– Нет, не все! – возразили старейшины. – Меряться не одни лишь мужи бородатые должны, но и юнаки! Ипоклясться надобно богами и пращурами, что пока борьба пойдет, между нами и вами – мир!

   – Поклянемся, – согласились русы. – И юнаков подберем.

   На том и порешили.

   Местом состязания избрали дорогу.

   Русам предстояло выбрать своих «спортсменов».

   – Бороться я буду! – решительно заявил Духарев.

   Конечно, ему уже не двадцать пять, зато он в отличной физической форме и вдобавок (как чувствовал) в последние полгода перед походом регулярно тренировал рукопашку, используя в качестве спарринг-партнера Сычка.

   Спорить с Духаревым не стали. Слава победителя берсерков все еще сохранялась за Сергеем.

   – А копье метать я буду! – с ходу объявил Лют.

   – Почему ты? – возмутился Икмор.

   – Бросьте кости, – предложил Духарев, пока молодые воеводы не переругались.

   Бросили. Выпало Люту.

   – Тогда я – из лука! – потребовал Икмор.

   Святослав покачал головой.

   – Думаешь, я этих мохнобородых не перестреляю? – обиделся Икмор.

   – Может, и перестреляешь. Но перестрелять мало. Надо так выстрелить, чтоб у них от изумления бороды дыбом встали. Стрелять будет Машег.

   – Камень! – напомнил Свенельд.

   Этот вид состязания энтузиазма не вызвал.

   – У меня в дружине нурман есть, – сообщил Икмор. – Снорри зовут. Здоровый, как тур. Пусть он кидает.

   – Отроки? – спросил Святослав.

   – Стрелка можно из хузарских взять, – сказал Свенельд. – Пусть вот Машег из своих молодших выберет.

   – Бороться мой Артем может, – сказал Духарев.

   – Не мeлок? – усомнился Святослав.

   – Так он и бороться будет с таким же, – возразил Сергей. – А копьеметателя пусть Трувор подберет. Унего из кровных варягов отроки…

   – Почему всё твои? – возмутился Икмор. – Как будто из княжьих…

   – А мои что, не княжьи? – сурово спросил Духарев.

   – Уймись, Икмор! – строго сказал Святослав. – Все вы – мои. Аколи обидно, можешь сам остальных отроков выбрать. Но гляди: опозорятся – с тебя спрошу!

   – Главное, не подпускай его близко! – наставлял сына Сергей, натирая его туловище маслом. – Опережай, обходи, атакуй сзади…

   – Не беспокойся, бать, – отмахнулся Артем. – Справлюсь я. Какой-то смерд…

   – Цыть! – перебил Духарев. – Уважай противника. Ты не знаешь, что он умеет. Ты ничего о нем не знаешь. Ты его даже не видел.

   Артем пренебрежительно фыркнул, но спорить с отцом не осмелился.

   – Всё, пошел!

   Духарев подтолкнул сына вперед, тот ловко протиснулся между гриднями на открытое место. Небольшой, худощавый, босой, в штанах, подвязанных пониже колен.

   За его спиной – ровная стена красных русских щитов, в пятидесяти шагах – нестройная толпа лесовиков. Впрочем, большинство вятичей предпочли остаться за засекой и глядели сейчас на дорогу сверху.

   – Эх! – вздохнул кто-то за спиной Духарева. – Сейчас бы разом стрельнуть…

   – Я те стрельну! – проворчал Сергей.

   Из толпы лесовиков тоже вышел парнишка. Чуток пониже Артема, но намного плотнее. Длиннорукий, с покатыми плечами борца. Тоже голый до пояса и тоже «промасленный». Дружинники вокруг Духарева тянулись вверх: шлемы стоящих впереди загораживали вид.

   Артем легкой походкой двинулся навстречу противнику. Увятича шаг был тяжелее, двигался он неторопливо, по-медвежьи косолапя.

   «Не дай Бог, малолетний берсерк!»—с беспокойством подумал Духарев.

   Сошлись. Вятич проворно выбросил вперед длинные руки, намереваясь схватить Артема. Тот легко, словно танцуя, уклонился, обошел противника сбоку, ударил по ноге, выведя из равновесия, оказался у вятича за спиной и взял его «в замок», на удушающий.

