Знаете, если свести "Марни" к общепонятному уровню, ее можно обозначить как историю Принца и Золушки. А тут потребен натуральный джентльмен, без подделки, каким, боюсь, он не получился у нас.

Ф.Т. Вроде Лоренса Оливье в "Ребекке"?

А.Х. Именно. Ведь на этом держится концепция одержимости героя девушкой. С этой проблемой я столкнулся в "Деле Парадайн".

Ф.Т. Клод Шаброль назвал это "искушением саморазрушением", а Вы – "моральной деградацией из-за любви". Очевидно, драматизм этой ситуации очень сильно притягивает Вас, и я надеюсь, придет день, когда Вы реализуете свой замысел в той мере, которая сможет удовлетворить Вас самого.

А.Х. Сомневаюсь, потому что этот тип истории примыкает к жанру социальной драмы в духе 30-х годов. А нынче принцесса выходит замуж за фотографа, но никто даже глазом не моргнет[ 38 ].

Ф.Т. У Вас была замечательная идея, но Вы отказались от нее. Вы хотели вставить любовную сцену, которая освобождает Марни от ее сексуальной скованности, сцену, которая происходит в присутствии посторонних.

А.Х. Да, помню. Она идет к матери и застает в доме кучу соседей: мать только что умерла. Тут-то и должна была занять свое место любовная сцена, которую прерывают полисмены, явившиеся, чтобы арестовать Марни. Я отказался от нее, потому что неизбежно пришел бы к стереотипу: женщине, отправлявшейся в тюрьму, мужчина должен был сказать: "Я буду ждать тебя".

Ф.Т. Итак, Вы решили избавиться от операции ареста, и мы вправе заключить, что Марни в безопасности, ибо Марк возмещает ее жертвам их потери. Впрочем, на мой взгляд, зрители ни на секунду не допускали, что ее могут арестовать.

Похожая ситуация складывалась в "Завороженном": две тайны двух абсолютно разных людей сплелись воедино. С одной стороны, морально- психологическая проблема: что же такое этому персонажу– Грегори Пеку или Типпи Хедрен– пришлось пережить в детстве? С другой– проблема практическая: попадет ли он или она в руки полиции?

А.Х. Угрозу тюрьмы я бы тоже отнес к морально-психологической стороне.

Ф.Т. Несомненно, но, на мой взгляд, полицейское расследование и психоаналитическое выспрашивание не вносят ясности в фильм. Зритель не вполне понимает, копается ли Марк в ее душе, чтобы найти ключ к неврозу, или для того, чтобы избавиться от полиции. К тому же то и другое трудно увязать вместе, ибо полицейское расследование должно производиться быстро, а психологическое исследование не терпит спешки.

А.Х. Правильно. Конструируя "Марни", я был озабочен заполнением времени от того момента, когда она получает место у Ругленда, и до того, когда она совершает свое преступление. Единственное, чем этот период заполняется– это охотой Марка за девушкой. Но этого слишком мало.

Мы очень часто сталкиваемся с проблемой логики времени. Режиссер чувствует, что необходимо показать какие-то моменты, подготавливающие основное действие, но эти моменты нередко оказываются скучными. Поэтому я стараюсь по возможности избавляться от них, если не удается оснастить их какими-нибудь забавными деталями.

Подобную проблему пришлось разрешать в "Окне во двор", в длинном куске вплоть до того момента, как Джеймс Стюарт начал испытывать подозрение к человеку в окне напротив.

Ф.Т. Да. Первый день Вы использовали в качестве экспозиции. Но мне и это показалось интересным.

А.Х. Это потому, что Грейс Келли была так хороша и диалог изящно составлен.

Ф.Т. После "Марни" появились сообщения о трех проектах, которые были отложены или отвергнуты. Пресса упоминала "Трех заложников" по роману Джона Бачана, "Мэри Роуз" по пьесе сэра Джеймса Барри и оригинальный сценарий, обозначенный аббревиатурой "Р.Р.Р.Р."

