С рассветом ножом разрезали боковину шатра, где меня держали. Нужно было только повернуть голову, чтобы увидеть, как разгорается игг-древо, а затем кусок ткани захлопнули. Зашёл главарь изгоев:

— Ну что, насмотрелся?

Он кривил лицо и выражал всяческое презрение, но был кто-то кто главнее, а самое главное, — страшнее. Сзади меня вылетела человеческая фигура. Не знаю, как этот оказался внутри шатра. Возможно, он был здесь всё время, а, может быть, за спиной у меня был проход. Либо просто появился из ниоткуда. Это была именно та самая, которая шептала, обещала вождю волосатых все богатства разом. Под капюшоном не было видно лица, но это тот самый страшный шепот шёл прямо в голову, и я услышал.

Вначале меня просто попытались сломать, а потом дернулись, сжались, отстранились. Моя неотделимая частичка души, симбионт, почувствовал чужое прикосновение, зло, и прорыв к моему сознанию, в самые глубины мозга, и резко ударил, оборвал и ответил. Кто хотел прорваться ко мне в мозг, был силён, но имплант создан прежде всего как защита, а ещё научился отвечать. Мой житель головы отреагировал резко и сильно, создав ответную реакцию в виде направленных команд, и попытался вскрыть разум чужака.

Этот кто-то обладал невероятной мощью, а мы смотрелись крошкой в виде шарика для роторного орудия, к которому подали электрический ток, перед могучим зверем. Любой предмет можно сломать, но разгрызть стальной шарик в пару миллиметров размером с керамической сердцевиной, когда он бьёт током, будет намного сложнее, чем кусок простой кости.

Такого отпора от меня не ожидали. Мы смотрели друг на друга, я не видел его глаз, но знал, чувствовал его взгляд.

— Ну что ж, тем лучше… Ты сможешь, и мне ничего не надо объяснять, учить и давать силы. Тебе нужно будет достать для меня одну вещь. А чтобы ты был послушным, твоя трель побудет у нас. Не волнуйся за неё, её никто не посмеет тронуть пальцем, у неё будет полно воды и еды. Она будет ждать тебя, но если ты подумаешь сделать что-то не так, то в её милом озере вода закипит. Я знаю, ты любишь рыбу. Я сама лично её сварю с самыми изысканными специями и лучшими водорослями. Целое озеро рыбного супа, и она будет главным украшением стола.

— И что я должен сделать?

— Принести. Просто зайти, взять, принести и вернуться за наградой. Это небольшой ларец, древний маленький сундук, ящик, коробка, — в вашем языке нет подходящего слова, но ты узнаешь. Принести мне. Даже можешь попытаться открыть. Нет сил в этом мире, кроме меня, кто может его сделать. Это моё! Это только моё. Я вам подарю эти леса, моря, озера, и у вас будет много детей, будете метать икру и выращивать потомство. Я тебе подарю жизнь в тысячу лет. У тебя будет много рыбы как для еды, так и для развлечений, — и он рассмеялся.

У этого существа нет и не могло быть эмоций. Так смеялись молодые скины, подражая людям и стараясь научиться быть человечными. Но у них была своя логика, свои мысли и своя личность, но они были другими, нечеловеческими. Были иными, совсем непохожими ни на что остальное.

— А зачем вы убиваете?

Он подплыл совсем близко, но даже так я не видел того, что под капюшоном, и я ощутил, как мне в глаза внимательно посмотрели.

— Ты не поймёшь. Ты не Восходящий. У тебя нет гвоздя, и ты никому не сможешь рассказать эту тайну после смерти. Зачем тебе? Почему ты хочешь узнать?

— Потому что я просто хочу это знать. Вы убили тысячи людей. Зачем? Ради чего?

— Это Руна. Великая руна, которую разорвали и выплеснули в сотни кругов.

— Золотая палка, которой можно рабов погонять? — закипая от злости, но сдерживая себя, спросил я.

— Выше. Это Небо.

— Это что такое?

— Небо — это выше. Выше золота, выше всего.

— Из-за какой-то козявки посреди рунного кружка вы перебили столько народа?

— Я же говорил — ты не поймешь.

— Конечно, не пойму. Потому что вы все тут больные. У нас таких, как ты, удаляют из утробы матери на третьей неделе беременности.

