Прохоров представился, после чего присел на лавку.

— Ты, сам, из каких будешь? — поинтересовался у него один из арестантов, — мужик или блатной?

— Разве, это имеет какое-то отношение — ответил Прохоров-. Главное, быть не плохим человеком, мне кажется?

— Такой должности, среди арестантов не бывает — произнес все тот же мужчина. — Здесь все просто: вор, мужик и педераст. Других людей, здесь нет.

— А, ты сам-то, из каких? — спросил его Игорь.

— Я, из блатных — произнес он, — и поэтому за всех вас тяну здесь мазу.

— Ну и сколько здесь вас блатных? Двое, трое?

— Нас, здесь двое, я и Леха. Остальные мужики.

— Тогда считай, что нас стало трое — произнес Прохоров.

— Тогда, братишка, давай в нашу гавань — произнес мужчина. — Меня можешь называть Николаем. Погоняло у меня довольно известное — Брумель. Был такой чемпион мира по прыжкам в высоту. А, тебя, как звали твои пацаны?

— Меня, Прохор — ответил Игорь.

— Пусть будет так, Прохор, так Прохор — произнес Брумель.

Прохоров, не раз слышал от ребят, что милиция в изоляторе часто использует своих людей, в целях получения информации от арестованных о совершенных ими преступлениях на воле и поэтому, решил особо не болтать в камере.

— Ну, что, Прохор, может немного, пошепчемся — произнес Брюмиль. — Ты, за что чалишься?

— Да, ни за что? — произнес Прохоров. — Оговаривают меня дружки, говорят, что я вместе с ними участвовал в разбое на Собор Петра и Павла.

— Ну, а, ты, весь такой белый и пушистый — произнес Брумель-. Я не дурак, я тебя насквозь вижу, чем ты дышишь? Я не люблю, когда люди изображают из себя овечек. Ты, волк, Прохор, а не овца.

Не хочешь говорить, дело твое, ну, а дурака, включать здесь не нужно.

Вадим сидел в камере Бауманского отдела милиции. Несмотря, что при задержании, он не оказал никакого сопротивления работникам милиции, его все равносильно помяли в дежурной части отдела.

После того как его привезли в отдел, через час к начальнику отдела Шулаеву приехал его отец. Они долго о чем-то разговаривали за закрытыми дверями и когда, оттуда вышел отец, он не скрывал своей улыбки.

— Вот, что сын — произнес он. — Больше ты не произносишь здесь ни одного лишнего слова. Ты и так, я смотрю, много наговорил уже здесь. Ты, мне скажи, кто эти ребята, ну тот же Прохоров, Цаплин? Они студенты или нет и где ты, мог с ними познакомиться?

— Да так вышло, познакомился — произнес Вадим. — Они в принципе не плохие ребята, между прочим…

Он не успел договорить, как отец закричал на него.

— Что, это значит, между прочим. На них негде клейма ставить, по ним уже давно тюрьма тоскует.

Вот, что Вадим. Ни слова о себе. Вали все на этих двоих. Говори, что угрожали, что втянули тебя в эту историю. Завтра с утра я пришлю к тебе адвоката. Зовут его Адольф Германович Ольшанский, он тебе все расскажет, как нужно себя вести. Без него, ни каких показаний, ни слова.

Сейчас я подключу все свои связи и постараюсь вытащить тебя отсюда. Помни, ни слова.

— Хорошо, папа — произнес Вадим — Я сделаю все, что ты скажешь.

— Ну, вот и молодец. Тогда до завтра.

Прохоров тупо смотрел в пол. Он еще не пришел в себя от того, что увидел собственными глазами. Ему несколько минут назад показали явку с повинной, написанную не кем-нибудь, а собственной рукой Цаплина.

Прохоров ожидал чего угодно, но только не собственноручного признания его лучшего друга.

Он поднял глаза и посмотрел на сидящего напротив него адвоката. Тот, тоже опустив в пол глаза, молчал.

— Разрешите мне посоветоваться со своим адвокатом — произнес Прохоров.

— Советуйся, тебе это никто не запрещает делать — произнес следователь.

— Я бы, хотел с ним переговорить один на один, то есть без вас, гражданин следователь — произнес Прохоров.

Следователь поднял глаза и удивленно посмотрел на адвоката, который, по-прежнему, сидел молча, уставившись в одну точку.

