Имя Кошона ударило Катрин как хлыстом. Она вновь увидела перед собой нищего ученого, когда восстал Кабош, и раздутого от гордости и сознания собственной важности прелата, знакомого ей по Дижону. Человек, который мог устроить суд над Жанной, безусловно, вполне соответствовал этим двум его другим обличьям. Ее затрясло, когда она припомнила маленькие холодные глазки епископа. Жанне нечего ждать от него ни жалости, ни прощения.

— И для чего же понадобился суд? — надменно спросил Ла Гир.

— Чтобы обесчестить короля Франции, продемонстрировав, что он обязан своей короной колдунье и еретичке, а также ублажить англичан, предав Жанну сожжению на костре.

Наступила минутная тишина — каждое слово эхом отозвалось в умах и сердцах собравшихся. Наконец Арно вздохнул:

— Хорошо. Расскажите Катрин ваш план…

— План такой, — начал Этьен. — У меня в Руане есть родственники. Очень интересные родственники. Мой двоюродный брат, Жан Сон, — старший каменщик, он отвечает за ремонт дворца. Это семейство — добрые люди, с приличным доходом, и они завоевали доверие англичан, с которыми находятся в прекрасных отношениях.

— Друзья англичан? — испуганно воскликнула Катрин.

— Да, именно, — невозмутимо продолжал брат Этьен. — Как я сказал, мой двоюродный брат пользуется поддержкой и уважением англичан; однако я не говорил о том, кому симпатизирует он сам. В глубине души он — верноподданный короля Франции, как и все остальные жители этого злосчастного Руана.

Связи брата могут оказаться нам очень полезны. Его жена Николь торгует полотном и поставляет всякие товары молодому королю Англии, а также герцогине Бредфордской, которая тоже находится в Руане. Госпожа Николь — женщина раздражительная, но это благодаря ей герцогиня Бедфордская узнала, что сторожа Жанны пытались ее изнасиловать; строго наказав, их заменили другими. Мои кузены будут рады принять у себя родственников — беженцев из Лувье. Лично я предлагаю себе скромную молодую пару, например, каменщика и его жену.

Этьен перевел быстрый взгляд с Арно на Катрин, а затем снова на капитана. От слов «пара» щеки Катрин порозовели; Арно же не вымолвил ни слова. Ла Гир почесал подбородок и, немного подумав о предложенном плане, удовлетворенно произнес:

— Неплохая мысль! Это значит, что двое из нас будут там!

— Трое, если позволите, — сказал брат Этьен. — Я сам, конечно, тоже возвращусь туда. Я пришел только, чтобы разъяснить положение дел и обсудить с вами наш следующий шаг. Когда я услышал, что госпожа де Брази здесь, у меня появилась вот эта мысль.

Ла Гир был прав, полагая, что эта мысль пришлась по душе и Катрин. У нее даже голова закружилась от радости. Выдать себя за жену Арно, хотя бы даже только для маскировки, — это было такой мечтой, о которой она и думать никогда не смела.

Может быть, это опасное приключение приблизит их друг к другу? О, подобное перевоплощение неизбежно даст им возможность не раз быть вместе, и, может быть, в эти минуты близости ей удастся снова разжечь в нем пламя той страсти, перед которой он не устоял уже дважды. Чтобы скрыть свои чувства, она спросила:

— Что случилось с мессиром Ксантраем?

Арно, раздраженно пожав плечами, ответил:

— Он повстречал какого-то религиозного фанатика, пастуха из Жеводана по имени Гийом, который пророчествует и утверждает, что послан Богом. Ксантрай помешался на нем и всюду таскает его с собой. Он уверен, что тот поможет освободить Жанну. Он надеется присоединиться к нам позже, но у меня в него мало веры.

— Почему же?

— Потому что надо быть полным безумцем, чтобы не видеть, что этот пастух — такой же самозванец, как и та девица из Ля Рошели, которой Жанна посоветовала «пойти и заняться домом и детьми». Я могу только предположить, что Ксантрай совсем спятил с ума, — заключил Арно.

Итак, в самом конце марта через ворота Гран Понт в город Руан вошли трогательного вида три человека: мужчина, женщина и монах. Они были так густо покрыты пылью и грязью, чем вызвали только небрежно-презрительный взгляд у охранявших ворота английских стрелков.

