Электроники у Тарантула не было, и паук будет вести огонь только пока до него дотягивается мой симбионт, но зато отпала необходимость находиться в прямой видимости. Это был шанс быстро сбежать, но опять что-то пошло не так. Один из пришельцев рванулся в сторону Тарантула, а второй — к мосту, а мы, подхватив под мышки здоровяка, бегом.

Что это были за чудовища, которые могут принять такое количество попаданий и не издохнуть? Огромные снаряды разносили тела, а они вновь и вновь мгновенно отращивали руки и ноги, залечивали дырки.

Тот, кто побежал к нам, уже был на мосту, и я просто сказал симбионту, чтобы он всё сделал, как посчитает нужным. Взрывы прогремели почти одновременно, уши заложило грохотом, а с той стороны моста, сделав изящную дугу, на нашей стороне пропасти приземлилось измятое тело. Тушка пролетела метров двести. Наш однорукий рванул обратно, держа в руке свой нож с гадостью, переливающейся по лезвию, но добивать не пришлось.

Кусок мяса, пробитый множеством дыр, был мёртв, не имел одной ноги, обоих кистей рук, зато стал обладателем множественных переломов. Я коснулся тела, но ни рун, ни звёздной крови не получил. Странно… Обычный человек не мог иметь такую живучесть, и я предполагал, что это сильный Восходящий. О возможности лечить себя с помощью рун и даже отращивать конечности мне рыбообразная рассказывала, и я был уверен, что это именно тот случай.

На той стороне пропасти продолжал идти бой. По Тарантулу летели удары, принимаемые силовым щитом и бронёй, а в ответ машина вела беглый огонь. Прежде чем окончательно удариться в бега, я достал Смертник и сунул под мёртвое тело. На приборе находился рычаг. Я его откинул и нажал, запустил индикатор на обратный ход. На всякий случай включил датчик объёма и прикосновения, а затем снял небольшую пластиковую полоску с корпуса и приклеил на дерево метрах в пятидесяти.

Смертник сработает, если отожмут рычаг, тронут или приблизятся слишком близко, но об этой гадости мало кто знал. Вживую я такую модификацию видел всего один раз, и если бы симбионт мне не подсказал, то тоже не заметил. Небольшую пластинку фиксировали немного в стороне, и если смещали заряд относительно этой пластинки на десяток-другой метров, то происходил подрыв, даже если все остальные датчики не срабатывали. Для деактивации датчика смещения достаточно было нажать на определённое место на пластиковом индикаторе, который обычно устанавливали поодаль.

Никогда бы не подумал, что эту штуку придумали так давно. Был уверен, что изобретение подобной пластинки происходит корнями в первую войну людей и насекомоподобных рас. Тогда нелюди вовсю использовали гипноз и боевую химию, подчиняя сознание бойцов, а для противодействия и были придуманы симбионты и немало хитрых ловушек.

Удовлетворившись количеством гадостей, которые мы подстроили, опять побежали. Я волок мужика, а Склизкая несла Суворов. Когда Симбионт потерял связь с Тарантулом, на индикаторе оставалось шесть выстрелов. Возможно, паук тоже смог уничтожить пришельца либо вынудил бежать. Выходило, что мы прибили обоих или одного как минимум.

Дорога вела на холм. Моя банда продолжала двигаться. Не знаю, что меня заставило посмотреть назад, наверное, опять моё уже — и не знаю какое по счёту — чувство. Территория около моста с нашей возвышенности просматривалась, но было уже очень далеко. Я достал бинокль. С такого расстояния мелких деталей не различить, но заметил: над полянкой, где мы минировали тело, висел корабль. Он был странный. Я никогда не видел такой геометрии корпуса. Ни люди, ни насекомые не делают таких форм. В брюхо корабля поднимался здоровенный кусок земли. Он почти ушёл внутрь, когда лес осветила яркая вспышка.

Безрукий занервничал, требуя самого подробного рассказа, а я объяснил, что наша гадость удалась. Скорее всего, ребята отлично знали технику и решили, что будет лучше утащить тело вместе с куском земли и разминировать в стационарных условиях, не тревожа объёмный датчик, но не учли как раз удалённого индикатора на дереве в полусотне метров.

