На улице уже, во всю, подтаивал снег и их автомашина, застряла в колее, не доезжая метров тридцати, до дома Сорокина. Они вышли из автомашины и попыталисьсамостоятельно вытолкнуть ее из колеи, однако, это им не удалось. Грязные и злые на неудачу, они направились к дому Сорокина и стали стучать в потемневшую от времени дверь дома.

Несмотря на сильные удары в дверь, ее хозяин явно не спешил ее открывать для своих гостей.

— Вадим, постучи в окно, может так удастся поднять этого алкаша с постели? — произнес раздраженно Прохоров. — Небось, накушался этой водки с вечера, вот и дрыхнет.

Ребята пошли вдоль дома, стуча во все его окна. Наконец, за дверью послышались шаги, и она, со скрипом отворилась. На пороге стоял Сорокин, в рваных тренировочных хлопчатобумажных штанах, с вытянутыми на коленях пузырями и с удивлением рассматривал их, словно до этого, никогда ребят не видел.

— Вам, кого? — произнес он осипшим голосом. Лицо Сорокина было отекшим, а на щеке, виднелся след, высохшей слюни.

— Привет, Сорокин, ты, что в каком неприглядном виде встречаешь своих гостей? — произнес Прохоров. — Наверное, у тебя сейчас голова трещит от вчерашнего застолья? Вот, здесь приехали доктора, что бы подлечить тебя, а ты дверь держишь на засове и не пускаешь к себе врачей?

— Каких врачей? — переспросил он у Прохорова. — Я не вызывал никаких врачей!

Судя по тому, как вел себя Сорокин, он еще не пришел в себя и с трудом соображал, кто эти люди. Увидев Вадима, он заулыбался, обрадованный его приходу.

— Проходи, Вадим в дом — произнес он, — а то я совсем дуба дам, стоя на улице. А, это, кто с тобой? Я почему-то, их никого не знаю?

Вадим, не стал ему объяснять, кто эти ребята и они все вместе, прошли в дом Сорокина. Цаплин, молча, достал из сумки бутылку водки и налил Сорокину половину стакана.

— Давай, лечись Сорокин — произнес Цаплин.

Сорокин жадно схватился за стакан и одним большим глотком, осушил его содержимое.

— Андрей? — произнес Вадим, — эти люди по всей вероятности из епархии и хотят у тебя спросить, где находятся запасные ключи от храма.

Сорокин с удивлением уставился на Прохорова и Цаплина, стараясь понять, где и когда он мог видеть этих людей.

— А, почему, они с тобой? — произнес Сорокин. — Ты, что их тоже знаешь?

— Эти люди, вовсе не со мной, мы встретились около твоего дома, чисто случайно. У меня застряла автомашина, и я захотел попросить у тебя на время лопату или лом.

Эти слова еще больше озадачили Сорокина.

— А, вы, что не знаете, где хранятся запасные ключи от храма? — спросил он, обращаясь к Прохорову. — Я их, не трогал и не брал. Они должны висеть справа на гвозде, на входе в нашу сторожку. Интересно, а что Славка не знает что ли, где они весят?

Вадим налил ему еще с полстакана водки. Сорокин выпил и поморщился.

— Слушай, Андрей? — поинтересовался Вадим у него, г-де у тебя хранятся лопаты и лом.

Сорокин направился с Вадимом в сени и, открыв чулан, показал ему рукой на лопаты.

— Бери все, что тебе надо — произнес он.

Ребята взяли лопаты и направились к автомашине. Они повозились в общей сложности около часа, пока им удалось вытащить свою автомашину из этой колеи.

Вытолкав автомашину, они пошли к дому Сорокина, что бы вернуть ему лопаты, однако входная дверь в дом оказалась закрытой. Они побросали лопаты во дворе и вернулись к машине.

— Вадим, ты видишь, у Сорокина вообще с головой беда — произнес Прохоров. — Как можно было бы, положиться на такого алкаша. Он бы, нас всех сдал, за стакан водки.

Ребята в знак согласия, дружно закивали головами.

— Мы с ним, уже встречаемся не первый раз, а он даже, не помнит ни кого из нас. Смотрит на меня, своими осоловевшими от пьянки глазами, словно видит меня в первый раз. У него точно с головой, что-то не в порядке — произнес Цаплин.

Отъехав от дома Сорокина, Прохоров улыбнулся, вспомнив лицо Сорокина, когда Вадим представил их Сорокину, как сотрудников епархии и произнес:

— Главное мужики, теперь, мы точно знаем, где висят эти запасные ключи и нам не придется ни кого из них пытать, тратить на это свое время. В ответ все закивали головами, соглашаясь со словами Прохорова.

