

– Как бы ты поступил на моем месте? Эта дама одна из лучших виолончелисток в мире.

Во всем мире! И вот впервые за долгие годы… да что там годы – за десятилетия она наконец-то решила принять приглашение и отправиться в Европу, чтобы давать концерты и мастер-классы… А лететь на самолете – ни в какую! Молодой человек смущенно улыбался.

– Самолеты разбиваются, – сказала Хисако.

– Корабли тонут, – парировал господин Мория.

– На кораблях есть спасательные шлюпки.

– Ну, а на самолетах парашюты! – брызгая слюной, выпалил Мория.

– Я не уверена, Мория-сан. Господин Мория повернулся к механику.

– Спасибо, извините, что оторвал вас от вашего дела.

Молодой человек благодарно взглянул на него и снова уселся на корточки.

– Возможно, в России ситуация изменится, – сказал господин Мория, покачав головой. – Может быть, там снова откроют железнодорожное сообщение.

Он вытер шею носовым платком.

– Возможно.

– Ох уж эти советские! Ха! – в сердцах бросил господин Мория в сторону открывающейся перед его взором панорамы Токио и досадливо покачал головой.

Хисако провела рукой по лбу, лоб был в испарине. Затем она снова сложила руки на коленях.

У мыса Доброй Надежды будет штормить! – заявил господин Мория, выражая своим видом глубокую осведомленность.

– Насколько мне известно, существует еще и Панамский канал, – сказала Хисако, начиная уставать от спора.

– А разве он действует?

– Действует.

– Но там идет война!

– Не официально.

– Вот это да! При чем тут вообще официальность? Что может быть официального, когда речь идет о войне? – В голосе господина Мории звучало искреннее недоумение.

– Никто не объявлял там войну, – ответила ему Хисако. – Это локальный конфликт; бандиты в горах. Полицейская операция.

– А как же тогда американская морская пехота… в этом, как его… ну, то, что было в прошлом году…

– В Лимоне.

Господин Мория, казалось, вконец растерялся.

– Я думал, это была Коса… Костал…

– Коста-Рика, – подсказала Хисако. Она произносила «р» на гайдзинский манер,[6] немного даже утрируя этот звук.

– И это, по-твоему, была полицейская операция?

– Нет, спасательная экспедиция, – слегка улыбнулась Хисако.

Механик у кондиционера почесал затылок. Он втянул воздух сквозь сжатые зубы и взглянул на господина Морию, но тот не обратил на него никакого внимания.

– Нет, Хисако! Тут уж по всему видно, что это война, все говорят об этом как о войне, так что…

– Американцы обеспечат безопасность канала.

– Как в Римоне, да?

– Мория-сан, – сказала Хисако, взглянув на него. – Я бы сама с радостью полетела на самолете, но не могу. Либо я отправляюсь на корабле, либо вообще остаюсь дома. На корабле можно добраться до Калифорнии, оттуда поездом до Нью-Йорка, и снова на корабль, можно иначе – через Суэцкий канал, на который мне тоже хочется посмотреть, но это лучше на обратном пути.

Господин Мория вздохнул и тяжело опустился на свое место за письменным столом.

– Послушай, может, сделаешь как я? – предложил он. – В ночь перед вылетом напьешься в стельку, чем угодно – пивом, саке, виски, очень хорошо в этом смысле молодое австралийское вино, по своему опыту знаю – действует безотказно! – тогда наутро у тебя будет такое похмелье, что смерть покажется желанным избавлением.

– Нет.

– Простите, что? – спросил господин Мория молодого механика.

– Можно мне воспользоваться вашим телефоном, сэр? Я хочу заказать детали для замены.

– Да, да, конечно, – махнул рукой в сторону телефона господин Мория.

– Хисако! – снова начал господин Мория, облокотившись на стол круглыми, массивными локтями. Механик говорил по телефону со своим офисом. – Может, все-таки попробуешь? Прими что-нибудь успокоительное…

– Уже пробовала, Мория-сан. На прошлой неделе я ездила в Нариту с подругой, у которой брат работает старшим пилотом в «Джапэн эрлайнз», но как только оказалась в самолете при закрытых дверях, я поняла, что не вынесу. – Она покачала головой. – Нет, только на корабле.