А.Х. Да, верно. Я работал над всеми тремя проектами. Начнем с "Трех заложников". Роман изобиловал типичными для Бачана ситуациями и вообще очень похож на другие его книги, включая "39 шагов". Центральная фигура– тот же самый Ричард Хэнней. Эта книжка была опубликована в 1924 году. Она рассказывает о том, как правительство собирается окружить шпионскую сеть врагов британской империи, скорее всего, большевиков... Я оставил этот проект, потому что там речь шла о похищении с помощью гипноза, а это совершенно невозможно передать на экране. Ведь зрителю абсолютно незнакомо это состояние. И показать его так же невозможно, как действия фокусника, потому что, как бы он ни лез из кожи вон, зритель все равно сочтет все чудеса кинотрюком. То же самое с гипнозом. Зрительно невозможно показать различие между человеком реально загипнотизированным и тем, кто лишь притворяется таковым.

Ф.Т. Вы, наверное, отказались от идеи похищения с помощью гипноза, еще работая над "Человеком, который слишком много знал".

А.Х. Да, Вы правы. Хотя первоначальная версия сценария "Человека, который слишком много знал" была основана на рассказе Б. Драммонда, на нее оказало определенное влияние и мое чтение Бачана. Теперь "Мэри Роуз", второй проект, нечто из области фантастики. Я еще не совсем от него отказался. Несколько лет назад эта история оттолкнула бы публику своей иррациональностью. Но теперь, особенно благодаря телевидению, публика привыкла к повествованиям, ведущимся из этой сумеречной зоны.

История начинается с того, как молодой солдат входит в пустой дом, где он разговаривает с хозяйкой о прошлом. Он рассказывает ей о том, что жил со своей семьей как раз здесь. И дальше идет флэшбэк, возвращающий нас на 30 лет назад. Мы видим семейный быт, и молодой морской лейтенант просит у родителей Мэри Роуз ее руки. Отец и мать странно смотрят друг на друга, и когда Мэри Роуз отлучается из комнаты, сообщают молодому человеку: "Когда ей было одиннадцать лет, мы поехали отдыхать на остров в Северной Шотландии. Там она исчезла и пропадала четыре дня. Возвратившись, она ничего не помнила– ни о том, где была, ни о том, что вообще куда-то исчезала. Мы никогда не напоминаем ей об этом, и если вы поженитесь, не говорите об этом тоже".

Проходит несколько лет, и Мэри Роуз, у которой уже ребенок двух с половиной лет, заявляет мужу: "У нас не было медового месяца. Давай съездим на остров, где я была девочкой". Муж огорчен, но соглашается.

Второй акт пьесы разворачивается на острове. Молодой лодочник, который учится в Абердинском университете, везет их на лодке и развлекает местным фольклором. Он упоминает и о том, что некая девочка однажды пропадала в этих местах четыре дня.

Они ловят рыбу, и лодочник показывает мужу, как ловить форель и жарить ее на горячих камнях. Вдруг Мэри Роуз слышит небесные голоса, звучащие, как сирены Дебюсси. Она идет им навстречу, поднимается сильный ветер, и вот она пропадает из виду. Тишина. Но вот ветер прекращается, и муж начинает искать Мэри Роуз. Он кричит, но ответа нет. Конец второго акта.

Последний акт возвращает нас в ту же семью через двадцать пять лет. Мэри Роуз забыта. Родители ее очень стары, а муж– толстый пожилой мужчина. Звонит телефон. Это лодочник, ныне пастор, который нашел Мэри Роуз на том же самом острове и неизменившейся. Возвратившись в свой дом, она дивится переменам и просит показать сына. Ей сообщают, что когда парнишке исполнилось шестнадцать лет, он сбежал в море. Все это буквально убивает ее – она умирает.

А теперь мы возвращаемся к тому, с чего началась вся история– беседе солдата с женщиной, которая, как Вы догадались, и есть Мэри Роуз, как и подобает призраку, появляющаяся через закрытую дверь. Между прочим, она говорит молодому человеку, что все время чего-то ждет. "Чего?"– "Не знаю. Забыла." Она говорит как ребенок. Вдруг за окнами раздаются голоса, комнату заливает яркий свет. Мэри Роуз встает и идет к свету, исчезая из виду. Конец.