Они выехали на улицу Свердлова и поехали в сторону площади Куйбышева.

— Мужики, давайте, еще раз заедим в Собор и посмотрим на эти иконы. Вдруг, там какие-то изменения произошли. А то ввалимся, а там полный голяк, нет этих икон — предложил Цаплин.

Они остановили автомашину на улице Рахматуллина и направились в Собор. В Соборе было все по-прежнему, мерцали свечи, откуда-то сверху, доносилось красивое пение певчих.

Если Прохоров и Вадим уже бывали в Соборе, то Цаплин оказался в Соборе впервые и с изумлением крутил своей головой, рассматривая внутренние убранства Собора. Его, как и Прохорова, оказавшегося впервые в Соборе, потрясло буквально все. Выросший и воспитанный в школе на атеизме и не знавший Бога с детства, он был просто потрясен увиденным и услышанным пением в храме.

— Прохор, может не стоит этого делать? — произнес, вдруг он. — А, вдруг Бог есть, и он накажет нас за это?

— Ты, что Цаплин, испугался? Если бы, Бог был, он давно бы уничтожил всех этих коммунистов, которые ломали и уничтожали все эти храмы и соборы. Однако, все они живы и сейчас имеют такие бабки, словно всю жизнь были подпольными миллионерами.

Посмотри, кто из них наказан Богом? Ты, хоть знаешь одного такого человека, и я вот, не знаю. И поэтому, не распускай свои нюни, тем более, здесь, в этом храме, этого делать, явно не стоит.

Они вышли из Собора и сели в автомашину.

— Прохор, а, ты знаешь, что ты, в общем-то, и не прав, говоря Цаплину о том, что никто из большевиков, которые сносили храмы и соборы, не пострадал. Все, наоборот. Практически, никто из них не дожил до старости. Все они были беспощадно уничтожены режимом Сталина, или скончались, от различных неизлечимых болезней. Я об этом читал еще в журнале «Наука и Жизнь». Там, даже в качестве примеров приводились фамилия этих известных людей. Божья кара, как говорится в статье, не настигает человека моментально, как хотели бы многие. Она приходит к человеку тогда, когда он уже забыл про совершенный им грех и живет в свое удовольствие.

Вот, ты сам только, что говорил, что мол, коммунисты нахапали, и сейчас живут припеваючи, катаются, как сыр в масле. Может, быть ты и прав, сейчас, у них все в шоколаде, но это, только сейчас. Однако, Божье проклятие и кара за содеянное ими, может сказаться на них детях и даже внуках. Все, что они украли в этой жизни, у них уйдет на лекарства и больницы.

Цаплин, испуганно посмотрел на Ловчева. Рассказанная Вадимом история, еще сильнее повлияло на решимость Цаплина. Он сжал свою голову в плечи, словно ожидая удара по ней, и тихо произнес:

— Я не знаю, как вы мужики, но мне чего расхотелось участвовать в этом налете. Что-то, мне не по себе.

Увидев лицо Цаплина, Прохоров возмутился.

— Ты, что Цаплин, струсил, испугался какой-то доски. Что она может, сделать тебе, здоровому парню. Ты уже давно трясешься и дрожишь, как осиновый лист на ветру. Для тебя, намного важнее не страх перед Богом, которого ты некогда не знал и не видел, а то, что тебе об этом скажет твоя набожная мамочка.

Что же ты, тогда подался в бригаду. Сидел бы дома, читал бы умные книги, по вечерам ходил бы разгружать вагоны. А, ты, подался к ребятам, разбивать головы своим врагам, стрелять в людей, отбирать у них деньги! Ты, же вон, как тряс этих барыг на Чеховском рынке, что тебя ели оторвали от них, свои же ребята. Может, ты забыл про все это, а? А, я в отличии от тебя, это хорошо помню? Если бы, я тебя лично не знал, я бы просто подумал, что ты паникер и трус.

Прохоров, перевел дыхание и, повернувшись лицом к Цаплину, произнес:

— Короче Цаплин, ты с нами, или против нас! Другого варианта у тебя больше нет!

Цаплин сидел в машине и молчал. Все сказанное Прохоровым, было правдой. Он действительно считался неплохим уличным бойцом и неоднократно это демонстрировал, разбивая головы арматурой, врагам их группировки. Да и последний случай в Москве, он также подтверждал слова Прохорова. Цаплин, не отказался и не испугался их акции на улице на московской улице. Он, не сорвался с места, когда началась стрельба, и появились, первые убитые и раненные чеченцы.