Мне в ответ рассмеялись, а я запел:

— Солнце Создатель нам подарил, чтобы сияло над головами, и искру огня в сердце мне вложил, чтобы делиться с врагами, — а потом добавил: — Двадцать пять тысяч.

— О чем ты говоришь, трель?

— Скорость детонации двадцать пять тысяч метров в секунду.

— Объясни мне. Я не понимаю, что тебе надо, — непонимающе прошептали.

Я просто открыл скрижаль. Все руны были заблокированы. Скорее всего, это работал обруч или наручники; все, кроме одной, чёрной. Проклятая руна великого усиления и истинной преданности — чёрная. Нет большей чести, чем убить врагов во имя великого червя. Любая ваша атака, любым оружием, любой руной, любой стихией будет усилена тысячекратно. Время действия — мгновенно. Стоимость — весь запас звездной крови безвозвратно. Смерть.

Я почувствовал, как у капюшона внутри всё существо в ужасе дёрнулось, а я опустил её на себя. «Позор! Тёмная тварь Архераил…» — сыпались ругательства Наблюдателя, симбионт предупредил о том, что звёздной крови теперь у нас совсем нет, увидел испуганные глаза вождя изгоев. Никому ничего отвечать я не стал, а просто дал сигнал симбионту разложить белок. Вспышку органической взрывчатки, наполняющей твои кости, почувствовать невозможно.

Здоровенный мужик вёл стройную девушку по лагерю-сральнику, наполненному опустившимся отребьем, забросанному мусором, и снующими туда-сюда самыми неприглядными личностями. Хаотично расположенные шатры перемежались с повозками и теми, кто просто ночевал под открытым небом, разжигая костры.

— Если ты не видишь, то я ребенок — Народа Воды. Мне нужна вода. Много воды. Пойдём. Я видела реку. Мне надо, мне надо ночевать в воде, — ныла Склизкая, дёргая крупного мужика, которому поручили её охрану, и он крепко держал её за руку.

Изгой хмыкнул и пошёл к краю поселения. Почти дошли до реки, затем свернули немного в сторону, а потом мужик одел веревку на шею рыбообразной, тщательно связав петлю. Легко поднял Склизкую и, пройдя пару шагов, швырнул в низ неприметного старого колодца. Он глубок и многовден. Места изобильные, а когда его рыли древние строители, то аккуратно укладывали каменными плитами, укрепляя стены. Воды набралось больше полутора человеческих ростов. Вывернувшаяся, словно кошка в падении, Склизкая, ушла в воду и развернулась у самого дна, не став выныривать.

— Посиди в водичке здесь. Как раз до утра будет время расслабиться, пока твои чешуйки размякнут. Не вздумай снимать веревку: узлы только затягиваются, развязать их могу только я. Даже жабры не помогут. Думала — я тебя к реке отведу и на глубину под честное слово выпущу, а сам буду на бережке сидеть? Станешь дёргаться — верёвка голову отрежет, — сообщил бандит и заржал.

Дочь воды опускалась вниз как можно глубже с поднятыми вверх глазами. Из глубины колодца заметно пятнышко неба. Открылась экстрамерность, и нож проекта «Космо» легко срезал верёвку. Склизкая обмотала срезанный кусок вокруг руки, чтобы на той стороне чувствовали, что он привязан к живому телу, и стала ждать. Холода Народ Воды не чувствовал, но её била нервная дрожь. Она всё сделает как надо, выберется и отомстит, но сейчас она выполнит приказ и останется живой.

Свет закрыла деревянная крышка, а сверху положили что-то большое и очень тяжелое.

Погонщик тауро Брам свой навык предчувствия взращивал тихо, никому и никогда об этом не говоря, нарочно замедляя свою реакцию. Иногда даже позволяя случайной беде произойти, даже оцарапать летящему дротику или стреле кожу; разумеется, когда они были не ядовиты. Мог специально наступить на неудачный камень и слегка подвернуть ногу, хотя знал, что будет именно так. Он молчал и не выделялся.

В этот раз предчувствие тоже не обмануло, но реакции хватило только на то, чтобы резко обернуться. Брам увидел вспышку и несущуюся плотную стену воздуха. Он видел, как напирающая стена пыли подхватила походную телегу, запряженную четырьмя тауро, и швырнула в его сторону.