–Нормально там все, Ерема. Сам идет раззява в наши ручки,–опуская подзорную трубу ответил Демин, одетый в шведский капитанский мундир, со всеми полагающимися регалиями.

–А кто на веслах, не видать?–Продолжал интересоваться помощник.

–Невольники. Так что, картечницы даже не заряжать. Палить будут штуцерники и мушкетеры. Остальным только сталь и абордаж.

–Понял, атаман.

Отдав честь на шведский манер, то есть, взявшись за уголок треуголки и обозначив легкий поклон, Ерема сбежал на палубу. Путать врага, так путать. Чтобы он до последнего мгновения не сообразил, что тут вообще происходит.

Когда расстояние между галерами сократилось до двух сотен сажен, на «Ласточке» засвистала боцманская дудка. Тут же забегали солдаты. Один взвод выстроился на артиллерийской платформе, другой на ютовой надстройке. Два последних на центральном проходе. Не прошло и минуты, как они замерли в положении на караул. Ох недаром их гоняли в хвост и в гриву. Носовая картечница, которую издали вполне можно было принять за фальконет, рявкнула приветственным холостым выстрелом.

Купились! Капитан встречной галеры никак не желал ударить в грязь лицом, а потому на шведском корабле так же забегали солдаты. Засвистели дудки и прохаживающиеся по плечам невольников плети. Вскоре экипаж так же замер в строю отдавая почести соотечественникам.

Нет, никаких церемоний на этот случай прописано не было. Каждый действовал в меру своих стараний и умений. Швед вообще мог наплевать на ритуал приветствия, ограничившись холостым выстрелом из фальконета. Но, гордыня взяла свое. Захотелось не ударить в грязь лицом. Он еще и приказал несколько снизить ход, дабы можно было еще и обмолвиться с капитаном парой слов.

Н-да. Они как раз практически сравнялись на встречных курсах, идя малым ходом. Между бортами расстояние не больше трех десятков шагов. Медленно ворочающиеся весла двух галер едва не соприкасаются друг с другом. Именно в тот момент, когда капитан Акессон вооружившись рупором был готов приветствовать командира встречного корабля…

–Первая шеренга! Залпом! Пали!

И грохот слитного залпа вторит команде поданной Еремой. После чего первая шеренга падает на колени, чтобы перезарядить скорострельные мушкеты. А над их головами дает залп вторая. На артиллерийской и ютовой платформах следом бьют и третьи, в центральном проходе такое число не выстроить.

Ветер довольно свеж, а потому быстро относит пороховой дым, благодаря чему штуцерники могут без труда вести прицельный огонь. И несмотря на качку, их стрельба убийственна. Опытные стрелки, да еще и прошедшие достойную подготовку, на расстоянии в десяток сажен без труда обнаруживают как офицеров, так и сержантов с капралами, загоняя в податливые тела смертоносный свинец.

–Православные, убирайте весла! Поворачивайтесь!

Едва атаман прокричал в рупор эту команду, как следом раздался голос Еремы. Этому медный конус без надобности. Луженая глотка без труда перекрывает грохот выстрелов, крики и стоны.

–Бросайте крюки! Шевелись, телячья немочь!

–Поберегись!–Это опять капитан, обращаясь к гребцам на вражеской галере.

Как ни странно, несмотря на резко изменившуюся обстановку, невольники не растерялись. И весла начали споро втягиваться во внутрь, чтобы никого не покалечило при сближении кораблей. И от крюков уклониться успели. Один каторжанин даже свесился и подхватил крюк повисший на втаскиваемом весле. Приладил к фальшборту и блеснул белозубой улыбкой на загоревшем, чумазом лице с всклокоченной бородой. Мол тяните братишки.

Мушкетеры и штуцерники продолжали вести прицельный огонь все время пока суда сходились бортами. Гребцы левого борта втягивали весла. С правого, вооружившись абордажными саблями и пистолетами готовились броситься на вражескую палубу. Вот только защитников у шведов практически не осталось. Во всяком случае, на палубе уже не наблюдалось ни одного здорового.

Наконец суда встали к борту бот, и абордажная команда посыпала на палубу шведской галеры. Впрочем, там сопротивления никто уже не оказывал. Попрятавшиеся от злых русских пуль в трюмы и за надстройки, сразу запросили пощады. А и то, на ногах их оставалось не так чтобы и много.

