— Верно! — крикнул милиционер.

— Ты устал — отдохни. — Микаэл сделал едва заметное движение черными бровями, и толстая, рыхлая женщина — очевидно, его жена — торопливо подала Андрею граненый стаканчик.

Микаэл испытующе посмотрел на Андрея:

— Мы не спрашиваем тебя, удачным ли был твой поход. Если бы обнаружилось что-нибудь интересное, ты и сам сказал бы. Мы также не спрашиваем, что сказал тебе сторож дед Вахтанг. Мы знаем, что он ничего не смог рассказать…

Микаэл выждал паузу и налил в стаканчик вино.

— Собаке надо бы дать напиться, — попросил Андрей, чувствуя, что он не в силах двинуться с места.

— Не беспокойся! — Новое движение густых черных бровей, легкий кивок седой головы — и под деревом появился черепок с холодной водой. Очевидно, в этой семье хозяина умели понимать без слов.

Карай принялся напористо и жадно лакать воду, а потом тяжко вздохнул и уютно пристроился под абрикосовым деревом. Он тоже устал.

— Мы пьем за здоровье товарища Зарзанда, — сказал Микаэл. — Выпей с нами… Товарищ Зарзанд! За тебя можно выпить как за прекрасного руководителя, видного советского работника. Под твоим руководством и благодаря тебе, и именно тебе, наше село процветает. Ты строишь дома, товарищ Зарзанд, ты поднимаешь колхозное садоводство…

Председатель сельсовета молчал и, по-бычьи склонив голову, внимательно слушал, как его хвалят. Когда Микаэл заговорил про садоводство, он оживился и буркнул:

— Животноводство тоже! Потому что это теперь главный вопрос!

— Вот! — подхватил Микаэл. — Животноводство тоже поднимаешь, правильно. Ты, Зарзанд, клянусь богом, самый уважаемый из руководителей нашего села. Тебе в районном центре работать. И это будет! Но я не за это пью…

Он поднялся на ноги и заговорил еще более торжественно:

— Наш дорогой Зарзанд… — тут Микаэл подтолкнул Андрея, как бы приглашая повнимательнее слушать, — наш Зарзанд — замечательный семьянин. У него шестеро деток, один другого лучше. Клянусь богом, прекрасные дети! Будь здоров и счастлив со своими шестью детками, дорогой Зарзанд! Но я не за это пью…

Микаэл помолчал и обвел гостей глазами — у всех ли наполнены бокалы, все ли готовы по его знаку осушить единым духом вино, чтобы с честью поддержать провозглашенный им тост.

— А вот за что я пью, — сказал он чуть потише, но еще более значительно, чем прежде, — за человека, за друга, за отзывчивую душу! Ты живешь, дорогой Зарзанд, и мы при тебе живем. С большим чувством пью! Будь здоров и живи, наш дорогой Зарзанд, долго живи и процветай!

Все чокнулись с Зарзандом. Он мрачно кивнул головой и одним глотком опорожнил свой стаканчик.

В просвете между деревьями была видна площадка, посыпанная песком. Там стоял турник, а на перекладине висели кольца. Подросток в белой майке с трудом подошел на слишком высоких для него ходулях к турнику и уцепился за перекладину. Затем он исчез, но вскоре появился с другой стороны, теперь уже на ходулях красного цвета.

— Один сынок или несколько? — спросил Андрей, глядя на мальчишку, который все еще путешествовал вокруг турника.

— Один! — Микаэл зажмурил глаза и затряс седой головой. — Старший от меня отделился, а этот при мне. Ничего для него не жалею. Видишь, площадку ему сделал.

— Так у вас при клубе есть как будто спортивная площадка?

— То общая, а это своя!

Микаэл вдруг поднялся и пошел к каменному забору, с вытянутыми вперед руками. В сад входил Геворк, держа на поводке Маузера.

— Здравствуй, дорогой Геворк! — Микаэл сладко жмурился. — Почет тебе и уважение! Милости просим под мой кров!.. Жена, стакан!

— Здравствуй, Микаэл, — сухо проговорил Геворк.

— Дорогой гость, ах, вовремя приехал! Прошу на ковер… Товарищи! — кричал Микаэл. — Товарищ Зарзанд! Вы знаете, кто это приехал? Это наш дорогой Геворк приехал!

