Лиц парни не показали и позже. Это было неважно, и об этом нас предупреждали. Всё их имущество состояло из небольших рюкзаков местного производства в водонепроницаемом варианте из кишков водоплавающий твари и двух предметов, замотанных в плотную ткань и обвязанных верёвками. Что это было, мы даже не спрашивали, а просто выделили им место в трюме, которое они сам выбрали. Около свёртков постоянно находились двое парней, сменяя другу друга, а остальные, включая начальство, в качестве матросов поступили в распоряжение Шторма. После налета птиц у нас было безумное количество раненых и не менее безумное количество работ по ремонту парусника.

Искатели были не из Людей Моря. Они походили комплекцией на меня, только имели бронзовую кожу, а двое — из Народа Леса. Если лесовиков я сразу опознал, то про остальное спрашивать не стал.

Паруса в этом мире были довольно сложным секционным сооружением с несколькими отрезками ткани, соединенными палками. У нас в трюме их было четыре запасных комплекта, и оставалось выбрать вариант ремонта. Нужно было удлинить обломанную крылом мачту или просто следовало изменить парус, отпоров лишнюю длину и перевязав такелаж. Решили пойти по варианту номер два.

Корабль немного терял ход, но вёсла — в строю, а ребята из поисковой группы — все крепкие Восходящие. Они не гнушались никакой работы и не задирали носы. Многие из искателей понимали в местном судоходстве и могли заменить раненых не только на вёслах, но и помочь с парусами.

По стечению чудесных обстоятельств в сражении с летающими наездницами никого не убило, и это само по себе чудо, но на этом всё. Раненых — жуткое количество. Четверо из пяти оказались с ранениями, и половина из них не могла выполнять свои обязанности. Были совсем тяжёлые. В горячке боя многие не замечали воткнувшихся костяных игл, а потом пришла боль. Осталось поблагодарить, что дротики не были отравленными, а оказались верхней частью оперения той самой птицы. Наездницы просто выдергивали их со спины летающей зверюги и бросали вниз. Эти перья взамен вырванных отрастали буквально на глазах. Пока птица мирно спала, лысое пятно за несколько часов заросло, восполнив запас метательных предметов.

Когда на консилиуме Шторма, Гарпуна и Белого решили, что лучше они отремонтировать уже не могут, то при последних лучах игг-древа вышли в море. Ночью облюбовавшая нос корабля птица впадала в ступор и спала. У пернатых имеется очень жёсткое разделение на дневных и ночных, при этом дневные могут не спать, но совершать перелеты, покинув свою ночевку, ни при каких обстоятельствах не решатся. И только лесной пожар или клыки хищника могут заставить их перепорхнуть на соседнюю ветку. Если под седлом у лучниц нет ночных птиц, то темнота — это самое лучшее время, чтобы затеряться в морской дали.

Мы ушли из зоны видимости с острова, отдалившись на такое расстояние, чтобы нас не смогли разглядеть невооружённым взглядом, потом поменяли направление. Повторили это два раза, а потом ещё раз, нырнули в висевший утренний туман, ещё немного, а утром нас догнали.

В небе к нам шло три десятка точек. В прошлый раз было чуть больше десяти, а в этот раз собралась целая стая. Наездницы разбились на пары и разделились на две группы. Мы рванули за ограждения борта: одни — в трюм, другие — в кормовую пристройку. Кто-то готовил руны и луки, став за мачтой.

На палубу выбежала Склизкая. Размахивая руками, подбежала к птице, забравшись на носовую надстройку, став впритирку спиной к мирно дрыхнущей пернатой. Она выставила руку вперед, а вторую подняла, и водила ладонью как локатором боевого поста. Наша птица оказалось невероятно спокойна, уравновешенна, и если слишком близко не подходить, то полностью игнорировала происходящее вокруг. Пока не пнёшь — не полетит!

Что-то делать с пилотессами ещё рано, но две группы лучниц уже начинали заход. Склизкая раскинула руки в стороны, став на цыпочки, а наша всегда флегматичная и сонная птица расправила крылья и заорала, словно сирена боевой тревоги. Такого от всегда полусонной туши я не ожидал. Птицы с наездницами заложили настоящий боевой разворот: одни ушли свечкой, с завалом на крыло, другие встали на кабрирование с последующим разворотом, но как можно быстрее от нашего корабля, где размахивали руками Склизкая и крыльями — её птица. И всё, тётки улетели.

