Но чувство неловкости не оставляло её до позднего вечера, и даже вернувшийся с работы Александр заметил волнение жены. На его вопрос, что случилось, Анна ответила уклончиво. В душе ей очень хотелось всё рассказать мужу… но она не знала, как передать ему подслушанный разговор, а, самое главное, как объяснить собственную реакцию на слова Лапина. Ответив что-то невнятное, она уселась возле больного сына и принялась поить его лекарствами.

- А это что такое?.. – поправляя длинную прядь волос, Анна заметила на Димкином лбу, рядом с виском, небольшую, но глубокую ссадину, окружённую явным синяком, - Дима, откуда у тебя эта царапина?

- Я нечаянно об угол ударился, - судя по тому, как сын отвёл глаза, он говорил не совсем правду, - да ерунда, мам. Завтра заживёт.

- Расскажи, как это было, - заподозрив неладное, Анна внимательно следила за выражением лица Димы, - как можно удариться об угол так, чтобы рассадить висок?

- Ой, мам, я уже не помню… - мальчик нарочно закрыл глаза, притворяясь, что хочет уснуть, - Не обращай внимания.

- Дима, ты хоть понимаешь, что это – висок?! – осторожно трогая подушечками пальцев травмированную кожу, Анна строго нахмурила брови, - А, если бы ударили чуть правее?

- Не ударили же… - нечаянно проговорившись, сын тут же попытался исправиться, - Вернее, никакого удара не было. Просто я не вписался в поворот.

- Не ври. Ты подрался?

- Мама, - Дима снова открыл глаза, - я ни с кем не дрался. Если бы я подрался, тебя бы вызвали к директору.

- Я всё равно узнаю правду. И не забывай, что обманывать родителей – нельзя.

- Я не обманываю…

Анна волновалась не зря. Несколько дней назад, ведя урок в одном из старших классов, она была вынуждена наказать одного очень дерзкого ученика – тот демонстративно расхаживал по классу во время урока, громко разговаривал и на замечания Анны не реагировал. На её требование дать дневник, ученик, которого звали Максим Казаков, только насмешливо скривил губы и ответил, что забыл его дома. Понимая, что парень врёт, Анна пообещала позвонить его родителям, но Казаков только рассмеялся.

«Можешь смеяться сколько угодно, но завтра же я вызову в школу твоего отца», - Анна старалась не повышать тона, но удавалось ей это с трудом.

«А у нас дома засекреченный телефон», - парень явно издевался над преподавательницей, красуясь перед девчонками.

«Ничего, я узнаю, где работают твои родители, и позвоню им на работу».

«Я тоже узнаю, где вы живёте…»

«И – что?»

«Ничего. Это же ваш сын учится в седьмом «в»?»

Услышав о Димке, Анна буквально задохнулась от возмущения. Этот юный отпрыск богатенького папаши явно намекал ей на то, что может учинить расправу над её сыном, если она нажалуется на него родителям. Она сразу не нашлась, что ответить, только едва побледнела и поджала губы.

После уроков она всё же позвонила Казаковым и вызвала в школу отца. Сославшись на занятость, тот ответил, что сможет прийти лишь в субботу. Суббота была уже завтра, и Анна теперь не сомневалась, что эта ссадина на Димкином лбу – ничто иное, как месть Максима Казакова.

Напоив сына лекарствами, она укрыла его тёплым одеялом и выключила свет. Александр на кухне разговаривал по телефону с Лапиным, и, дождавшись, когда он положит трубку, Анна рассказала ему обо всём – и об инциденте с учеником, и о его угрозах, и о ссадине.

- Аня, не драматизируй события, - Александр, как всегда, рассуждал по-военному, - не дело в пацанячьи разборки влезать. Пусть Димка учится стоять за себя сам. Не сказал тебе правду – молодец! Если дал сдачи – молодец вдвойне!

- Саша, о чём ты?! – Анна с возмущением посмотрела на супруга, - Какие пацанячьи разборки?! Ты бы видел этого «пацана» - ему шестнадцать лет, выпускной класс!.. Да он с тебя ростом, Дима против него – ребёнок!