Председатель сельсовета угрюмо бросил:

— Ну, приехал — пусть выпьет.

Геворк, расставив ноги в желтых крагах, коротко со всеми поздоровался и отстранил хозяйку, которая несла ему стакан.

— Я на работе. На работе не пьют. Лейтенанта Витюгина прошу проследовать за мной и доложить обстановку.

Они отошли вглубь сада. Хозяин и гости, казалось, были недовольны.

— Работа! — фыркнул Зарзанд. — Как будто мы не на работе… Еще и не такие люди приезжали к нам — из центра даже приезжали и то не отказывались выпить стаканчик…

— Дорогой Зарзанд! — подхватил Микаэл. — Вот за это люблю, что ты своим проницательным глазом всегда правду видишь. Я этого Геворка давно знаю. Что могу сказать? А ты одну секунду посмотрел на него — и сразу все понял. Твое здоровье, дорогой Зарзанд!

Говоря так, Микаэл поставил два граненых стаканчика на свою широкую ладонь и наполнил их вином из кувшина. «Все же гости, — он пожал плечами, — надо отнести гостям вина…»

Зарзанд удержал его:

— Что это ты за ними бегаешь? Захотят выпить — сами к нам придут.

Между тем Геворк уводил Андрея все дальше от пирующих. Собаки шли возле своих хозяев и даже не переглядывались. Но видно было, что им очень хочется обнюхать друг дружку, порычать, а может, и подраться.

— Что ж ты, — осуждающе произнес Геворк, — к бутылочке потянуло?

— Да я не пил. У меня свои соображения.

— Вон оно что — соображения! Ну, у тебя было время действовать по своему соображению. Результатов что-то мы не увидели. Теперь я приехал — попробуем действовать по моему соображению. Доложи обстановку!

Андрей сказал: «Есть!» — и начал рассказывать о камне, у которого теряется след, об инвентаризации в магазине, о продавце Грикоре Самвеляне.

— Грабители могли на машине уехать, — перебил Геворк, — потому и следа нет.

— Машины не было, — твердо возразил Андрей. — Во-первых, почти ничего не взято в магазине, и не взяли потому, что на руках тяжело нести; а если б была машина, то в нее уж обязательно положили бы кое-какие ценные вещи. Там, например, есть драп. Знаешь, сколько стоит? Во-вторых, к тому месту, где прерывается след, машину не подведешь.

— Значит, по-твоему, грабители шли в магазин специально за деньгами?

— Вот уж не знаю… Тогда получается, что виноват продавец — только он один знал насчет денег.

Геворк решил сам осмотреть место происшествия. Чтобы не возвращаться назад и не беспокоить хозяев, они перелезли через каменную ограду. Собаки легко взяли такую высоту. По прямой через овраг от дома Микаэла до магазина было очень близко. Но еще раньше они дошли до камня, возле которого исчезал след.

— Вот здесь, — сказал Андрей.

Геворк внимательно осмотрел камень.

— Человек не может встать на камень и улететь, — заявил он. — Что Карай не учуял, — это еще не доказательство. Вот я сейчас пущу по следу Маузера, тогда посмотрим.

Он пошел к магазину уводя на поводке свою собаку. Карай нервно скулил — он тоже хотел работать; передней лапой просительно заскреб Андрея по животу. С собакой разговаривать не полагается. Но Андрей не стерпел:

— Молчи уж! Сам оскандалился и меня оскандалил. Теперь хочешь другому, более толковому псу перейти дорогу?

Карай поглядел на него, прижал уши, вильнул пушистым хвостом и лег в траву.

Андрею было видно, как от дверей магазина бежит по следу Маузер и как за ним, пригнувшись, бежит, прыгая через кочки, Геворк. Они быстро приближались. Маузер шел стелющейся рысью, зло поблескивая маленькими глазками. Геворк громко топал ботинками.

— Видишь! — с торжеством крикнул он Андрею, когда Маузер пробежал мимо камня.

Но Маузер тотчас же вернулся, обнюхал камень и сел.

— След! — приказал Геворк.

Пес угрюмо поднялся и, поминутно оглядываясь, сделал несколько шажков. Как только Геворк перестал его понукать, он вернулся на прежнее место. Геворк озабоченно походил вокруг камня, вынул папиросу и стал закуривать.

— Я, конечно, не имею готовых решений, — сказал Андрей, — есть только подозрение…