Бартон: Они купились на христианские представления о Сатанизме, разрушенные доктором ЛаВеем в 1966-м году.
ЛаВей: Да, тогда впервые это было продемонстрировано подобным образом. Многие люди пытались означить эти мысли, выступить адвокатами Дьявола — писатели, подобные Твену и Ницше, но никто из них не сделал свои мысли религией, системой верований.
Насколько ваша интерпретация Сатанизма была вдохновлена духом времени 60-х?
ЛаВей: Хиппи запалили подо мной огонь, поскольку всё было близко и неминуемо. Все пытались воспользоваться моей желчью и хотели, чтобы я вступил в их организации. Сначала они подталкивали меня, потом стали пихать, поэтому-то я решил стать альтернативой.
Они продвигали "Исуса Христа Суперзвезду", любовь и мир, экзальтируя низшие слои населения. Я интерпретировал это как последнюю отрыжку, последние дни христианства. Я не делал ничего осознанно, так уж вышло. Но я увидел, что есть достаточно людей, которые смогут составить приход Церкви Сатаны, а то, чего я коснулся в своих работах, позднее стало "Сатанинской библией".
Как вы сформулировали идеи, ставшие принципами Сатанизма?
ЛаВей: Возьмём например "Девять Сатанинских заповедей" — их написание заняло у меня двадцать минут. Я слушал музыку Шопена, доносившуюся из соседней комнаты, и был столь захвачен ею, что записал свои мысли на лежавшем рядом клочке бумаги. Основы философии Сатанизма могут быть найдены в "Сатанинских правилах поведения на земле", "Пентагональном ревизионизме" и "Девяти смертных Сатанинских грехах", из которых главенствующим является конечно же глупость, за которым следует претенциозность. Зачастую претенциозность предстаёт перед нами в виде так называемых "независимых мыслителей", у которых при упоминании о нас возникают условные рефлексы.
Что касается Сатаннстов, то они принимают вещи таковыми, как они есть, и используют то, что подходит им лучше всего — вот в принципе и вся философия. Религия должна рассматривать то, что для человека важнее всего в жизни и осознавать это. Так, например, сегодня я написал кое-что о любимых мною машинах. В Сатанизме превыше всего потворство земным желаниям. Эти парни из блэка хотят сделать упор на смерть и саморазрушение — а в этом-то как раз и нет никакого потворства своим желаниям!
Бартон: Для некоторых Сатанизм — их жизнь, их фетиш, но настоящие Сатанисты используют и применяют на практике то, что им больше всего нравится.
ЛаВей: Как и в любой другой стране, в Норвегии много тупых людей. Но умные люди способны на взаимопонимание, если они получают правильную информацию. С тех пор, как исчез Советский Союз, мы получаем из России как никогда много писем. Они слишком долго находились под атеистическим контролем и теперь они не хотят глотать религиозное дерьмо, которое пропихивается под видом "свободы вероисповедания". Они почти жаждут добрых старых времён советского атеизма… что-то вроде "Юг восстанет снова!" [5]
Считаете ли вы, что блэк-металлическая тусовка всего лишь представляет другое ответвление Сатанизма?
ЛаВей: Не думаю, что они замышляли именно это, но у них есть право на свою собственную точку зрения. Когда же они пытаются доказать, что их путь единственно правильный, то уподобляются христианам.
Бартон: Всё нужно рассматривать с точки зрения исторической перспективы — до основания Церкви Сатаны попросту не было легитимного Сатанизма с чётко означенными принципами.
ЛаВей: Как правило, когда эти "Сатанисты со своим путём" узнают о том, что на самом деле является нашими принципами, они меняются и становятся нашими союзниками. Многие из них ещё дети и им нравится имя Сатана, точно так же, как некоторых привлекает свастика, а также чёрный и красный цвета. Ключом ко всему является общение. Они просто не могут найти источник, из которого бы узнали, что из себя представляет настоящий Сатанизм.
Стоит ли в появлении ложных суждении о Сатанизме винить телевизионный сенсационализм?
