В один из холодных дождливых зимних вечеров 1980 года вместо того чтобы, как обычно, засесть за «Пардес римоним» и за «Таль орот», отчаявшись, даже неожиданно для самого себя вдруг посоветовал своему напарнику ехать в Бней-Брак искать учителя, аргументируя это тем, что если мы там найдем себе учителя, нам будет легко наведываться к нему на занятия. До этого Бней-Брак я посещал 2-3 раза, разыскивая книги о Каббале.

В Бней-Браке также был холодный, ветренный, дождливый зимний вечер. Доехав до перекрестка улиц Раби Акива и Хазон Иш, я приоткрыл окно и через дорогу крикнул одетому в длинные черные одежды мужчине: «Скажи мне, где здесь изучают Каббалу?» Для незнакомых с обществом верующих и атмосферой кварталов где они проживают, я поясню, что мой вопрос был несколько странен: Каббалу не изучают ни в одном учебном заведении или ешиве. Единицы берут на себя смелость заявить, что они интересуются Каббалой. Но незнакомец, не удивившись, запросто мне ответил: «Поверни налево, поезжай до плантации, а там увидишь Бейт-Кнессет, и там учат Каббалу!»

Доехав до указанного места, мы обнаружили темное здание. Войдя, мы увидели в небольшой боковой комнате длинный стол и за ним 4-5 белобородых стариков. Я представился и объяснил, что мы из Реховота и хотим изучать Каббалу. Старец, сидевший во главе стола, пригласил нас присесть и ответил, что поговорим об этом после окончания урока. Они продолжили читать недельную главу книги «Зоар» с комментариями «Сулам» со старческим проглатыванием слов и полуфразами на идиш, как люди, с полуслова понимающих друг друга.

Видя и слыша их, я пришел к выводу, что эта компания попросту коротает время на старости лет, и нам лучше еще успеть в тот же вечер найти другое место для занятий Каббалой, но мой спутник удержал меня, сказав, что так нетактично он поступить не может.

Через несколько минут урок закончился, и старик, расспросив кто мы, попросил номер телефона: он подумает, кого нам дать в учителя и сообщит. Я даже не захотел дать свой номер, считая всю эту затею, как многие другие в прошлом, бессмысленной тратой времени. Чувствуя это, мой товарищ дал свой номер телефона. Мы попрощались и уехали.

На следующий же вечер мой друг зашел ко мне и сообщил, что старец звонил, предлагает нам учителя по Каббале, и уже договорено, что мы приедем в тот же вечер.

Я никак не хотел тратить на это вечер, но уступил все же просьбам моего друга.

Мы приехали. Старец подозвал к себе другого, чуть помоложе, но тоже седобородого, сказал ему пару слов «оф идиш» и оставил нас с ним. Тот предложил сесть и начать заниматься, сказав, что предпочитает начать занятия со статьи «Введение в Каббалу», которую мы, кстати, уже не раз пытались освоить.

Мы присели за один из столов в пустом зале Бейт-Кнессета, и он начал читать и объяснять прочитанное по абзацам. Мне трудно всегда вспоминать этот момент: это необычайно острое ощущение наконец-то найденного после многолетних поисков, что так всегда хотелось найти, и не мог!

В конце занятий мы уже договорились, что приедем завтра же. На следующий день я уже записывал его занятия на магнитофон. Узнав, что основные занятия проходят с 2 часов ночи до 6 утра, мы начали приезжать на занятия каждую ночь, на ежемесячные трапезы в честь новолуния вносили, как и все, ежемесячные взносы.

Я как более наглый, подталкиваемый желанием наконец-то все для себя выяснить, часто вступал в споры. Видно, это все передавалось Главному, как оказалось, постоянно интересующемуся нами. И наш учитель вдруг сказал мне, что после молитвы, часов в 7 утра, Главный может поучить со мной "Предисловие к книге «Зоар».

…Видя, что я не понимаю, через 2-3 занятия Главный через нашего учителя объявил мне, что их больше не будет.

Я бы продолжал заниматься, хотя чувствовал, что ничего не понимаю. Я готов был автоматически читать все подряд с ним, подталкиваемый необходимостью все же понять, что есть внутри этих строк, но он, видимо, знал, что еще не пришло мое время и, несмотря на то, что я очень обиделся, все же прекратил эти занятия.

Прошло несколько месяцев, и через моего учителя Главный спросил меня, не могу ли я отвезти его на прием к врачу в Тель-Авив. Я, конечно, согласился. По дороге он много говорил на самые разные темы. Я же пытался спрашивать о Каббале. И тогда он сказал, что пока я еще ничего не понимаю, он может говорить мне обо всем, но в дальнейшем, когда я начну понимать, он перестанет быть со мной таким откровенным.

Так и произошло: годами вместо ответов на самые кричащие во мне вопросы, я слышал в ответ: «У тебя есть уже к кому обращаться», имея в виду Творца, «Кричи, проси, жалуйся, все, что ты хочешь – все обращай к Нему и требуй от Него!»…Процедуры у врача ни к чему не привели, и Главный с воспалением уха должен был лечь в больницу на целый месяц. А поскольку я его уже многократно сопровождал на приемы к врачам, то, поместив его в больницу, я остался с ним в тот день. В течение всего месяца я приезжал в 4 часа утра к больнице, перелезал через забор, незаметно проходил через все помещения, и мы учили… И так целый месяц! С тех пор Барух Шалом Алеви Ашлаг, старший сын «Бааль Сулама» стал моим Равом.

После его возвращения из больницы, мы выезжали в лес, в парки на прогулки. Возвращаясь с этих прогулок, я лихорадочно записывал все мною услышанное. Эти постоянные выезды по 3-4 часа в день превратились с годами в привычку.

В течение первых двух лет я спрашивал Рава о разрешении переехать поближе к нему, но всегда слышал в ответ, что он пока еще не видит в этом необходимости, что мои приезды из Реховота – это усилие, которое мне приносит духовную пользу. А когда через 2 года он сам предложил мне переехать на жительство в Бней-Брак, я почему-то не стал торопиться, настолько, что Рав сам нашел мне квартиру по соседству и подталкивал к переезду.

Еще живя в Реховоте, я спросил у Рава разрешение провести несколько занятий в одном из мест, где когда-то присутствовал на нескольких лекциях и познакомился с пытающимися изучать Каббалу. Он воспринял это без большого воодушевления, но впоследствие расспрашивал о моих уроках. А когда я сказал ему, что существует возможность, чтобы пришли оттуда к нам несколько молодых парней, то Рав осторожно согласился.

Так в наш Бейт-Кнессет пришло сразу несколько десятков молодых парней, в тихом замкнутом месте закипела жизнь, за полгода было сыграно десяток свадеб. Жизнь Рава, все его дни приобрели новое значение, он светился от такого наплыва жаждущих изучать Каббалу!

Обычно наш день начинался в 3 часа утра, учеба в группе учеников до 6 и молитва до 7 утра. Каждый день с 9 до 12 мы выезжали в лес, в парк или на море. По возвращении я уходил домой работать. С 5 до 8 вечера, попеременно с молитвами, продолжались занятия. После чего расходились, чтобы встать вновь в 3 часа ночи. И так годами. Все занятия записывались мною на магнитофон и за прошедшие годы собралось более тысячи кассет.

В последние 5 лет (с 1987 года) Рав принял решение выезжать раз в 1-2 недели на два дня в Тверию, что мы вместе и делали, отрываясь от всех, что еще больше сблизило нас. С годами я все сильнее ощущал, какая между нами духовная пропасть, но как преодолеть ее, не представлял.

Я явственно ощущал эту духовную пропасть, наблюдая за человеком, который радуется, когда есть возможность что-то в теле подавить, для которого принятое решение является законом, а график и распорядок незыблем, несмотря на усталость или недомогание.

Падая от усталости, этот Человек выполнял до последней буквы все то, что наметил, и никогда не уменьшал взятое на себя. Задыхаясь от усталости, до того уставая, что не было сил даже дышать, страдая от затрудненного дыхания, он не отменил, не сократил ни одной встречи или занятия, не переложил на других ни одной своей обязанности.

Постоянно наблюдая это, я постепенно терял уверенность в себе и своем успехе, хотя понимал, что эти нечеловеческие силы появляются при осознании величия задачи и исходят свыше.