Затем у меня начался спринт из тысячи дел, словно в учебке военного училища, когда не успеваешь закончить одно задание, а тебе уже меняют вводную и подкидывают следующее, а ты не знаешь, за что хвататься и куда бежать.

Сухих бинтов и тряпок у меня не было. Склизкая была без сознания, часть ран открылась. Скорее всего, она опять потеряла много крови. Я на скорость срывал мокрые бинты, выжимал, перетягивал раны, пытаясь хоть как-то остановить кровотечение, а потом бросился спасать поскуливающего волчару.

Чувствуя приближение рассвета, у него явно начиналась паника. Пришлось взять за морду и резко фукнуть, как я нередко делал своему псу, а затем погнал Куся под песчаный уступчик, который располагался как раз с противоположной стороны игг-древа. Раскрыл палатку и загнал туда волка, которому пришлось пару раз ногой по жопе стукнуть, чтобы он свернулся калачиком и влез внутрь полностью. Накинул на палатку фольгированное одеяло из спасательного комплекта, сдул лодку и накрыл сверху. В бивуачном наборе оставалось синтетическое покрывало. Я его не разорвал на бинты ввиду того, что эта ткань совсем не впитывала влагу и не годилась для перевязывания ран. Оно тоже полетело на палатку, вместе с запасным комбинезоном. Я его просто не смог разодрать на тряпки: ткань оказалась слишком плотная и прочная. Сбегал и вытащил из-под беспамятного тела Склизкой спальный мешок, тоже набросил сверху сооружения, оставив водоплавающую просто на голой земле. Дальше я носился по берегу с мачете, вырубая кусты и молодые деревца и таская ветви к халабуде, где спрятался мой волчара.

Работа продолжалась и после рассвета. Чувствовал, что волку всё это не нравится, но другого выхода не было, и единственное, что я мог сделать, так это продолжать валить лес. Склизкой тоже досталось немного дров. Чтобы она не лежала на сырой земле, я нарубил веток и для неё, переложив на подстилку из зелени. Она так и не приходила в сознание, но бинты слегка подсохли, и кровотечение вроде как остановилось. Кусь, заваленный ценным имуществом и хворостом, поскуливал, а я как сумасшедший носился со здоровенным ножом по берегу, выискивая очередную жертву среди зелёных насаждений.

Поняв, что больше рубить поблизости нечего, присел, отперевшись спиной о уступ берега и сам не заметил, как заснул. Проснулся от знакомого покусывания. Дерево уже погасло, а волк разворошил моё сооружение и вылез. Склизкая была по-прежнему без сознания. Хорошо бы её всю перебинтовать и заново перелизать места ран. Особых проблем я в этом не видел, но куда двигаться дальше? В надувной лодке, на мой взгляд, рыбообразной пока было рановато путешествовать. С другой стороны, места здесь нехорошие, а я в поисках древесной добычи выкромсал всю растительность вдоль кромки воды острова. Расстояние до берега озера — значительное, но при внимательном взгляде опытного охотника, наверняка это может броситься в глаза и навести на место нашей стоянки. До утра вряд ли кто-то полезет, но река — очень удобный способ передвижения, и я не исключал, что нашу лёжку будет теперь несложно обнаружить по искромсанной растительности.

На первый взгляд, дневную лёжку волк пережил неплохо. Виднелось несколько подпалин на заднице и лапах, но это мелочи, да и зверя они не беспокоили. Сделать на скорую руку абсолютную светомаскировку практически невозможно, если у тебя нет специальных материалов, в которые можно закутаться полностью. Так что в сложившихся обстоятельствах всё вышло просто отлично.

Волчара не показывал вида, что его что-то не устраивает, а преданно смотрел в глаза. Я достал из криптора куски рыбы и вяленого мяса. В этот раз Кусь не стал презрительно фыркать, а разделил со мной трапезу, сожрав, всё что дали, — как рыбу в вяленом и сыром варианте, так и мясо из остатков бандитского рюкзака и кусок сублимата из рациона колониста. До кучи доел галеты, которые я использовал вместо хлеба.

