– Это как? – спросил Артем.

   – Палками по пяткам. Все понял?

   Сын кивнул, свистнул своим, ударил коня каблуками и полетел к гавани. Отроки его десятка поскакали следом, не обращая внимания на снующих вокруг печенегов.

   Копченые, впрочем, тоже не обращали внимания на русов. Их интересовало только одно: где и чем еще можно поживиться? Только у ханской юрты наблюдался некоторый порядок: около десятка мрачных цапон сторожили покой умирающего хана. Наверняка это были его близкие родственники.

   Духарев отвел своих подальше, к подножию невысокого холма, уселся в тени и стал ждать.

   Понятко со своей тысячей и пятью сотнями хузар Машега появился примерно через час. Все – конные. Трое – с легкими ранениями: кое-кому из печенегов хватило храбрости (или глупости) противиться совершаемой именем Святослава реквизиции «транспортных средств». Духарев хотел отправить раненых обратно, но Артем, оказавший раненым первую помощь, заверил, что парни вполне могут оставаться в строю.

   Послали за обещанным Кутэем проводником, а когда тот прибыл, немедленно отправились в путь.

   Духареву, как и всем русам, не терпелось узнать, что же такое случилось. Вглубине души Сергей боялся увидеть своего князя в том же состоянии, что и Кутэя.

   Зря боялся. Святослав был в добром здравии, хотя и несколько мрачен. Впрочем, появление воеводы несколько приподняло настроение великого князя.

   Воины Святослава расположились четвертью поприща выше по течению Терека. Судя по роскошной траве и плотности почвы, здесь сравнительно недавно стояла вода. По словам Машега, это было в порядке вещей. Наводнения в этих землях не редкость, особенно ближе к устью. Иной раз вода заливает степь на несколько фарсахов. Ихоть слой воды невелик, максимум коню по брюхо, но земля раскисает, ни пройти, ни проехать. Посему строятся здесь исключительно на холмах. Там же и хоронят. Но хузарам такое привычно: схожие паводки бывают и на Итиле, и на Бузане… Везде. Неудобно, зато естественная ирригация. Идеальный вариант, особенно для скотоводов.

   Издали лагерь русов выглядел точь-в-точь как бивак копченых. Множество войлочных юрт, кибитки… Даже разъезды на подходах и пастухи, приглядывающие за лошадьми, – в одежде и мохнатых шапках печенегов-цапон.

   Разумеется, это были не цапон – переодетые Святославовы вои.

   Шатер Святослава был воистину ханским, но пустовал. Князь уехал по каким-то важным делам.

   В отсутствие великого князя старшим в лагере был воевода Икмор. Ион уже выехал навстречу Сергею. Если бы не варяжские усищи, Икмор был бы вылитым печенежским ханом не из последних. Азагорел почти как копченый – дочерна.

   – Серегей! Дошли!

   – Как видишь! – усмехнулся Духарев.

   Они с Икмором обнялись. Потом Икмор обнялся с Поняткой и Машегом. Переодетые печенегами киевляне сияли улыбками. Гридни Духарева уже смешались с ними. Здесь все знали всех и были друг другу рады.

   – Остальные твои где? – спросил Икмор.

   – Там, – Духарев махнул в сторону Семендера. – При кораблях.

   – И как там?

   – А сам как думаешь, воевода? – Сергей сразу перестал улыбаться. – Скажи, зачем надо было все жечь?

   – Думаешь, батька этого хотел? – тоже нахмурился Икмор. – Пошли-ка в тень, воевода! Перекусим с дороги да и поговорим.

   …Сначала все было хорошо. Схерсонскими ромеями прошло как по маслу. Получив даже больше того, на что рассчитывал, Святослав из Тмутаракани двинулся на Северный Кавказ, как снег на голову упал на ясов и касогов, [22]обязал ошеломленных горцев данью и после трудного, но зато стремительного перехода точно так же внезапно возник у юго-восточной границы Хузарии.