- Не такой он и ребёнок, - Морозов невозмутимо пожал плечами, - тринадцать лет, слава Богу, и ростом вышел… Тебя уже перегнал, вот-вот меня догонит! Да он на свои года не выглядит, зря ты его всё в ребёнках держишь! Парень взрослый, я даже не знаю, в кого он у нас такой крепкий…

- В тебя, в кого ещё… - услышав слова мужа, Анна почувствовала, как давно забытая холодная волна прокатывается внутри неё. Не время сейчас вспоминать про Виталия и вытаскивать наружу свои сомнения… но, всё-таки, она не смогла удержаться.

…После рождения Димы она была уверена, что он – сын Саши. Об этом говорило и родимое пятно, и Сашина открытая улыбка… Но со временем сомнения стали возвращаться… Творческие наклонности, музыкальность, а ещё – стремительное взросление, высокий рост, крепкое телосложение наводили на мысль, что вероятность того, что Дима – сын Виталия Мясникова, всё же – есть…

«Да что же оно сегодня всё так навалилось?!»

Ни до чего не договорившись с мужем, она в смятённых чувствах ушла спать.

На следующий день Александр уехал рано, и, пользуясь этим, Анна запретила сыну идти в школу – объяснив это тем, что он ещё не совсем поправился, но главной причиной такого решения была боязнь расправы. Она надеялась, что разговор с родителем Казакова принесёт свои положительные плоды, и тот сумеет урезонить сына. Заручившись Димкиным обещанием, что сегодня он из дому – ни ногой, Анна отправилась на работу.

Десятый класс, в котором учился Максим Казаков, был выпускным, и в прошлом учебном году его вела другая преподавательница английского языка, которая теперь ушла на пенсию. За те два месяца, которые Анна проработала с этим классом, она немного изучила всех учеников. Казаков был общепризнанным лидером – видный парень, неглупый, с явными способностями, он был крайне дерзок, и не подчинялся общепринятым правилам. Большинство учителей старались закрывать на это глаза – отец Казакова занимал высокий пост в городской администрации и имел огромные связи во всех сферах.

Окончив последний урок, Анна отпустила учеников, а сама осталась в классе – именно сюда она пригласила Казакова-старшего. Она прождала около получаса, но мужчина так и не пришёл. Она уже собиралась уйти, как в открывшуюся дверь заглянула одноклассница Максима.

- Анна Сергеевна, бегите скорее к директору, - девушка сделала испуганные глаза, - вас там ждут, ждут…

- Меня?.. – Анна удивлённо приподняла брови, - Кто меня ждёт?..

- Как кто?.. Директор. Меня послали за вами.

Недоумённо пожав плечами, Морозова вышла из класса. Кабинет директора находился в другом крыле, ей понадобилось около пяти минут, чтобы попасть в приёмную.

- Ну, где вы ходите, Анна Сергеевна?! – секретарь смотрела на неё почему-то возмущённо, - Идите скорее, Ираида Генриховна уже нервничает.

- Ничего не понимаю… - решив не обращать внимания на тон секретарши, Анна одёрнула блузку и решительно потянула на себя отделанную инкрустацией тёмно-вишнёвую директорскую дверь.

Картина, представшая перед её глазами, удивила, если не сказать больше: директор лицея, сорокапятилетняя строгая дама, сидела в довольно фривольно расстёгнутом пиджаке, закинув ногу на ногу, одной рукой облокотившись на стол, другую откинув на спинку кресла. Весь её вид говорил о том, что разговор идёт довольно приватный, и приятный, во всяком случае, для неё: щёки женщины покрывал лёгкий румянец, а губы расплывались в полуулыбке. Сидевший напротив неё мужчина лет пятидесяти, полноватый, с откровенной лысиной на круглой голове, в дорогом костюме и дорогих часах, выглядывающих из-под правого рукава, по свойски навалился на стол, положив перед собой сложенные локти и что-то увлечённо рассказывал.