Оценив масштабы содеянного и прекратив обстрел горящего фрегата, Леонид взглянул на спешно разворачивающиеся и бросающиеся наутек остальные испанские корабли. Поняв, что никакого организованного сопротивления ожидать не приходится, вызвал «Беркут» и запросил обстановку. «Беркут» тут же отозвался.
— Первая часть задачи выполнена. Цели номер один и два тонут. Цель номер три горит и экипаж прыгает за борт. На цели номер четыре произошел взрыв крюйт-камеры и ее разнесло на куски. Расход семь гранат, из них две не сработали. Остальные цели разворачиваются и удирают по ветру.
— «Беркут», вас понял. Преследуйте противника, сразу же определите группу наиболее быстроходных и оторвавшихся от остальных целей. Достаточно двух, или трех. Огня по ним не открывайте, чтобы не оставить «вещдоков» вроде пуль. Пусть уходят беспрепятственно. Остальных отсекаете огнем по палубам и парусам, сбивая им ход. Если попытаются уйти к берегу и выброситься на него — не препятствуйте.
— «Беркут» понял, выполняю.
— Давайте, ребята! Покажите им Ужас, летящий на крыльях ночи!
«Беркут» дал ход и помчался на запад, чтобы отсечь пути к отступлению испанцам, а «Песец» бросился вдогонку за ближайшей крупной целью, оставив за кормой фрегаты. От головного над поверхностью моря уже остались только мачты, быстро исчезающие в воде, второй лег на левый борт и погружался, а третий представлял из себя сплошной костер от носа до кормы. Но остальные испанские корабли удирали, как только могли. Хорошо было то, что бежали они все в одном направлении — по ветру вдоль берега, до которого было около пяти миль. До ближайшей крупной цели было чуть более тысячи метров, и Леонид не стал устраивать длительную погоню, а приказал сразу открыть огонь на поражение. Громыхнула носовая 30-миллиметровая пушка, и на высокой корме грузового корабля вспыхнула яркая вспышка взрыва. Корабль тут же вильнул в сторону, и его паруса потеряли ветер. Очевидно, взрыв повредил рулевое управление. «Песец» быстро сокращал дистанцию, не прекращая огня и стараясь зайти атакуемому кораблю со стороны кормы. Чтобы пресечь возможные попытки оказать сопротивление, на корпусе парусника время от времени вспыхивали огненные вспышки разрывов снарядов, разносящих в щепки деревянную обшивку борта. Началась паника, которую усилила пулеметная очередь, хлестнувшая по палубе. А уж когда до потерявшего ход «купца» осталось около сотни метров и громыхнули обе носовых двадцатичетырехфунтовки…
Две бомбы проломили борт и взорвались внутри корпуса с сильным грохотом. Вверх полетели обломки вырванной палубы. После этого ни о каком сопротивлении никто и не помышлял. «Конкистадоры» в ужасе бросались за борт, пытаясь спастись от губительного огня, а внутри корабля уже начал разгораться пожар. Следующие два залпа бомбами усилили разрушения, и языки пламени вырвались вверх, лизнув неубранные паруса. Очень скоро пламя полностью охватило рангоут и начало распространяться по всему кораблю. «Песец» дал ход, развернулся левым бортом, и дал продольный залп из бортовых двенадцатифунтовок почти в упор. Вверх взлетел сноп искр, бизань-мачта рухнула, и вскоре испанский «купец» превратился в огромный костер на воде, находящийся в окружении большого количества тех, кто его покинул в тщетной надежде найти спасение за бортом. Отовсюду неслись крики о помощи. «Песец» же, не останавливаясь и не спасая тонущих, увеличил ход и бросился вдогонку за следующей целью. Далеко позади прогремел взрыв — это пожар добрался наконец-то до пороха в крюйт-камере фрегата «Сан Фелипе». Взлетели высоко вверх горящие обломки, и вскоре на темной поверхности Карибского моря вместо двух больших костров остался один.
