-А вы тоже любите собак?- спросила малышка, прижимая к себе счастливого щенка терьера.

-Нет, милая, я люблю котов,- под смех фотографов ответила княжна, поглаживая девочку по голове с двумя милыми косичками каштановых волос. Наверное, именно с этого момента стало модным говорить про княжну не только гадости. Помнится, последняя, узнав о волне любви, вызванной не работой дворца, скакала на кровати, не обращая внимание на снисходительный взгляд Хезер. В тот момент она была действительно счастлива.

Он позволил себе совершать глупости вплоть до момента как Дворец официально представит Сору Ямада его невестой. Эгоистично и жестоко, но до этого момента он и не собирался "вести правильный образ жизни"- негласно ему даже позволили это. Какие-то жалкие последние месяцы чистого безумства в рамках закона. Вот только расписывая свои планы, Куроки постоянно не задумывался о чувствах Соры. Да и Анне было на них глубоко наплевать, хоть где-то в глубине души совесть легко царапала сердце.

-И что это за хмырь на фото?- спросил Куроки, откинувшись на спинку пластикового стула. Был обычный знойный полдень, в котором солнце уже было разогрето до предела, одаривая гостей и жителей своим теплом, заставляя прятаться в тени и у кондиционеров.

Анна отобрала газету и всмотрелась в фото, к ее удивлению, расположенное на первой страницы местной прессы. У нее с утра болела голова, так что очередная игра в "уколи меня словами", ей была не интересна.

-Какой именно?- девушка, подняв солнечные очки на голову и закрепив их в волосах, посмотрела на упонца, довольно забавно выглядевшего в своих хлопковых штанах цвета морской волны и белой рубашке. - Если ты о том, что справа, то это, мой милый, бой брат.

В ее голосе явно звучала легкая позволительная усмешка и укор, что он так просто позволил своим чувствам вылезти наружу.

-Я о другом,- Куроки даже не удостоил ее взгляда, продолжая рассматривать окружающий местный колорит, состоящий из поляков и краинцев. Он хотел побыть с ней там, где их никто не узнает и не догадается искать и вот они в Польше. В крохотном городке, почти на границе с Краиной. В самом начале их маленького путешествия, ради которого ему еще дома пришлось найти карту мира, дабы понять, куда же его тянет эта безумная европейка. Но не в этом суть. Главное, что они с княжной походили на туристов, пусть юноша все же чувствовал, что за ними наблюдает чья-то охрана. Вот только он почему-то не спешил делиться этим ощущением с Анной. Хрупкий маленький мирок, полученный благодаря вранью и самостоятельному устроенному светскому рауту.

-Это Виктор,- Анна посмотрела на принца, как на неразумное дитя. Она просто забыла, что в остальном мире Руже просто не имел политического веса.- Его смело можно назвать другом семьи. Впрочем, он довольно интересный собеседник.

-Так же как и твой... Джаред? - усмехнулся Куроки, взяв бокал с ледяным вишневым соком. - Или я не прав?

-Мне кажется, у кого начались критические дни?- девушка резко отложила газету и посмотрела на собеседника. Она никак не могла понять, что же с ними творится весь день. Может тому виной ее головная боль, что обожала ее преследовать?

Они лишь вчера утром прилетели сюда разными рейсами, заказали один номер с двумя спальнями, оплатив специальной кредиткой Хезер, гуляли всю ночь по ярко освещенному неоновыми лампами городу. Но сегодня утром их словно подменили. Появилась какая-то нервозность. А завтра они улетали в Рим.

-Что-то не так?- Анна протянула руку и коснулась его руки. - Что-то случилось?

Был еще вариант спросить "это из-за твоего "хвоста"?", но она не стала. Зачем рушить это равновесие?

Он непроизвольно вздрогнул от ее немного встревоженного тона - она еще ни разу не была настолько ласковой. В его странных мечтах она всегда язвила и упрекала, и возможно именно это оставляла его на плаву, не давая с головой нырнуть в любовный омут. Куроки глубоко вздохнул, как учат в книгах и на бесполезных тренингах в университете, но не помогло. Его впервые мучила осознанная ревность к этому тридцатилетнему старику. Какое странное открытие до дрожи в коленях и нетерпения. И как смешно, ведь когда ему будет тридцать, он поймет, что старость это когда твои дети говорят "но в вашем веке все было иначе".