ЛаВей: Конечно, если посмотреть одно из подобных ток-шоу, там всегда является кто-нибудь и начинает визжать о том, что его дети принесены в жертву, на что ему даётся минут двадцать, нашим же людям предоставляется 40 секунд, чтобы опровергнуть это. Если бы представителям Церкви Сатаны выделили хотя бы час на национальном телевидении, чтобы мы могли высказать всё, что хотим сказать, с христианством было бы уже давным-давно покончено. Но вместо этого с одной стороны мы имеем академиков, которые отрицают нас, с другой — истериков, которые утверждают, что мы правим всем миром.
Многих пугает тесная связь между Сатанизмом и некоторыми формами фашизма. Есть ли в этом доля правды?
Бартон: Это нечестивый альянс. Многие люди подобных взглядов связывались с нами в прошлом. Антихристианская направленность национал- социалистской Германии привлекает многих Сатанистов — постановка, освещение, хореография, увлёкшая миллионы людей. Однако, истинно по- Сатанински следовало бы оценить этих людей по заслугам — в каждой расе есть свои лидеры и последователи. Сатанисты — попросту «Иные», которые подталкивают маятник в направлении, нужном для восстановления баланса — в зависимости от обстоятельств это может быть как фашизм, так и полностью противоположное течение. Сатанизм — это порой жестокий, реалистичный подход к оценке многих вещей. Пусть же всё либо процветает, либо рушится сообразно собственным заслугам, как когда-то написал доктор ЛаВей.
ЛаВей: Эстетика, как ничто другое, служит связующим звеном между Сатанизмом и фашизмом. Эстетика национал-социализма и Сатанизма неразрывно связаны.
Бартон: Они придавали значение помпезности, драматичности, страху…
ЛаВей: Эстетика Сатанизма — то же самое, что и эстетика фашизма. Здесь Присутствует сила романтики и драматичности. У национал-социалистов была своя драма, соединённая с романтикой преодоления непреодолимых преград. Сатанизм — это также флаг борьбы. Esprit d'Corps. [6] У Маяковского есть прекрасное стихотворение о реакции на советский паспорт — вы тоже знаете, что представляете нечто, чего Другие боятся. Здесь есть и благоговение и противоречие, то же самое, что испытывают посетители кабаре, когда туда заходят эсэсовцы — все сразу же замолкают. В этом есть нечто магическое — устрашающее зло и гордость за то, что ты являешься его частью. Этому непросто следовать в том смысле, что трезвое самоосознание собственной природы и есть зло в последней инстанции.
Бартон: В каждой культуре есть прометеевская фигура — это необходимо человеческому духу. Тем, кто на грани — магам.
ЛаВей: Моя реакция на браваду идиотов инстинктивна. Это страх — они под угрозой. Я осознаю, что это прекрасно, и я должен максимально досадить им.
Являются ли такие эмоции, как ненависть я гнев важными для Сатаниста?
Бартон: Сатанисты испытывают истинный гнев по отношению к богу, который допускает несчастья. Мы должны повсеместно отрицать такого "бога".
ЛаВей: Я могу понять Варга Викернеса и мотивы его действий. Людские предрассудки выявляют в людях самое лучшее — я признаю себя виновным в том, что думал так всегда. Существует большое количество людей, чьё единственное предназначение — быть мишенями, бегущими мишенями.
Каков ваш ответ блэк-металлерам, которые обвиняют вас в том, что вы в своей философии отказываетесь от оккультизма и "чёрной магии"?
ЛаВей: Церковь Сатаны осознаёт потенциал, заложенный в ритуальной магии и её практиковали, но помимо этого существует немало других вещей. Эти люди, помешанные на оккультизме, — их я называю «оккультниками» — не могут постичь прагматизм магии. Мы слишком практичны, чтобы считать себя искателями «ключа». Именно здесь эти люди падают в реку, пытаясь сесть на лодку. У них нет рациональности, нет обоснований. Мы обладаем всей полнотой власти — ибо Сатана правит миром. Наш образ Сатаны требует не поклонения, а скептицизма и рационального мышления.
