Эпизоды «Уход Чингисхана на Черную гору» и «Добывание Чингисхана биями». Центральная фигура чудесного человека (пока еще не джехангира), таинственный уход на неведомую гору, удивительная подача вестей от ушедшего, потаенная охота, поиски героя среди странных дворцов, зверей и пугающих звуков, – приключение сменяется приключением, и непрерывно движется бесконечно богатый ряд сказочных форм, зрительных звуков, магических чисел.

Эпизод «Аксак-Темир хитростью берет Стамбул». В фокусе – личность джехангира, его доблесть и хитрость; напряженно вводятся авантюрные моменты: дальний поход к мировому городу, сражение около него, «многогодная» осада, переговоры врагов и дьявольски ловкий захват Стамбула; напряженный авантюризм облечен в сказочную мантию – добывание хитростью, когда не хватает сил, какого-нибудь очень ценного приза.

Эпизод «Игры Аксак-Темира с мальчиками-сверстниками» насыщен скорее легендарными мотивами; здесь центральная фигура носит несравненно более реальный характер, чем в предшествующих эпизодах; приключения героя окрашены в более реальные жизненные цвета, они вытекают из стремления всякой легенды уже с колыбели, с детства наделить героя чертами необыкновенной сметливости и чрезвычайного ума.

Эпизод «Аксак-Темир на урочище Кыйа» дает ряд любопытных живых сценок из народного быта (если угодно, идиллий), любопытных социально-психологических моментов, но все они вставлены в легендарную оправу рассказа о нашествии несметных полчищ Аксак-Темира; эти сценки постольку и живут, поскольку являются любопытными микроскопическими деталями, реакциями на сверхъестественное шествие джехангира.

Не будем умножать примеров. Ясно, что литературная амплитуда «Богатырских сказаний» колеблется между сказками, сказочной оправой, легендами и эпизодами, вставленными в легендарную оправу.

Что сказать о композициях наших произведений?

«Сказание о Чингисхане» носит децентрализованный характер: первая половина его занята очень самостоятельными, сильно изолированными эпизодами с различными предками Чингисхана; индивидуальный аромат эпизодов настолько силен, что порой невольно забываешь про их привязанность к какому-то центральному сюжету, что они – только доистория главной темы. Вторая половина «Сказания», правда, целиком связана с личностью Чингисхана, но ее отдельные эпизоды, можно сказать, лишь сцеплены между собой динамикой рассказа, нанизаны, как бусы на нитку: вынешь нитку, и они покатятся в разные стороны.

Перед нами, таким образом, выкованная по тематике «Джангариады» цепь из сказочных рассказов (в преобладающем числе) и из легендарных и окутанных легендарной дымкой эпизодов (в меньшей степени) о предках Чингисхана, об обстоятельствах его рождения, молодости, об избрании ханом и о его ближайших соратниках-биях.

Сказание об Аксак-Темире (Хромце Железном) более централизовано, сжато в более крепкий узел около личности Аксак-Темира: он нигде и никогда не остается в забвении, в тени. Здесь легенды и легендарные рассказы преобладают над сказками и сказочными мотивами, здесь больше реальных сюжетов, лишь вставленных в рамки легенды. Аретологическая мантия покрывает сплошь «Сказание» и придает известную цельность и стройность теме о джехангире.

Вопрос о художественной ценности «Богатырских сказаний» не представляет больших затруднений.

Изобразительность изложения достигается прежде всего частым многообразным применением диалогов. Особенно богато ими «Сказание о Чингисхане», в своей «языческой» части почти сплошь слепленное из диалогов (тире отделяют составные части данного диалога):

1. Гулямалик – Уртхан.

2. Алтын-хан – Курляуш.

3. Тумакул-Мерген – Шяба-Сокур.

4. Гулямалик – Тумакул (перед совокуплением).

5. Гулямалик – Тумакул (после рождения младших сыновей).

6. Бодентай и Болектай – народ-беглец.

7. Бии – Чингисхан.

8. Бортакшин – Чингисхан.

