А вот майор Алексеев с военной кафедры МГУ в 1987 году во время военных сборов увидел в бане у одного из курсантов крест. После этого крестоносец был сразу же отчислен – вначале с военной кафедры, а потом и их МГУ. Думается, что отчисление верующего студента не стало для Алексеева следствием его собственных атеистических убеждений, которых у майора видимо не было, а скорее поводом продемонстрировать власть, не опасаясь при этом получить отпор. Как говорил Егор Летов, «мы – грязь под ногами майора».
Не так давно скандально известный учёный, воинствующий атеист Виталий Гинзбург, сменивший в последнее время свои научные занятия на идеологическую войну с Православием, от имени десяти академиков направил в адрес президента России открытое письмо, в котором выразил решительный протест против «все возрастающей клерикализацией российского общества». А позднее он выступил за то, чтобы синагоги получали материальную поддержку со стороны светских организаций и государства. И здесь едва ли можно говорить о наличии каких-то убеждений, религиозных или атеистических – скорее о нелюбви академика к одной, отдельно взятой религии.
Действительно, атеисты, как и верующие, бывают разные. И здесь существует чёткий критерий, позволяющий различать подлинные, пусть даже с позиций многих – ошибочные, но собственные убеждения, от конъюнктурных симулякров: насколько выгодной или вредной оказывается та или иная мировоззренческая позиция для каждого конкретного человека. С этой точки зрения, самодурство хабаровского философа выступает в качестве чисто идейной акции – никакой пользы, кроме заведённого уголовного дела лично ему это не принесло. Если не считать, конечно, ограниченной и недолгой известности.
Если под фанатизмом понимать любое проявление твердой веры, то такой фанатизм скорее говорит о норме, чем о патологии. Более того, сама борьба с фанатизмом часто перерастает в ещё больший фанатизм, мало чем отличающийся по методам.
Как известно, атеизм опирается на науку и, в частности, на эволюционную теорию. Если следовать духу учения Дарвина, наш мир выглядит ужасающе несправедливо и несообразно. Механизм естественного отбора проявляется в том, что мутации вездесущи, и в борьбе за существование проигравших гораздо больше, чем выигравших, а так называемая «победа» не выглядит слишком красиво. Например, есть такая разновидность осы – «наездник», которая откладывает яйца в гусеницу, и, когда личинка растет, она поедает несчастную хозяйку, но так, чтобы гусеница оставалась как можно дольше живой. Не напоминает ли это определённые аспекты социальных отношений? Несмотря на то, что Дарвин, как и многие учёные того времени, начал свою научную карьеру, будучи человеком вполне религиозным, со временем размышления о жестоком устройстве мира во многом отвратили его от официальной религии и от веры во всемогущее божество. Да и сама его жизнь была полна физических мучений и личных трагедий. Восприимчивость Дарвина к страданиям простиралась за пределы осознания человеческих несчастий: он сострадал несчастьям, выпадающим на долю животных. А противники эволюционизма обвиняли дарвинистов в стремлении приписать человеку свои собственные животные свойства, лишив его, тем самым, духовности («ну почему каждый раз когда начинается революция – начинают гадить в подъездах?») и призывали как можно скорее похоронить «обезьяний атеизм».
Но в действительности околонаучные обоснования атеистической догматики выглядят достаточно спорно – ведь сама наука относительно обоснована (если абстрагироваться от субъективного характера человеческого восприятия)только в своих эмпирических проявлениях, а как только она выходит из строго описательной области в область предположений, то теряет свою обоснованность. То, что нельзя наблюдать или испытать непосредственно, не может претендовать на статус объективной истины. В принципе, никакое утверждение не может быть истинным полностью. Так, философ 18 века Дэвид Юм решительно отвергал наличие причинно – следственных связей, лежащих в основании научных закономерностей («после» – не означает «потому»). Бесконечная природа предполагает бесконечное же количество вариантов и поэтому многократная повторяемость событий ничего не говорит о существовании закономерностей. Если мы поднимаем и отпускаем предмет, то в один прекрасный момент он не упадёт, а останется на месте или полетит вверх – например, в состоянии невесомости, о котором не знали в 18 веке, именно так всё и происходит. Если что-то считалось истинным на протяжении всей моей жизни и на протяжении жизни моего отца и я никогда не слышал о том, что это может быть иначе, то я могу предположить, что это будет верным и завтра, но это будет всего лишь предположение, то есть, вера. Верующий, опираясь на многовековую религиозную традицию, верует в то, что Бог существует. Атеист, руководствуется научной традицией и верует в то, что бога нет. И то, и другое недоказуемо.
Приношу свои извинения, если эта статья каким-либо образом задела религиозные чувства атеистов.
Свобода быть против
«Бунт – это единственная свобода. А свобода, она лишь одна – быть против. Как это у Брэдбери – если тебе дали линованную бумагу, пиши поперёк.
(Егор Летов).
Склонный к философствованию убеждённый нонконформист Егор Летов всю свою музыкальную жизнь принципиально не выходил из подполья, даже когда в условиях рынка появились возможности оплачивать пиар-кампании на радио и ТВ. Не смотря на то, что большинство подростков воспринимали его ранние песни прежде всего как откровенный эпатаж, на самом деле большая часть летовских текстов переполнена прямыми цитатами из философских и художественных произведений, а также не столь явными, но тоже имеющими отношение к философии символами и аллюзиями, затрагивающими классические вопросы смерти, бессмертия и смысла жизни.
Так, отвечая в одном из интервью годов на вопрос об отношении к самоубийству, Летов говорил: « – Я считаю, что это единственный выход для честного человека в наших условиях. Если ты имеешь честное сознание, ты должен понимать, что ничего тебе не удастся изменить. Чем дальше ты расширяешься как личность, всё меньше общего у тебя остаётся с тем, что снаружи, то есть через некоторое время тебя никто не сможет принимать, ты уходишь просто в вакуум. Если находишь силу, то идёшь дальше и становишься по-видимому святым. А если ты имеешь эту честность сознания, то тебя реально цепляет тогда единственный выход – это каким-то образом умереть. Либо быть убитым реальностью, либо самому». Может быть поэтому летовский протест «заранее обречённый на полный провал» часто принимал формы преодоления абсурда путём апологии ещё большего абсурда. Характерно название одной из его программных песен – «Тошнота», явная реминисценция одноимённого романа Сартра.
В понимании Летова подлинное творчество неизбежно связано со смертью. Более того, смерть является для творца основным вдохновляющим фактором. «Творчество – это естественное сопротивление живого существа тому, что на него надвигается. Убийственно надвигается. Творчество со смертью связано неразлучно». В понимании Летова смерть – «это когда из очень ограниченного состояния попадаешь в очень расширенное состояние». Он был уверен, что существует много разных слоёв действительности. («Речи замедляются, слова повторяются, интонации не меняются, и всё сначала – игра в самолётики под кроватью»). В течение своей жизни человек исполняет определённый ритуал, а затем трансформируется в следующее состояние, причём «по направлению в ту сторону, где живут». Изначально всякий человек – это Ничто, «говно в проруби», однако если он становится носителем вечной идеи, то способен подняться до вечности. При этом «каждый живой, каждый настоящий человек безобразно одинок. Только косоротая чернь бывает вместе». Видимо, подобные взгляды являлись для Летова предметом некой особой веры, свободной от конкретных религиозных предпочтений. Утверждая собственный вариант философии абсурда, Летов говорил, в частности, следующее:
