— Флойд Лучистый приплыл сюда на корабле с целым трюмом, полным юных кошкодевочек, — хмуро поведал мне Йорик, залпом допивая пиво в кружке, — Сидит, сукин кот, в гостях у мэра. Зандракорды с него пылинки сдувают. За пять процентов от продаж.
— Сукин кот? — процедил я, получая такой нехилый заряд бешенства.
— Ага, — кивнул Йорик, — Он тоже… из кошколюдов. Я слышал, как он пытался примазаться к ректору, расхваливал «товар». Еле сдержался. Ректор тоже.
Бенджоу Магамами властный, авторитарный, жадный, скрупулезный, мерзкий характером и крайне могущественный маг. Тот еще презервуар, если подумать. Но еще можно вспомнить, что этот белобрысый эльф мэр-ректор города-академии Корац, а значит существо социально ответственное и не такое уж паршивое, если не считать его тирании всяких там Героев. В данный момент я ощущал полную солидарность с Йориком и Магамами, давая себе зарок, что буду искать любой удобный случай добиться того, чтобы Флойд Лучистый прекратил срать. Навечно.
На следующее утро я в сопровождении Матильды и Тами отправился к местному повелителю жратвы. Точнее, повелительнице. Ни Саяки, ни Самары на горизонте видно не было, но раз город не горел, то я решил, что девочки пока работают/отдыхают по мере сил. Идти нам предстояло долго и по жаре, в другую часть острова. Почти треть Поллюзы, выступающая в океан наподобие чрезвычайно разожравшегося мыса, была огорожена под фермерские владения, поставлявшие острову основные продукты питания. Нам нужно было чуть ли не в самый конец острова.
— Не знала, что здесь живут куакарабилли, — подметила Тами, глядя на фиолетовокожих минотавров, работающих на полях и совершенно не обращающих внимание на испепеляющую жару.
— А мне рассказывали…, - простонала изнывающая от солнца Матильда, мудро идущая под зонтиком, который держала и над гномкой, — Пока ты торговалась в таверне, дед того милого мальчика, который подошел ко мне поздороваться, говорил, чтобы мы с этим мальчиком сюда не ходили. Потому что куакарабилли ловят тех, кто пытается украсть у них с полей, а потом не бьют, а заставляют работать неделю. Зачем только мне куда-то ходить с ним нужно было бы…?
Ну да, жрица в своем репертуаре. Не может выйти из роли невинной доброй блондинистой девочки, буквально созданной как идеал жертвы сексуального насилия или как минимум домогательства. И ведь как играет! Но зато вот, бесплатная информация. Не удивительно, что тут нет посторонних и гостей острова — ничто так не обижает артиста, как физический труд на палящем солнце! Зубы-то от местного «в морду» вставить не сложно, да и челюсть, вывернутую набок, на место усадить, а вот работать…
Я испытал к хоботастым приступ пролетарской симпатии.
Удивительная природа Поллюзы подкинула нам сюрприз. Мадам Троубар, проживающая в огромном поместье вместе с другими пятнадцатью женами господина Троубара, оказалась не куакарабилли, а простой фиольской минотаврицей, пробившей себе дорогу к главенству над семьей в сложном, но, как оказалось, дружном коллективе. Минотавров, разумеется. Единственным бездельником среди Троубаров был как раз мужик, если за такового можно было посчитать минотавра, умудрившегося уже настрогать 86 детей. Вся эта орава трудилась на полях вокруг поместья, выращивая сложные и ценные культуры, в то время как куакарабилли, предпочитающие проживать отдельно от минотавров, были в основном заняты привычной заботой о хлебе насущном в виде пшеницы, ржи, хлебных деревьев, бананов и прочих популярных в Агабахабаре культур.
Только вот здесь нашу дипломатическую миссию ждал неиллюзорный облом. Большая черно-белая пятнистая особа, Грандимунда Троубар, встретившая нас на пороге своего дома, быстро и по-деловому объяснила мне царящие в её ведомстве порядки. А именно — как раз им, Троубарам, было совершенно чхать на Поллюзу, на Турнир, да и на всё остальное. Пищи на архипелаге много не бывает, спрос на неё стабильнее некуда, на эксклюзивную продукцию минотавров тут очередь и драки, поэтому фермеры абсолютно ничем не рискуют, совершенно ни в чем не заинтересованы, да и вертели всю суету на хвосте. Хорошо хоть объясняла, пустив в прохладную залу, да и не пожмотничала на напитки. Удивительно приятная двухметровая дама весом под два центнера. В общении, разумеется.