   И тут произошла накладка. Святослав поручил захват Семендера печенегам Кутэя. Этим киевский князь надеялся убить сразу двух зайцев: скрыть присутствие русов и отчасти обескровить нахальных союзников. Семендер был неслабой крепостью с очень выгодным стратегическим положением. Штурмовать такой город без осадных машин – дело не из легких.

   Но всё пошло не так, как планировалось князем. Внезапно налетевшие печенеги захватили хузарскую крепость врасплох и взяли ее практически без потерь. Но во время штурма случилась беда: был смертельно ранен хан Кутэй, единственный, кто был способен держать копченых в узде.

   Печенежская орда мгновенно стала неуправляемой. Результат Духарев видел. Исправлять что-то было уже поздно, и Святослав отдал Семендер и его окрестности на поток и разграбление. Хотя грабить в этом восточном городе было почти нечего. Все ценное ежегодно вывозилось отсюда в Итиль.

   Дальнейших планов князя Икмор не знал. Оних Святослав рассказал Духареву сам, когда незадолго до темноты вернулся в свой лагерь.

   – Кутэй скоро умрет. Ему осталось дня два, не больше, – сказал великий князь, прекрасно осведомленный о том, что происходит в долине. – Когда он умрет, я стреножу копченых. Здесь хорошее место: богатая земля, смирные смерды. Ивосточные товары, кроме тех, что плывут морем, провозят здесь. Акогда мои лодьи будут свободно плавать в Гирканском море… Что ты качаешь головой, Машег?

   – Гирканское море – не Понт и не Сурож, [23]—сказал хузарин. – Это суровое море.

   – Не суровей Варяжского! – отрезал Святослав. – Оно будет моим. Иэта земля – тоже. Ты говорил, где-то здесь были земли твоих предков, которые хакан отнял у тебя?

   – Были, – мрачно ответил Машег.

   – Я верну их твоему роду. Вы будете править здесь под моей рукой и, клянусь гневом Перуна, я буду добрее к твоим хузарам, чем ваш хакан. Скоро хан Кутэй умрет, и тогда я приду в долину и приструню копченых.

   – Поэтому ты и напустил на Семендер цапон, великий князь? – еще мрачнее поинтересовался Машег. – Чтобы после показать хузарам свою доброту?

   – Да! – последовал твердый ответ. – Но я не хотел того, что получилось. Яне убиваю своихсмердов и не жгу своихгородов.

   – Ты так уверен, хакан киевский, что Семендер станет твоим городом? – скривил губы Машег. – Хакан Йосып все еще хакан Хузарии.

   – Считай, что он уже мертв!

   – Когда он будет мертв, – с нажимом на слово «будет» произнес Машег, – найдется множество желающих овладеть «саманными воротами».

   – Ты дашь им отпор, хузарин Машег! – заявил Святослав. – Я знаю тебя и знаю, что ты справишься. Аза твоих родичей, убитых копчеными, – прости.

   Машег покачал головой:

   – Здесь нет моих родичей, княже. Давно уже нет. Только «черные» и «византийцы». Но хорошие деревья растут долго. Ия не люблю, когда жгут сады.

   Святослав нахмурился:

   – Скажи мне, Машег, ты кто – хузарин или варяг?

   – Варяг. Ихузарин.

   Машег бестрепетно глядел в синие глаза князя. Ему было ведомо, как страшен гнев Святослава. Но потомок маздакитов – персов и иудеев, когда-то сбежавших от расправы шаха и взявших под себя эти земли, – если и боялся, то лишь беды для своих близких. Акиевский князь – не хакан Йосып. Если княжий гнев падет на Машега, родных его гнев не затронет. Аза себя Машег не боялся.

   Но Святослав не рассердился.

   – Добро, – кивнул он. – Хузарин-варяг – это мне и нужно. Но довольно об этом. Серегей, расскажи-ка мне, что ты видел в Итиле…

   Следующим утром из долины прискакал гонец: хан Кутэй умер.