Пока волк под рукой, мы перевязали две раны. Со Склизкой всё было неплохо. Открылись три параллельных пореза на спине и самая глубокая рана на внутренней части бедра, а всё остальное было нормально. Небольшие дырки от крючков откровенно порадовали. Они все уже практически затянулись, образовав корку, а кое-где уже отслоились, оставив пятна молодой розовой кожи. Шрамы точно останутся, но именно в них я видел основную опасность, и больше переживал за дырки от кнута.

До утра рыбообразная так в себя и не пришла, а закончив с лечением, волчара уплыл. Судя по всему, он неплохо знал эту местность и наверняка имел на примете не одно укрытие. Когда оставалось не так долго до рассвета, прыгнул в воду и погреб, переплыв на другую сторону озера. Скорее всего, и с той, и с другой стороны у него имелись укрытия, просто там, откуда он бежал, его подкараулили более сильные звери. Если честно, очень хорошо, что он уплыл, потому что второй раз возводить подобное сооружение очень не хотелось.

Я поднялся на небольшой песчаный уступчик, под которым прятал от дневного света Куся. Там ещё оставались кусты, просто было далеко прыгать, поэтому на островке все-таки сохранилось немного растительности. Уселся, положив на колени Суворов, и открыл интерфейс Восхождения. Установил в широком режиме симбиотическую связь с имплантом. Мой помощник всегда был со мной на короткой ноге, но немного в стороне, а так мы думали вместе. При таком использовании ты погружаешься как бы в себя и теряешь часть связи с реальностью. При таких активных движениях последних дней даже и не думал пользоваться таким режимом. Пора было серьезно поговорить с моим симбионтом о звёздной крови и обо всём другом.

Половина потерь на космическом флоте происходит из-за того, что появилось что-то новенькое? То твари Грани увеличили дальность своих порталов, через которые впрыгивают в корабли, и оказались вместо напичканных контрабордажными командами линкоров и тяжёлых крейсеров на беззащитных ремонтных доках и ракетных мониторах, находящихся на третьей линии построения. Потом возникли крикуны, которые давали пси-излучение не в пространство, а через микроскопическую червоточину прямо в мозг жертвы, и нам пришлось пересматривать сами принципы антиазурической защиты.

Сейчас стоило пересмотреть свое отношение вообще к этому миру, в том числе и к общению с местными искинами, назначившими меня Восходящим. Я прекрасно видел, что ночью влупил почти половину обоймы, промахнувшись всего пару раз в тигрексов, а эти тигро-крысы даже не дёрнулись, а девчонка, которая умеет пускать под водой бульбы, лихо притопила обоих хищников. При этом звери были такой силы, что даже мой трёхсоткилограммовый волчара драпал от них, как мелкий щенок, наплевав на опасный для него скорый рассвет. Не вмешайся Склизкая, нас бы уже доедали. Были ещё вопросы. Почему Кусь решил бежать ко мне, ведь он отлично знает лес? Он и вправду думал, что я могу уничтожить пару тигрексов, или это реакция на нашу связь? Если рыбообразная уверена, что Кусь — просто волк, то почему он опознаётся системой симбиотического управления как биобот. И почему других зверей я не вижу? Вопросов была уйма.

Я сосредоточился. В скрижали болтались руны, о которых я представления не имел. До этого я не считал важным заниматься цветастыми сообщениями Наблюдателя, когда вокруг тебя столько опасностей. Дал себе обещание, что пока по крайней мере не пробегусь глазами по всему своему магическому имуществу, с этого места не сдвинусь. Девчонка говорила, что дикие Восходящие не видят свойств и рун, а управляют своим развитием через чувства, основываясь на ощущениях. По крайней мере водное сражение она выиграла именно с помощью звёздной крови.

Вначале решил посмотреть, что у меня есть. В навыках — два языка: Народа Воды и Единый. Имелся осознанный сон. Это было прямым отражением будильника, который есть в любом симбионте, и, очевидно, мне и выдали эту возможность сразу с девятью единичками как компенсацию за то, что я умел ранее, но это только мои догадки. Откуда сон взялся в навыках, имплант тоже не знал, просто было.