Дальнейшее не отличалось разнообразием. Выделив из удирающей толпы три оставшихся крупных корабля, «Песец» по очереди догонял их и действовал по отработанной схеме — выведение из строя рулевого управления и подавление кормовой артиллерии с дальней дистанции 30-миллиметровой пушкой, а затем сближение с неуправляемой целью со стороны кормы и применение мощных казнозарядных двадцатичетырехфунтовок, бомбы которых производили чудовищные разрушения и вызывали сильные пожары, бороться с которыми было невозможно. «Беркут» в это время выполнял роль загонщика. Обогнав испанцев, он не стал трогать два самых быстроходных небольших кораблика, вырвавшихся далеко вперед и удалившихся от остальной группы, а атаковал тех, кто шел следом. Короткая очередь из пулемета по толпе на палубе, очередь по парусам — и паника обеспечена. «Беркут» носился впереди убегающей толпы, и метким огнем сеял панику среди «конкистадоров», сам оставаясь в темноте и на безопасной для себя дистанции. Ради экономии патронов стреляли не все время из пулеметов, а чаще из винтовок. Но из-за большого числа людей на испанских кораблях и высокой скученности на их палубах, огонь «Беркута» наносил огромный урон. Передовые корабли начали терять ход, сзади приближались остальные, подгоняемые «Песцом». Остатки испанской эскадры начали сбиваться в кучу. Мало того, не понимая толком, откуда ведется стрельба, многие испанцы сами открыли огонь и начались взаимные обстрелы. «Песец» к этому времени уже покончил со всеми крупными грузовыми кораблями, и гнал оставшуюся мелочь прямо на «Беркут», который держался в отдалении и отслеживал радаром все перемещения противника, открывая огонь по тем, кто пытался «оторваться от коллектива» и сбежать. «Песец» же наступал на пятки испанцам, всаживая 30-миллиметровые осколочно-фугасные снаряды в корму отстающим, что приводило к потере хода у неудачников и добавляло прыти остальным. Отставших добивали ядрами и картечью с малых дистанций и шли дальше. Тонущих не спасали. Во первых, чтобы не терять время, а во вторых, их было не просто много, а очень много. И вместить всех «Песец» не мог при всем желании. Это хоть и несколько коробило французскую часть экипажа рейдера, но открыто французы не возмущались, так как были уже хорошо знакомы с нравами пришельцев — «Кто не с нами, тот против нас» и «Если враг не сдается сразу, то его уничтожают». Индейцы и метисы же наоборот, восприняли это как единственно верное решение. Испанцы старательно добивались того, чтобы коренное население обеих Америк стало их люто ненавидеть. И это им удалось блестяще. Леонид, хорошо видевший в темноте, всюду замечал злорадные улыбки на лицах своих подчиненных, когда они слышали многочисленные вопли и крики о помощи на испанском, доносившиеся отовсюду.
В конце концов, все пришло к логическому завершению. Уцелевшая испанская мелочь была согнана в кучу и «Песец» с «Беркутом» занялись ее истреблением, держа под перекрестным огнем. «Беркут» не давал никому «оторваться от коллектива», а «Песец» громил мелкие суденышки выстрелами из тридцатимиллиметровок, выдерживая безопасную дистанцию и оставаясь на ветре. Как правило, одного снаряда в корпус в районе ватерлинии было достаточно, чтобы шлюпы, пинассы, барки и бригантины начинали хлебать воду. Когда часть целей уже утонула, а оставшаяся часть была сильно повреждена и полностью деморализована, «Песец» подошел ближе и открыл огонь картечью. Вскоре наступил закономерный финал. Последний испанский корабль ушел под воду, а поверхность моря была усеяна деревянными обломками, среди которых кое где барахтались люди и раздавались крики о помощи тех, кто сумел уцелеть в этом аду. Осмотрев место побоища, Леонид вызвал «Беркут» и запросил обстановку. Катер тут же отозвался голосом Янычара.
— Здесь «Беркут», у меня все нормально. Повреждений нет, ведем наблюдение. Кстати, опробовали меркелевский «самопал» со стволом от КОРДа в деле. Это что-то! Никогда не думал, что в кустарных условиях такую вещь сделать можно!
— Хорошо работает?
— Да не то слово! Достойный конкурент «Слонобою» для стрельбы по всему, кроме пушек. Во всяком случае, как дальнобойная мощная снайперская винтовка стационарного исполнения подходит прекрасно.
— Ну, значит спасибо Меркелю, пусть продолжает в том же духе. Те двое, которым дали уйти, не утопли? На радаре их видно?