Однако, совсем уж бесполезным наш визит не стал. Минотаврица обратилась к нам с интересным предложением: героически помочь фермерам с забоем местной живности, а в награду при отплытии с Агабахабары получить столько свежих продуктов в плавание, сколько мы захотим. Качество и разнообразие гарантируется.
Неопытному путешественнику бы подобное показалось смешным. Как это — работать за еду? А вот опытному, который не одну подпорченную собаку съел в морской тягомотине, всё представляется совсем иначе. Конечно, подпорченных собак у нас на Куку… то есть Веритасе не было, да и в инвентарях они не валялись (за Саяку не скажу), но свою долю проблем из-за неправильно подобранных припасов мы уже отхватили. Да и раздолбайская у меня команда, то и дело хлопаем ушами, забывая, что фрукты, овощи и крупы нужно иметь с запасом, не говоря уже о специях и соли. Конечно, мой и Тами высокий уровень навыка кулинарии сглаживал вопрос питания, но всё равно, получить за короткую работенку возможность не париться с продуктами на столь одиозном острове было вполне себе хорошей платой.
Бить нам с Тами предстояло аграджей, странную как моя жизнь трехголовую помесь свиньи и жирафа. Эти зверюги стремительно росли на вольном выпасе в джунглях по краям плодородных полей, размножались на зависть кроликам, а мясо имели нежное и вкусное. Заодно были пугливы и глупы до невозможности, предпочитая стремительно удирать в родной свинарник при любом шухере. Неторопливым куакарабилли и минотаврам действительно было сложно ловить столь быстрое и суетливое мясо.
Без нас они справлялись по хитрому — заужали проход в свинарники таким образом, чтобы созревший и отожравшийся аградж проникнуть домой не мог, но, стараясь это проделать, намертво застревал в проходе, тут же начиная звонко орать, сообщая всем вокруг о своей готовности стать тушенкой. Куакарабилли неторопливо подходил к жертве внутри загона, откручивал ей все три головы, а затем спокойно выдирал из ловушки, с другой стороны, за задние копытца. Но сейчас-то Турнир, готовых свинтусов куда больше, а кроме того, часть из них уже разожралась так, что в ловушки тупо не лезут и того и гляди, начнут дичать и соображать, как жить дальше. Фермер за такой скотиной, ловко маневрирующей в густом лесу, не угонится, а вот мы с Тами — запросто.
И начался кошмар! Мы с Тами, оставив Матильду загорать на небольшом пляжике, отправились в джунгли, где открыли большую охоту за троекратно хрюкающей живностью. Зловеще скользя в «скрытности» полупрозрачными тенями, мы копьем и топором вершили своё кровавое дело, подвешивая убитых животных на деревьях, дабы дать стечь крови. Через час или два, когда печально покачивающихся туш стало слишком много, объедающие джунгли аргаджи массово почуяли клюв жареного петуха в заднице, от чего, наполнив весь этот конец острова истеричными визгами, ломанулись в сторону родного дома. Там их уже ждали несколько куакарабилли, разминающих свои большие мозолистые руки.
Правда, на этом наши с гномкой труды не кончились. Аграджей было слишком много, а некоторые, вспомнившие про родную хату как-то слишком поздно, в холке уже догоняли телят и имели такую массу, что при их попытках оказаться в безопасности угрожающе поскрипывал не только забор, но и аборигены, его державшие. Куакарабилли гневно и матерно трубили нам хоботами, Тами звонко матюгалась, то и дело подскакивая вверх, чтобы избежать очередного паникующего свина, а я, сцепив зубы, уже без особой точности работал своим топором Добра и Света, стараясь в первую очередь убивать самых здоровых особей. С крыльца кричала что-то жалостливое и свинолюбивое почти не одетая Матильда, а стоявшая рядом с ней Грандимунда громко и неприлично возмущалась количеству расплодившихся аграджей, вышедших за все нормативы.