   Вятский парнишка бессмысленно завертел руками, потом сообразил: брыкнулся на спину, но Артем слегка его «довернул», и упали они боком.

   Освобождаться от удушения паренька явно никто не учил, поэтому он попусту дрыгал конечностями и извивался.

   В толпе лесовиков недовольно загудели: наверняка у них было принято бороться по-другому. Но это их проблемы. Вятский вьюнош продержался довольно долго, минуты две… Потом ослаб и характерно засучил ногами…

   «Как бы не задушил», – обеспокоился Духарев, но напрасно.

   Едва противник дошел до кондиции, Артем его отпустил, пружинкой вскочил на ноги, высоко подпрыгнул…

   Дружина отозвалась восторженным ревом.

   – Хорошо сына учил, воевода! – раздалось рядом с Духаревым. Сергей оглянулся. Свенельд. Спешившись, князь-воевода стоял среди простых гридней и улыбался. – Хорошая победа! Такая, как нам нужна.

   Следующими соревновались лучники. От метания камней молодежь избавили.

   Русы выставили маленького рыжего хузарина, одного из многочисленных родичей Машега. Вятичи – такого же маленького лесовичка. Итоже рыжего. Неожиданное сходство развеселило и вятичей, и русов.

   На шесток – за сто шагов – повесили шкурку белки. Первым стрелял вятич. Попал. Хузарчонок тоже попал. Только не одной стрелой, а сразу тремя. Шкурка разлетелась ошметками.

   Настал черед копьеметателей. Снова победил киевлянин. Правда, княжий отрок метал копье, а вятский – охотничью сулицу. Она – потяжелее.

   Настала очередь мужей.

   – Ты, батька, главное, близко его не подпускай! – озабоченно сказал Артем. – Опережай, обходи… – и ловко увернулся от подзатыльника.

   Ну да, похоже, и манера борьбы, и сами борцы у лесовиков были под стандарт. Духареву достался такой же «медведь», только раза в три крупнее. Иточно так же прямолинейно потянул к Сергею ручищи. Духарев перехватил одну, пошел на прием… Но у вятича оказался наготове сюрприз. Успел рубануть свободной рукой Духарева по бицепсу. Да так заехал неслабо, словно обухом топора. Рука с ходу онемела, а Сергей разозлился и вжбендил лесовику маваши по уху. Ох и сочно получилось: лесовик с ходу поплыл. Осталось добавить пяткой в солнечное сплетение – и процесс был закончен. Принимайте тушку.

   Напоследок Духарев наклонился, глянул на руку лесовика и обнаружил, что ладонь его – сплошная мозоль, в сравнении с которой натруженные веслом и мечом руки Духарева – просто нежные дамские ладошки. А «ребро» ладони вятича – и вовсе как лошадиное копыто. Не мудрено, что так долбанул.

   С камнеметанием русы опростоволосились. Икморов нурман Снорри с бешеным воплем зафигачил круглый валун аж на тридцать шагов. Абородатый вятич, раскрутившись предварительно волчком, – в полтора раза дальше.

   Зато копейное соревнование Икмор выиграл с блеском. Во-первых, он отказался метать в мишень.

   – Так у нас только малые дети играют, – пренебрежительно заявил он. – Давай, в меня кидай. Ая – в тебя!

   Вятские «рефери» запротестовали. Мол, у нас так не делается. Еще убьют кого из вас ненароком.

   – Ну ваштогда пускай щит возьмет, – насмешливо сказал Икмор. – Я буду в щит метать. Цел будет, если от страха щит не уронит.

   На том и порешили. От лесовиков вышел справный молодец в кольчуге, с дорогим поясом. Должно быть, из лучших местных бойцов. Икопье у него тоже было боевое, не охотничье. Встали шагов за тридцать. Вятич еще шагов на пять отошел, разбежался, размахнулся вполне профессионально…

   И копье оказалось в руке Икмора. Ничего удивительного. Княжьих воев этому фокусу с молочных зубов учат. Сначала – с палками, потом – с тупыми копьями, а потом – и с настоящими. Забаву эту от скандинавов переняли. Уморских разбойников традиция такая: сойтись кораблями и кидаться друг в друга всяким боевым железом. Апоскольку железо в море – дефицит, приходится «посылочки» противника ловить и использовать. Ловить, естественно, руками, а не брюхом.