Она очень старалась говорить убедительно. Господин Мория безнадежно откинулся на спинку стула и легонько хлопнул себя по лбу.

– Сдаюсь, – вздохнул он.

– Это всего лишь несколько недель, – сказала она. – А потом буду ездить по Европе: Лондон, Париж, Берлин, Рим, Мадрид, Стокгольм, как договорились.

– И Прага, и Эдинбург… – Хотя его слова прозвучали печально, в них уже слышались нотки надежды.

– Я не потрачу время впустую. Буду репетировать.

– И Флоренция, и Венеция…

– Кстати, мне все равно нужна передышка после всех этих концертов и занятий.

– Я уж не говорю про Барселону, но думаю, в Берне тоже захотят устроить концерт. – Господин Мория наблюдал за механиком, который все еще разговаривал по телефону. – И Афины, и Амстердам…

– Я приеду отдохнувшей. Морской воздух пойдет мне на пользу.

– Решать тебе, – сказал господин Мория, взглянув на часы, – я всего лишь твой агент. И просто хочу, чтобы ты на все сто использовала свой талант. Ты не обязана слушаться моих советов.

– Я всегда слушаюсь. Но лететь не могу. И это займет всего несколько недель.

Господин Мория снова помрачнел. Молодой механик положил трубку и сказал, что запасные части скоро подвезут. Он собрал свои инструменты, а потом начал заворачивать в белую тряпку сломанные детали.

После этого разговора прошло уже больше двух месяцев, половину назначенных концертов пришлось с тех пор отменить или перенести на другие даты. Перечень так и не увиденных сказочных городов, в которых она мечтала побывать, все увеличивался, быстро пополняясь новыми и новыми названиями, и превращался в такой же список потерь этой необъявленной войны, как перечни убитых, которые росли с каждым днем.

– La (Вон она), – сказал Филипп. – «Фантасиа».

Хисако посмотрела в ту же сторону и за носовой частью танкера Филиппа, «Ле Серкль», к которому направлялся катамаран, увидела небольшой белый силуэт «Фантасии дель мер», удаляющейся от заякоренных посреди озера судов к Гатунскому порту.

– Значит, это она и была, – сказала Хисако. – Вероятно, сначала заходила в Фрихолес. – Она взглянула на Филиппа. – Может, привезли почту.

– И даже настоящего пива, – улыбнулся Филипп.

– На ладость тебе! – засмеялась она, нарочно изобразив сильный японский акцент.

Он тоже засмеялся, и она, как всегда в таких случаях, почувствовала себя вдвое моложе.

Ее обдавал теплый влажный ветер, и она снова повернулась вперед, все еще стараясь высушить волосы.

На дальнем берегу широкого озера, за стоящими на рейде судами, виднелась гряда холмов, грозно вздымавшаяся гигантской волной на фоне серо-стального неба.

– Кальвадос! Мартини! Свежие бананы! И две туши мяса! И «метакса» семь звездочек! – крикнул кок Филиппу и Хисако, как только катамаран пришвартовался к небольшому понтону у борта «Ле Серкля» и они начали подниматься по трапу с аквалангами за плечами. «Фантасиа дель мер» впервые за две недели доставила на судно продовольствие.

– Есть оливки! – кричал Леккас, размахивая руками. – Мука для питы! Паприка! Фета! Вечером я приготовлю вам мезу! Сегодня у нас будет греческое меню! Уйма чеснока! – Он наклонился и снял с Хисако баллоны, когда та добралась до палубы. – Вы рады, мисс Онода?

– Да, – согласилась она. – А почта есть?

– Нет, – ответил Леккас.

– Какие новости, Джордж? – спросил Филипп.

– По радио ничего нового, сэр. Вместе с продуктами привезли два номера «Колон ньюс». По восьмому каналу… все то же, что всегда.