Демин только самодовольно ухмыльнулся, оглаживая свою бороду. И тут же недовольно отдернул руку от голого подбородка. Ну а как ты выдашь себя за шведа, с окладистой бородой. А так, эвон как все ладно получилось. Боевая галера досталась в качестве приза без особого труда. Чудеса, да и только. Турок на такой мякине не проведешь. А эти, эвон как купились.

–Что с потерями?–Поинтересовался атаман у вернувшегося помощника.

–У нас ни одного пореза. На шведской галере троих гребцов насмерть побило шальными пулями, да пятерых ранило,–доложил Ерема.

–Невольники все православные?–Поинтересовался атаман.

–Новгородцы,–подтвердил помощник.

–Что шведы?

–Четыре десятка пленных. Ну и раненых десятков шесть. Из них половина тяжкие, в грудь да в живот прилетело. Добивать будем?

–Нет. Карпов просил по возможности раненых доставлять в нарвский госпиталь. Если ветер продержится и дальше, нам тут день ходу. На веслах, два. Так что, пускай терпят.

–Ясно.

–О людях заботу прояви. Перво-наперво кашевара озадачь, чтобы толковой едой их попотчевал,–имея ввиду бывших невольников, распорядился атаман.

–Оковы снимать?

–Ни к чему. Никодим, слышь, занялся бы ты каторжанами. А то ить швед он не только лютует, порой и лихой народец за дело в железо обряжает.

–Хорошо, атаман,–с понимающим кивком ответил невысокий крепыш в форме лейтенанта, что несколько дней назад вел разговор с рыбаками.

Угу. Не мог Карпов не ввести в своих подразделениях особистов. Вот и на галерах таковые были. А то как же. Мало ли где и какая тля заведется. Опять же, народ разный даже в пехотных полках. Вроде бы и не каторжане, а по большей части беженцы, но и среди них всякого люда хватает. Могут быть и подсылы. Поэтому совсем не лишено смысла иметь тех, кто присмотрит за благонадежностью воинства. Так. На всякий случай.

С попутным ветром повезло. Продержался вплоть до возвращения в Усть-Нарву. Так что, управились за сутки, чему были откровенно рады в первую очередь гребцы. И понять их не так чтобы сложно. Все же тяжкий это труд, ворочать огромным веслом, пусть и при достойном котле. Демин для себя решил, что нужно бы отписать Карпову насчет тех гребных колес, коими тот грозился. Если шведы еще и не знают о том, что на Балтике безобразничают псковские галеры, то ждать этого осталось недолго. А ведь эдак расслабившись можно и попасть как кур в ощип.

В Усть-Нарве, атаман оставил все дела на Ерему, а сам на призовой галере двинулся вверх по реке. Нужно было доставить всех раненых в нарвский госпиталь. Да и бывших каторжан надо бы представить на осмотр лекарям. Чтобы повывели у них всех вшей, да прививки поделали от оспы. Дело во Пскове уже привычное и за несколько лет отсутствия болезни, вполне даже принятое народом. Кстати, среди освобожденных ни одного лихого так и не сыскалось.

Иван склонился над картой в очередной раз внимательно вглядываясь в ее обозначения и вновь осмысливая задуманное. Не сказать, что до этого ему приходилось решать легкие задачи. В казалось бы безукоризненно продуманные планы все время вмешивались какие-нибудь детали или случайности, порой ставившие все с ног на голову. Но до сегодняшнего дня ему все же удавалось выходить победителем, да еще и с минимальными потерями, даже из самых проигрышных ситуаций.

Н-да-а. Богат был на события прошедший месяц, нечего сказать. От Дерпта Иван повел дивизию по Нарвской дороге навстречу генералу Левенхаупту и его наемникам. Предположения Карпова оправдались. Шведский военачальник был вынужден встать лагерем и начать карантинные мероприятия. Часть наемников дезертировало. И все же, вышло несколько не так, как рассчитывал боярин. Слегла с болезнью и дезертировала едва половина армии. Вторая осталась в строю. И мало того, к моменту подхода псковичей, командующий успел ее переформировать.