Я даже не стал ругаться вслух. Народ Чести оказался азио, с немного резкими чертами лица, но такими же узкими и внимательными щёлками, глаз как у Цая. Мы не ожидали увидеть нарядный строй воинов в доспехах и ярких халатах, вооружённых пиками, луками, и множество Восходящих, державшихся особняком, но представляющими из себя не менее грозную силу, чем строй копейщиков. В наших глазах царило изумление и удивление.

Ещё большее удивление было у честнейших. Казалось, щёлки узких глаз изменили геометрию, когда между двумя отрядами прямо напротив группы нарядных всадников на Кархах появились мы — грязные, лохматые, наверняка плохо пахнущие, да ещё и со скотиной.

Главный азио уже хотел что-то сказать, но я заорал, выхватив из криптора мачете:

— Состязание! Я вызываю тебя на состязание!

Все замерли. Барабанщики на тауро, отбивавшие ритм, простые воины и свита главного, которого я безошибочно определил, смотрели то на него, то на меня. Ещё можно было убежать с земель честнейших, если бы нас просто бросило на край территории, но нас отправило прямо в середину огромной армии. Догадываться, что здесь происходит, я не стал, а просто стоял и ждал, смотря главному в глаза, отливаемые серебром.

Предводитель протянул руку, сверкнув руной, в его руке оказался меч, весь украшенный и пылающий огнём. Мне криво усмехнулись, покровительственно позволяя начать первому, и, спрыгнув с Карха, небрежно перекинули меч из ладони в ладонь.

Меня в детстве учили пользоваться клинковым оружием. Совсем немного. Нас одевали в тяжеленную металлическую броню и выпускали драться. Колоть было нельзя, а вот врезать железякой на излёте — в самый раз! Из реальных навыков преподавали рукопашный бой как дань традиции, а также владение современным оружием. Клинками же мы больше красовались, размахивая, как пропеллерами и разрубая груды овощей, изображавших негодяев.

Не подходя к азио, я замахал мачете, крутнулся на месте, разрезал клинком воздух, а затем, выхватив из криптора вяленый кусок мяса, подбросил и в один удар разрубил в полёте.

— Ха! — заорал я, воткнув клинок в землю.

Азио, словно собака, склоняющая голову, рассматривал мою заросшую щетиной и грязную рожу, а затем сделал пропеллер, с каждой руки и над головой. Меч вращался столь быстро, что воздух горел по лезвию, оставляя марево, а затем, замерев в воздухе, растворился.

Я вспомнил, чему учили в детстве, сделал пару приставных шагов в сторону, потряс руками в воздухе, крутнулся и, сделав кувырок назад, приземлился на одно колено, разведя руки в сторону:

— Ха! — сообщил я о том, что танец закончен.

Азио скривил уголок губ и прыгнул вверх метров на пять, вращаясь волчком, затем плавно опустился, гордо посмотрел и сложил руки на груди.

— Ха! — известил я округу громким криком, начиная следующее испытание и спуская штаны до земли.

Цай всегда говорил, что почти наверняка у тебя будет маленькое преимущество перед азио, но девкам плевать, особенно когда они знают про твою безлимитную капитанскую карту.

Всё погрузилось в гробовую тишину. Казалось, что даже насекомые в траве и птицы в небе замолчали. За моей спиной стояло грязное, волосатое и уставшее племя, а за спиной главного азио — замершие ряды его воинов.

Главарь смотрел мне в глаза, а потом начал читать стихи, сверля взглядом. Завершив, пояснил на Едином.

— Это древняя песня Народа Чести. В ней говорится: что позволено грязному медведю со свалявшейся шерстью, то не позволено гордому тигру, парящему высоко в облаках. Я позволяю твоим людям проход по землям моего народа, даже можете остаться. Наши леса огромны, а реки глубоки и обильны. — и он сделал лёгкое движение рукой, и воины раздвинулись, освободив нам проход.

Когда я проходил мимо вождя честнейших, он слегка ткнул меня плечом:

— Как твоё имя, дикарь?

— Архераил.

— Я запомнил. Мы ещё обязательно встретимся.

Я кивнул и ушёл не оборачиваясь, а на затылке чувствовал пронизывающий внимательный взгляд узких глаз.

Как только скрылись из виду, ко мне подошёл Арах, Шторм и везде сующая свой нос Склизкая:

— Я с тобой больше никуда не пойду. У меня подшёрсток поседел на всём теле, — сообщил волосатый здоровяк.

— А я в туалет собрался прямо там, только так испугался, что заклинило, пришлось полностью посмотреть выступление. А каковы стихи, какой смысл! — загоготал Шторм.

— Я что-то не так сделал? — уточнил я.

Арах заговорил:

— Я просто хочу знать: о чём ты думал?

— Ты сам мне рассказывал, что у них правила, и они должны были нас убить. Даже если на их территорию загнали враги или дикие звери, то это ничего не меняет. Ты можешь принять бой и не заходя на их землю. Арах, ты мне после поединков приводил жён. Вы — моё племя, и если я проиграю, то все станете пленниками. Одно дело — убить нарушителей границы, и совсем другое — собственных трелей. Наверняка у честнейших такое не поощряется.

На моё плечо легла рука здоровяка и сжала почти до хруста костей.

— Ты жертвовал собой. Спасибо. Тебе Архераил сделали подарок, разрешив проход и поселение здесь. Теперь мы им должны и никуда дальше не пойдем, а останемся здесь жить. Люди Чести никого к себе никогда не пускают, и даже торговлю ведут только по периметру своих земель. Люди Чести сильны и многочисленны, у них огромные территории, и они сумели вырастить своё малое древо; причем не только вырастить, но и отстоять его самостоятельно, без помощи Наблюдателя, понеся огромные потери. Они выстояли, за что были награждены. Они единственные, у кого есть золотые Восходящие. Золото есть только у них и около главного древа.

— Да брось!.. Просто нам повезло, а вот в ваших лесах отравили бы наверняка, — и немного сменил тему. — Вы собираетесь влиться в Народ Чести?

— Это будет неизбежно. Если не в этом, то через пять поколений народ, который имеет всего десяток Восходящих, будет повержен. У нас только два варианта: либо мы примкнём к сильным, либо наши стигматы обменяют на Тинге те, кто оказался сильнее нас.

— Я его так напугал? — ухмыльнулся я.

— Нет. Ты его удивил. Понимаешь, Архераил, есть вещи, которые делаются впервые. Человек потом сам придумывает правила, но позже. За пощёчину можно дать ответную пощёчину. За плевок в лицо объявить кровную месть, а вот что делать за это, как правильно? Что такое победа? Кому зачтет победу Наблюдатель и выдаст награду, если в ответ на твои снятые штаны тебя в клочки разорвут? Не потому, что это плохо или хорошо, а этого просто никто не знает. Уже в следующий раз придумают правила, по которому за одну мысль так сделать тебя нужно будет порезать на тысячу маленьких Архераильчиков.

Я рассмеялся:

— А может, нужно в ответ показать?

— Тогда можно и проиграть. Мы все разные, и если не развивать специальные атрибуты тела, то исход поединка будет не очевиден. Сейчас ты очень удивил младшего вождя Людей Чести, заинтересовал и ввёл в недоумение. Хотел спросить: у тебя случайно навык «Наглость» не появился? — шутливо спросил здоровяк.

Я пробежался взглядом по рунному интерфейсу и озадаченно задумался. В разделе ментальных способностей появился параметр «Наглость». Один из Десяти, ранг дерево (соответствие термину 62%) В вашем голосе звучат вибрации истины, и если окружающие в смятении, то это может склонить чашу равновесия в вашу сторону.

Подумал, что помимо наглости может быть чувство правды, и гораздо более развитое, поэтому уклончиво ответил, широко улыбнувшись:

— Хорошая штука. В этом мире может очень пригодиться.

Пришла повеселившая меня мысль, что главная броня тральщика — его наглость. Именно своей непредсказуемостью, безумным риском, вскрывающим хитрые ловушки и вызывающим на себя неадекватную агрессию, тральщики прокладывают безопасный путь остальным кораблям эскадры.

На третий день пути нас догнал отряд. В составе было четыре ездовых Карха, один из которых содержал звездную кровь. Среди бойцов на птицеподобных животных восседали двое Восходящих, один из которых — девушка азио в просторном и помпезном наряде со множеством амулетов. За спиной у неё была пара странных единиц холодного оружия, которые были заточены со всех сторон. Оставалось загадкой, как таким можно пользоваться, не покалечив себя и окружающих. Остальные азио — крупные и свирепые воины с тремя повозками, попарно запряжёнными тауро. Огромные быки легко трусили, совершенно не замечая тяжести, а всадники на Кархах носились вокруг.