— Да, да — произнес, наконец, адвокат. — Мы не долго, минуты две или три.

Следователь поднялся из-за стола и вышел из кабинета.

— Ты, что старый пень молчишь? — чуть ли не набросился на него Прохоров. Тебе за что, деньги платят?

Скажи, наконец, что мне делать дальше, упираться или нет? Эта явка моего друга, он там дает полный расклад по этому делу. Скажи, какую позицию, мне принимать, рассказывать или нет?

— Если ты не дурак, то рассказывай. Сейчас отпираться, просто глупо — произнес адвокат. — Рассказывай, выгораживай, себя в этой ситуации, играй со следствием, короче зарабатывай очки.

— Я все понял. Буду говорить лишь за себя и Цаплина. Пока они знают лишь о нас с ним. Больше тащить никого не буду — произнес Прохоров.

Дверь, приоткрылась, и в кабинет вошел следователь. Он молча посмотрел на адвоката и Прохорова.

— Ну, как, Прохоров, вы готовы давать показания по этому делу — спросил его следователь.

— Да, я готов, это сделать, гражданин следователь — произнес Прохоров. — У меня к вам одна просьба личного характера, можно мне её озвучить?

Следователь мотнул головой.

— Если я говорю вам всю правду, то, дайте мне возможность, хотя бы минут на тридцать свидание с матерью? Я ее давно не видел, и очень переживаю, за ее здоровье.

Следователь пристально посмотрел на Прохорова, а за тем перевел свой взгляд с него на адвоката.

— Хорошо — произнес он. — Меня вполне устраивает этот расклад.

В этот день, допрос затянулся, как, некогда, надолго. Игорь рассказал следователю о Москве, о Селезневе, о ее адресах возможного местонахождения.

Единственно, о чем он промолчал, это о перестрелки его с Селезневым около автозавода имени ленинского комсомола.

Смирнов с бригадой прибыли в Москву рано утром. Оставив оперативников в гостинице, Смирнов, сразу же проехал в МУР. Он позвонил по телефону и стал ожидать момента, когда за ним спустится сотрудник МУРа.

Пошло минут пять и подошедший к нему молодой человек, попросил его проследовать за ним в кабинет, где его ожидал с начальником пятого отдела. Этот отдел отвечал за раскрытие преступлений, связанных с антиквариатом.

Олег вошел в небольшой кабинет, за столом которого сидел мужчина средних лет.

— Здравствуйте — поздоровался с ним Смирнов. — Я начальник отдела уголовного розыска, одного из районных отделов милиции города Казани. Если, я не ошибаюсь, вы Григорий Иванович.

Передав, ему привет от меня, Смирнов, вкратце рассказал ему о причинах приезда нашей группы в Москву.

— Олег, я уже в курсе событий. Мне, ваш начальник Абрамов Виктор Николаевич, еще вчера позвонил и просил меня, оказать тебе всяческое содействие в твоей работе. Мне хотелось бы услышать от тебя, что ты хочешь предпринять с самого начала своего визита в столицу, и второе, кого из наших людей, то есть из москвичей, нужно срочно проверить в первую очередь.

— Григорий Иванович — обратился к нему Смирнов, — вам случайно, не известен человек по фамилии Селезнев Сергей Павлович?

Привалов, слегка улыбнулся Смирнову и, сделав паузу, произнес:

— Да, мы, хорошо знаем этого человека, но, по-моему, насколько я слышал, он завязал уже с этим делом года два, если не больше. Неужели, опять сорвался?

— Похоже, Григорий Иванович — произнес Смирнов. — Селезнев сначала заказал нашим болванам эти иконы, а за тем, получив иконы, просто, швырнул их.

— Может, это ошибка Олег, я не думаю, что Селезнев снова взялся за старое. Сейчас, я приглашу своего сотрудника, который сажал его в последний раз. Пусть послушает вас, ему будет интересно узнать, что-то новое о Селезневе.

Привалов предложил Смирнову попить чай, пока он будет утрясать все организационные вопросы. Через полчаса, Привалов появился в кабинете с довольной улыбкой на лице.

— Кое-как, договорился с начальником ИВС. Ни в какую не хотел держать для тебя целую камеру. Так, что с тебя Олег, бутылка за эту помощь.