Эвелин грустно улыбнулась.

— Такие прекрасные воспоминания… Я всегда буду хранить их в памяти.

— Конечно же этого не забыть. — Роберт пристально взглянул на племянницу. — Ты выдержишь это испытание, Эвелин. Ты была сильным ребенком и, очевидно, стала сильной женщиной. И ты ещё очень молода, так что со временем обязательно оправишься от этой трагедии.

Скажи, что я могу сделать, чтобы помочь тебе.

Она подумала об оловянном руднике.

— Я бы не прочь кое о чём с вами посоветоваться.

— Обращайся в любое время, — твердо ответил он и обернулся.

Энид Фарадей, улыбаясь, вышла вперед.

— Эвелин, я так сожалею о смерти графа…

Эвелин нашла в себе силы улыбнуться в ответ:

— Благодарю вас. Я нахожу утешение, напоминая себе, что сейчас он покоится с миром. Он очень страдал перед смертью.

— Ты знаешь, что мы поможем тебе всём, чем только сможем. — Тетя снова улыбнулась, но буквально впилась взглядом в дорогое черное бархатное платье Эвелин и жемчуг, который она надела с ним. Застежка ожерелья была инкрустирована бриллиантами. — Тебе нужно только попросить.

— Уверена, со мной всё будет в порядке, — твердо произнесла Эвелин. — Но спасибо, что приехали сегодня.

— Как же я могла не присутствовать на похоронах? Граф был трофеем всей твоей жизни, — отозвалась Энид. — Сама знаешь, как я была счастлива за тебя. Люсиль, Аннабелль, подойдите-ка, принесите своей кузине соболезнования.

Эвелин слишком устала, чтобы ломать голову над очередным колким намеком, который позволила себе тетя, и не собиралась отстаивать свою версию оставшихся в прошлом событий. Сейчас она надеялась как можно быстрее завершить эту беседу, тем более что почти все гости уже ушли, и удалиться к себе. На первый план вышла Люсиль. Когда она обняла Эвелин, та заметила, как злобно сверкали глаза кузины, словно прошедших десятка лет и вовсе не было.

— Здравствуй, Эвелин. Я так сожалею о твоей потере!

Эвелин просто кивнула.

— Спасибо за то, что пришла на похороны, Люсиль. Я ценю это.

— Конечно же я пришла, мы ведь — одна семья! — улыбнулась кузина. — А это — мой муж, лорд Гарольд. Не думаю, что вы знакомы.

Эвелин слабо улыбнулась кивнувшему ей полному молодому человеку.

— Это так трагично — встретиться при подобных обстоятельствах! — воскликнула Люсиль. — Кажется, будто ещё вчера мы были в той великолепной церкви в Париже! Ты помнишь? Тебе было шестнадцать, мне — на год больше. И я абсолютно уверена, что у д’Орсе была тогда целая сотня гостей, причем все — в рубинах и изумрудах!

Эвелин гадала, к чему это клонит Люсиль, — кузина явно собиралась подпустить какую-то шпильку.

— Сомневаюсь, что буквально все тогда были в драгоценностях.

Но, к сожалению, описание свадьбы в устах кузины выглядело более чем точным: до революции французская аристократия была не прочь продемонстрировать свое богатство. Вот и Анри потратил целое состояние на пышный прием, словно не верил, что завтра вообще наступит. Острый укол сожаления пронзил Эвелин, но ведь никто из них не мог предвидеть будущее…

— Я никогда не встречала такого множества богатых аристократов. Но теперь большинство из них, должно быть, не богаче нищих или даже мертвы! — Невинно хлопая глазками, Люсиль взглянула на кузину.

Эвелин едва могла дышать. Ну разумеется, Люсиль из кожи вон лезла, чтобы лишний раз напомнить, какой бедной стала теперь Эвелин.

— Как можно такое говорить, это просто ужасно! — вырвалось у Эвелин. Слова Люсиль вышли грубыми и жестокими.

— Ты упрекаешь меня? — не поверила своим ушам кузина.

— Я не пытаюсь кого-либо упрекнуть, — тут же отступила Эвелин. Она устала и не имела ни малейшего желания раздувать пламя старых войн.

— Люсиль, — неодобрительно вставил Роберт. — Французы — наши друзья, и они сильно пострадали, несправедливо пострадали.

— И очевидно, Эвелин — тоже, — ухмыльнулась Люсиль. — Только посмотрите на этот дом! Тут всё давно обветшало! И, папа, я не возьму назад ни единого слова! Мы дали ей крышу над головой, и первое, что она сделала, — это заманила в свои сети графа, стоило ему только переступить наш порог! — И кузина воззрилась на Эвелин, не скрывая злобы.