У нас в Смертнике обычно используют несколько грамм расщепляющихся материалов или крошечную песчинку антиматерии, рассчитывая зону поражения до полукилометра. Тут было примерно то же самое. Никто не хочет убивать мир, для этого есть более тяжёлые средства поражения, но иметь весомый аргумент в рейдовой группе вполне приемлемо.

Обратили на себя конструктивные особенности корабля. Если это и был боевая единица, то точно какая-то недоделанная. Он двигался очень плавно и использовал систему движение перемещения без отталкивания в качестве основного двигателя, но я не увидел ни одной маневровой дюзы. Это правило было подтверждено миллионами боёв в Космосе и атмосфере. Нет ничего лучше, чем оттолкнуться от нажористого огненного факела маневровой дюзы. И даже пузатые рудовозы, двигающиеся на принципах гравитационного преломления, имели подобные аварийные системы, хотя ни разу за весь срок эксплуатации могли не пользоваться дюзами.

Была ещё одна странность. Корабль — совершенно нетипичный, но, судя по размерам, я бы его классифицировал как эсминец-атмосферник. Довольно крупный, а взрыв нанес серьезные повреждения. Корабль не был уничтожен и не рухнул на грунт. Он тут же сделал манёвр, поднимаясь как можно выше, а потом, теряя высоту и разбрызгивая горящие и отрывающиеся куски корпуса, улетел куда-то в сторону теневых земель.

Смертник, при самых совершенных технологиях, всё равно оставался небольшой коробочкой, носимой на поясе. С помощью него можно уничтожить отряд людей в силовом кидо, толпу небольших тварей Грани и подорвать массивную скалу, но заряд, который можно удержать в одной руке, не может причинить серьезных повреждений эскадренному миноносцу. Это военный корабль, рассчитанный на бой с кораблями и совсем другими калибрами.

Даже если учесть, что аппарель была открыта, то взрыв произошел всё равно не внутри корпуса, а снаружи, и даже если приплюсовать к этому ударную волну, возникающую в атмосфере, этого очень мало для таких серьезных разрушений. Почти четверть корабля оказалось вывернутой наизнанку. Скорее всего, двигатель располагался в кормовой части, поэтому посудина пришельцев смогла удержать ход и улететь, пылая и оставляя после себя дымный след.

Боевой корабль должен принимать такие удары десятками, не обращая на это внимание. Даже если это был крупный транспорт вроде десантного бота, то он тоже должен иметь защиту, чтобы долететь хотя бы в одну сторону. Возможно, и нормально резать дикарей пачками, используя подобные машины, но если это и вправду Кел, о которых говорила Склизкая, то как-то слабовато. Она описывала живущих в Вечности как богов с горящими огнём руками, метающими молнии, а когда они падали на землю, то оставляли в камне дыры по двадцать метров. Если всё так, как увидел, и тут не замешано какой-то хитрости, то со своего малого тральщика я такие корабли могу десятками вспарывать, а тральщик — это далеко не эсминец флота Объединённых рас.

Самым большим диссонансом являлось то, что корабли у них были откровенно слабые, а вот двое бойцов — аномально сильные. В пауке было почти сто сорок зарядов, бóльшая часть которых нашли свою цель, а завершать битву пришлось двухсоткилограммовым фугасом, при этом сам корабль мы подорвали смешным по меркам боевой техники устройством.

Для моих дикарей всё выглядело вполне логично: и бахнуло знатно, и небесные злодеи сбежали, роняя сопли и тапки, а вот тонкости заметил только я, решив пока не озвучивать.

Моя банда перешла через холм, и я замер. Появился сигнал от Наблюдателя.

— Мы возвращаемся. Так надо, — сообщил новую вводную.

Все удивились, но развернулись и пошли за мной, ничего не спрашивая. У меня самая лучшая в мире команда, хотя и выглядит странновато. Вспомнил древнюю книгу о космических пиратах, когда главарь, протезированный на обе ноги, говорил: «Не смотри, что они выглядят не очень. Червь меня раздери, это лучшая команда во всей звездной системе». Оставалось только улыбнуться.