Стражники были заняты игрой в кости и даже не удосужились осмотреть содержимое узла, который нес на плече мужчина, решив, по-видимому, что там находятся просто вещи молодой пары.

Что же касается монаха, то все его имущество — это коричневая ряса из саржи и деревянные четки. Однако отношение стражников могло быть немного другим, если бы они знали, что женщина имеет при себе драгоценности стоимостью в целое состояние, включая сказочный черный бриллиант, зашитый в ее грязное платье, остальное было спрятано в деревянные четки, обвязанные вокруг талии монаха.

Арно был неузнаваем. Он не брился уже три дня и был одет в потрепанную куртку и мешковатые штаны.

На голове — бесформенная шляпа, Арно шел ссутулившись, чтобы скрыть свой рост.

На Катрин было надето вылинявшее голубое платье и рваная, кое-как залатанная накидка: волосы ее были туго стянуты в узел и прикрытые платком, давно не стиранным.

— Жан Сон с женой живут на улице де Ур, — прошептал им брат Этьен, как только они миновали пост охраны близ Бефруа. — Это недалеко отсюда. Но, мой дорогой друг, во имя милости Божьей, постарайтесь опускать глаза долу при встрече с англичанами и не пронизывайте их таким свирепым взглядом, а то в вас на расстоянии лье можно узнать солдата!

Арно нехотя усмехнулся и покраснел:

— Я сделаю все, что могу, но это нелегко, брат Этьен: один вид этих железных шлемов и зеленых накидок, в которых они слоняются по французскому городу, как по своему собственному, бесит меня!

— Попытайтесь не обращать на них внимания, по крайней мере, на время.

Над древней столицей нормандских герцогов витал дух нищеты, которая странно сочеталась с великолепием самого города. Высокие дома с остроконечными шпилями, и возносившиеся в небо церковные колокольни, башенки которых, выполненные в нормандском стиле, покрывала готическая резьба, выглядели, как королевы в искусно выделанных коронах, и создавали странный фон для спешащих людей с хмурыми лицами и опущенными глазами.

Не было слышно радостного гама, а полупустые лавки свидетельствовали о лишениях, которым долго подвергались горожане. Молчаливые женщины толпились в очередях перед лавками булочников, мясников и торговцев потрохами, стоя в снегу и надеясь добыть что-нибудь из еды. Солдаты в зеленых накидках встречались на каждом углу. Они прогуливались по городским улицам группами, по двое и по трое, и внимательно следили за горожанами. Строгие меры были приняты после начала процесса, который проходил в дворцовой церкви, — англичане ужасно боялись волнений, которые могли произойти либо с целью освобождения узницы, либо чтобы предать смерти высокомерных особ, укрытых за прочными стенами семибашенной крепости.

Добравшись до лавки с полотном, кружевом и прочей мелочью, которую держала госпожа Николь Сон, путники застали хозяйку за обслуживанием двух пышно разодетых дам, чей сильный акцент выдавал в них фрейлин герцогини Бредфордской.

Они рассматривали фламандские кружева и отрезы тонкого полотна с такой страстью, что Катрин не могла не улыбнуться. Ее взгляд тут же приметил головной убор, надетый на деревянный манекен, стоящий тут же на прилавке, — высокий, остроконечный, покрытый мельскими кружевами и обернутый облачной, текучей вуалью. Похоже, Нормандия была без ума от бургундских мод!

Но тут госпожа Николь, высокая, тощая женщина с болезненно-желтым лицом, одетая в платье из тонкого серого сукна, отделанного черным каракулем, и с большим золотым крестом, обратила на трех путешественников ледяной взор.

Брат Этьен счел благоразумным вмешаться.

— Мир вам, госпожа Николь! — сказал он ласково.

— Это ваши несчастные кузены из Лувье… в самом плачевном виде! Боюсь, что вам будет непросто узнать их! Они потеряли все, что имели. Этот дикарь и бандит, этот проклятый Этьен де Виньоль сжег их дом и ограбил их. Я нашел их полумертвыми на обочине…

— Какое несчастье! — воскликнула госпожа Николь с явным отвращением. — Проведите их в кухню, брат Этьен. Я очень занята!