Эвелин изо всех сил пыталась держать себя в руках, что было весьма непростой задачей теперь, когда она так нестерпимо устала. И она решила не обращать внимания на насмешливый намек, она ведь вовсе не охотилась за богатым мужем.

— То, что произошло с семьей моего мужа и его соотечественниками, — настоящая трагедия, — лаконично заметила Эвелин.

— А я и не говорила, что это не так! — раздраженно бросила Люсиль. — Мы все ненавидим республиканцев, Эвелин, ты ведь это прекрасно знаешь! Но теперь ты здесь, вдова в двадцать пять лет, настоящая графиня — и где же твоя мебель?

Люсиль ненавидела её даже сейчас, подумала Эвелин. Она прекрасно знала, что не стоит отвечать, и всё-таки не удержалась:

— Мы бежали из Франции, чтобы спасти свою жизнь. Нам пришлось многое там оставить.

Люсиль насмешливо фыркнула, и отец поспешил взять её за локоть.

— Нам пора идти, Люсиль, а тебе ведь ещё предстоит долгая дорога домой. Леди Фарадей, — решительно обратился Роберт к жене.

Кивнув Эвелин, он повел к двери Энид и Люсиль, Гарольд с Аннабелль последовали за ними.

Испытывая неимоверное облегчение, Эвелин немного расслабилась. Но тут на неё оглянулась Аннабелль, одарив робкой сочувственной улыбкой.

Эвелин тут же выпрямилась, безмерно удивленная. В следующую минуту Аннабелль вместе со своей семьей скрылась в холле.

Ощущая, как с души упал тяжелый груз, Эвелин обернулась. Но чувство облегчения тут же испарилось, когда она оказалась лицом к лицу с двумя молодыми джентльменами.

Ей нерешительно улыбнулся кузен Джон:

— Привет, Эвелин.

Она не видела Джона со дня своей свадьбы. Кузен был высоким и привлекательным, он походил на своего отца и внешне, и по характеру. А ещё на протяжении всех этих трудных детских лет он был для Эвелин кем-то вроде тайного союзника. Джон был её другом, даже несмотря на то, что не решался открыто противостоять своим сестрам.

Эвелин бросилась в его объятия.

— Я так рада тебя видеть! Почему ты не заезжал? О, ты стал таким красивым!

Он отпрянул, покраснев.

— Теперь я — адвокат, Эвелин, моя контора находится в Фалмуте. И… я не был уверен, что стану желанным гостем, — только не после того, что тебе пришлось вынести от моей семейки. Мне жаль, что Люсиль всё ещё так ненавидит тебя.

— Но ты-то — мой друг! — совершенно искренне воскликнула Эвелин. Она перевела взгляд на стоявшего рядом с кузеном темноволосого красивого мужчину и тут же узнала его. Потрясенная, она почувствовала, как улыбка сбежала с её лица.

Мужчина еле заметно улыбнулся Эвелин, но его темные глаза не осветились радостью.

— Люсиль просто завидует, — тихо заметил он.

— Трев? — недоверчиво произнесла Эвелин.

Эдвард Тревельян сделал шаг вперед.

— Леди д’Орсе! Польщен, что вы помните меня.

— Вы почти не изменились, — медленно произнесла Эвелин, всё ещё удивленная.

Тревельян проявлял к ней активный интерес до того, как в её жизнь ворвался Анри. Наследник огромного состояния с несколькими рудниками и внушительных размеров фермой, сдаваемой в аренду, Эдвард, похоже, серьезно ухаживал за Эвелин — пока тетя не запретила ей принимать его в гостях. Эвелин не виделась с ним с тех пор, как ей было пятнадцать. Он был красивым и титулованным тогда; он был красивым и представительным теперь.

— Вы тоже. Вы остаетесь самой красивой женщиной, которую мне только доводилось видеть.

Эвелин почувствовала, что покраснела.

— Это, несомненно, сильно преувеличено; вы всё такой же дамский угодник?

— Это вряд ли. Мне просто захотелось сделать комплимент своей давней и дорогой подруге, причем совершенно искренне. — Он поклонился и добавил: — Моя жена умерла в прошлом году. Я вдовец, миледи.

— Эвелин, — машинально поправила она. — Наверное, мы можем обойтись и без формальностей, не так ли? И мне очень жаль слышать это.