Тут диалоги не надуманы, естественно развиты, многосторонни, сильных темпов и очень удачно отображают свою тематику. «Сказание», словно живое существо, буквально дышит ими!..

Меньше диалогов в «Сказании об Аксак-Темире»:

1. Аксак-Темир – сверстники-мальчики.

2. Старики – мальчишки.

3. Джудай-хан Индустанский – разбойники Аксак-Темира.

4. Аксак-Темир – посол Шах-Султана под Стамбулом.

5. Аксак-Темир – народ Бараж.

6. Аксак-Темир – ханы урочища Кыйа.

Они занимают здесь меньше пространства и частью (особенно первые три) характером схожи с диалогами первого «Сказания», а частью носят несколько искусственный, как бы надуманный, книжный характер; оттого-то «Сказание об Аксак-Темире» во второй своей части не так живо, не так красиво по своему общему колориту.

Далее, изобразительность обусловлена блестящим спектром художественных образов. Диапазон их тематики – могуч; здесь то «мир Аллахов» (широкое пространство, озаряемое днем лучами солнца, ночью – светом месяца), то чарующая природа (речка, гора, пустынность, тишина, неясный шорох), то красота неописанная, мужская и женская, то дела рук человеческих (сорокасаженный темный дворец, куда днем не проникают лучи солнца, а ночью – лунный свет; золотой корабль без выходов с забеременевшей от солнца ханской дочкой, ее прислужницами, голубками и попугаями, блуждающий по необъятному морю), то мир звериный (медведи рычат, львы ревут), то человеческое убранство (у Чингисхана и Бортакшин) и много другого…

Еще любопытнее ряд зашифрованных в эти образы мотивов и сюжетов, интересна скрытая в них, влекущая к себе магическая сила.

На первом месте образы героя и героини, окруженные многоцветными предикатами: таинственным рождением, неописанной красотой, сверхъестественной силой, удальством и хитростью, необыкновенной удачливостью, жестокостью, но и великодушием, непосредственностью, пылким умом, – олицетворение человеческого идеала у кочевников, жителей вольных степей.

С героем непосредственно связана символика творческого производительного процесса (у писаной красавицы Гулямалик-Курукти) и полового акта (луч солнца проникает в абсолютно темный дворец и производит оплодотворение заключенной там красавицы девицы).

Дальше следуют характерные для героя мотивы добывания, умыкания, приобретения, захвата, расширения в двух вариантах: 1) умыкание девицы и 2) добывание ценного приза.

Для первого варианта характерно добывание Гулямалик-Курукти из золотого корабля при помощи стрел остроконечных, для второго – добывание Чингисхана биями, добывание Стамбула Аксак-Темиром, добывание первенства в состязании Аксак-Темира с мальчишками. Сверхъестественную хитрость героя выражает мотив оборотничества: появление Дуюн-Баяна после смерти в образе света и волка величиной с лошадь; Аксак-Темир притворяется больным у Стамбула; метаморфоза разбойников в купцов.

С хитростью гармонируют чудесные талисманы – главные орудия героя в его добывании, таковы стрелы Тумакул-Мергена, попадающие на золотой корабль Гулямалик-Курукти, перстень Алангу с печатью у Майкы-бия для добывания Чингисхана и т. д.

Иногда герой выступает в качестве младшего сына в семье, которого мать любит больше всех детей, которому то и дело бабушка ворожит; вот, например, эпизод со спором сыновей Алангу о драгоценном золотом луке, причем лук преисправно достается самому младшему сыну, Чингису.

Героя и его окружение, его действия одевают магические числа:

три (три старших сына Алангу; три стража, приставленных к Алангу);

четыре (четыре сына и четыре дочери Ноя; четверо убитых биев; четверо мальчиков, спрятанных у Бортакшин);

семь (семь провожатых Бодентая и Болектая);

сорок (сорок служанок – сверстниц Гулямалик-Курукти; сорок голубок и попугаев; сорок сверстников Тумакул-Мергена).