Ко мне подошёл Белый:

— Они испугались. Она — очень сильная говорящая. Они думали, что прошлый раз был случайностью, а теперь увидели прирученную птицу. Наш корабль не стоит того, чтобы связываться с неизвестностью. Наездницы теперь знают, что «слабый воздух» — это её рук дело, и не станут на нас просто нападать, но гадости наверняка подстроят.

— А что они могут сделать? — уточнил я, желая узнать по больше.

— Если узнаешь, обязательно меня предупреди, — по-дружески хлопнули меня по плечу, и Белый побежал помогать с управлением кораблём.

Как Шторм освободиться, я ему передам предупреждение главы искателей, но, думаю, мой морской волк и так это знает. Здесь все знают, кроме меня, разумеется.

Сделать гадостей не успели. Как только мы вышли из сомнительных вод с меняющимися течениями и рифами, нас встретили два корабля под флагом торговцев. Это были трёхмачтовые и крупные парусники, но торговыми и беззащитными пузанами они не выглядели. В контакт не вступали, а просто шли рядом.

Ещё пару раз в небе видел далёкую одинокую точку. Уверен: это была Наблюдательница от наездниц, но подлетать к нашей эскадре никто не решился. Дальнейший путь был просто плаванием, со свежим морским воздухом и созерцанием водной глади.

Появлению нашего питомца в городе торговцев удивились. Об этих птицах они знали, но их приучало всего лишь одно племя, которое не шло на контакт и жило как раз в районе тех самым островов. В остальном круге подобные пернатые встречались нечасто и предпочитали места ближе к теневым землям. К нам приходили представители руководства нашего района города во главе с самым главным. Пытаться выкупить и переучить на себя даже не пробовали. Эта птица в принципе никого не признавала, и почему она всё это позволяет Склизкой, оставалось загадкой. Начальство просто пришло поглазеть.

Зверюга приспособилась жить на крыше нашего дома, выбрав себе уютный уголок. Раз в день она летала, чтобы поплескаться в ближайшей речке, сожрать рыбу и принести к нам на крышу ещё одну, а потом медленно клевать. С трёх шагов на взрослых, которые пытались залезть на крышу, она цокала клювом, зато соседской детворе позволяла всё, чем мелкие и пользовались. Драть перья детвора не решалась, а вот выпавшие шипы собирали и устраивали целые состязания по метанию. На столь замечательное — и эксклюзивное — развлечение стягивались не только дети из моего племени, расположившегося в соседних домах, но и из совсем далёких кварталов.

Шторм оттащил к ремесленникам все трофейные сёдла, заказав из трёх сделать два, но полностью пригодных для использования. Рыбообразная уже строила большие планы на воздушную разведку и доставку ценных грузов на новом домашнем питомце. В небе Единства было не протолкнуться. Помимо обычных и привычных птиц здесь летало множество разных животных. Я видел светящихся медуз, над кроной нашего малого игг-древа парило огромное существо, которое интерфейс Восхождения опознал как Небесный Дракон. Ещё — просто треугольники и ромбы, носившиеся в ветвях дерева. Даже Дрейк был похож скорее не на пернатого, а на длиннокрылую летучую мышь с головой птицы, к которой приделали огромный зубатый клюв. Крылорез прекрасно был в курсе всех этих событий и успешно облетал тех, кого положено, а те, которые поменьше, сами шугались мерно машущей крыльями огромной и флегматичной туши.

Жили себе спокойно, Хастры строили на нашу банду большие планы, а потом началась суета. Пришлось сходить на базар, где из уст в уста передавали все самые свежие новости. Оказалось, на местной территории круга существовало ещё одно странное бедствие. Это могло случаться каждый год или прекратиться на десять, а потом возникнуть вновь. Чудовище из земель вечной ночи похищало детей. Не всех, немного, но обязательно самых любимых и самых желанных у жителей местной части круга. Хватало всех подряд, но зачастую попадались и дети сильных Восходящих, а иногда вождей, а то и Риксов.