-Прости,- принц легко перегнулся через весь столик и поцеловал ее в губы. Их "хвост" наверное, уже с ума сошел, но большего они себе не позволяли, даже за закрытыми дверями номера в отеле.

Анна кончиками пальцев, почти невесомо, провела по перегородке его носа и как-то по особенному, не поддающемуся описанию улыбнулась, опустив взгляд. Смущенно? Господи, иногда она была настолько невинной!

Куроки минут десять разглядывал ее, словно завороженный, пытался запомнить каждую черточку ее лица, но постоянно останавливался на ее глазах, в которых сейчас играл смех.

Он словно сходил с ума, но это чрезмерно-эмоциональное состояние ему нравилось, придавало сил и идей.

-Мне понравился твой подарок,- Анна подняла свои карие глаза и посмотрела на принца. Эти моменты стали для нее привычными, но все же каждый раз, когда она касалась его руки ей хотелось рассыпаться на несколько миллионов осколков счастья. Она не могла нормально описать все эти чувства, как бы ей не хотелось поделиться этим с бумагой.

-Я рад, - уголки губ Куроки едва заметно дернулись вверх, но и этого хватило. - Посмотрим перед сном фильм?

Этот невинный со стороны вопрос порождал немного иные действия: они расположатся на разобранном гостиничном диване в темноте комнаты, освещенной одним лишь светом экрана телевизора. Ее голова будет покоиться на его плече, а их руки будут сплетены. Он осторожно будет вдыхать запах ее шампуня, от еще не высохших до конца волос и думать, что именно эта романтика достойна экранизации.

Фильм окончится и с некоторым сожалением он поцелует ее в висок, вот только она никуда не уйдет, устало улыбнувшись, удобнее уляжется на этом невообразимом диване и через несколько секунд уснет. А Куроки впервые почувствует себя по-настоящему счастливым, укрывая ее одеялом и осторожно укладываясь рядом, боясь разбудить ее.

Однажды он скажет, что это было самое идеальное свидание во всем мире, вот только посмеет это сказать лишь самому себе.

Она терпеть не могла такие дни: когда встаешь уже с головной болью. Точнее открываешь глаза и понимаешь, что передняя часть лица сосредотачивает в себе какую-то непонятную тяжесть, сдавливая в висках. Иногда такого не было месяцами и забывалась, словно ночной кошмар.

В такие "приступы" Анна была нервной, озлобленной, агрессивной и даже не старалась особо себя контролировать. Конечно же она принимала прописанные лекарства, но иногда даже их не хватало. Ей легче было переносить эти "приливы" в одиночестве и в полной тишине. Читая книгу, что отвлекала, либо банально лежать в постели и бессмысленно смотреть в одну точку, пока глаза не устанут и сами не закроются, унося ее в царство Морфея. Так и сегодня. Хорошо, что никаких мероприятий не назначено, иначе было бы как в прошлый раз: у нее очередная тупая головная боль, а она в океане бегающих звонких детишек младшего школьного возраста. Ей хотелось расплакаться от боли и безысходности, но приходилось улыбаться и не искренне интересоваться у ребятни их планами на будущее. Нет, княжна любила детей, и если бы боль не была настолько невыносимой, она бы вместе с детьми прыгала и сеялась, подобно юному кузнечику.

Дверь в спальню тихо отворилась и в комнату с подносом вошла Хезер.

-Вам нужно поесть,- почти шепотом произнесла женщина и положила обед на постель, где лежала Анна. Хезер поменяла воду в графине, что стоял на прикроватной тумбочке, затем плотнее зашторила бархатные шторы, дабы лишь тусклый свет освещал обиталище княжны, ничем ее не раздражая.

-Спасибо тебе. Я ужасно беспомощна,- произнесла из под одеяла княжна. -Это отвратительно. И мне даже стыдно, что тебе приходится носить мне еду.