После ужина мужчины собрались в гостиной, чтобы за стаканчиком виски поговорить о лошадях и охоте. Джулиану быстро наскучило выслушивать разглагольствования собеседников о достоинствах нового жеребца герцога Ратленда. Из вежливости пробыв с ними около получаса, он поспешил откланяться.
В спальне его ждала Лаура! Как она отнеслась к тому, что им предстоит провести ночь вместе? Это оставалось я него загадкой. За ужином она и словом не обмолвись о том, что ей неприятна такая перспектива. Была весела и вела себя как обычно – мило и непринужденно. Он любовался ее гибким станом, ее очаровательным личиком, нежным румянцем щек, блеском зеленых глаз, упивался звуками ее голоса, мягкого и музыкального, ее изысканно-экзотическим акцентом…
Поднявшись на второй этаж, он постучал в дверь и чти тотчас же ее открыл. Лаура обернулась и замерла в нерешительности. Она уже собиралась лечь. Из всей одежды на ней были лишь шелковый синий халат с расшитым золотом подолом и комнатные кожаные туфли. Отсветы огня, полыхавшего в камине, мягкими бликами ложились на ее волнистые волосы. Они окутывали ее покатые плечи и спускались почти до пояса. Грудь ее вздымалась от волнения. Она приоткрыла влажные губы… Она ждала его!
Джулиан решительно захлопнул дверь, подошел к ней, взяв ее холодные ладони в свои. Она подняла на него глаза, огромные, светло-зеленые, как лесные озера ясным летним днем. Они были так глубоки, что казались бездонными. И он почувствовал, что еще немного, и реальность ускользнет от него. Он утонет в этой манящей пучине. Неужто женщина из плоти и крови может быть так совершенна, так безупречна? Не в силах противиться порыву, Джулиан привлек ее к себе, погрузившись ладонями в копну ее волос, а потом приник губами к ее полуоткрытым губам. Из его груди вдруг вырвался хриплый стон наслаждения.
Весь во власти вожделения, он стал покрывать поцелуями ее зардевшуюся щеку, шею… Лаура не противилась ему. Он распахнул ее халат и принялся ласкать упругую грудь, предательски высовывающуюся из-под ночной сорочкой из тонкого полотна. Когда же он коснулся кончиками пальцев ее отвердевшего соска, она с силой сжала его предплечья.
– Милорд…
– Джулиан, – пробормотал он и взял в рот упругий бугорок, прикрытый полотняной тканью. Лаура прерывисто вздохнула. Он с трудом поборол искушение разорвать ее сорочку и овладеть ею прямо здесь, на полу у камина. Только усилием воли он сдержал себя. Ему хотелось продолжать эту упоительную игру, вовлечь в нее и Лауру, медленно возбуждая ее, довести до исступления…
– Погодите! Прошу вас! – Она отпрянула от него. Глаза ее казались невероятно большими на побледневшем и осунувшемся лице. – Я… наш контракт…
Эти слова подействовали на него отрезвляюще, словно ушат ледяной воды. Он невольно отступил назад, заставляя себя отвести взгляд от влажного круга, появившегося на ее тонкой белоснежной сорочке, посреди которого вырисовывался розовый сосок.
– Я весь внимание.
– Там ведь говорится, что вы не станете… что мы с вами не будем… Разве вы желаете теперь нарушить эти условия, милорд?
Он пристально взглянул на нее, напомнив себе, что мисс Ланкастер – неплохая актриса. Итак, что могло заставить ее так себя повести? Быть может, она хочет вытянуть из него побольше денег? Не похоже. У нее такой расстроенный, прямо-таки убитый вид. Вряд ли она подобным образом набивает себе цену. И все же…
– Чего вы хотите? – напрямик спросил он.
Глаза Лауры сделались еще больше. В них сверкнул гнев.
– Я?! От вас?! Решительно ничего, милорд. Вы и так щедро оплачиваете мои услуги. Речь о вас. Ведь это вы хотите от меня слишком многого, если вдруг вздумали нарушить условия нашего договора.
Снова этот «милорд». Она лишний раз подчеркнула, сколь многое их разделяет.
– В настоящий момент я вздумал отправиться спать, – заявил он после недолгого раздумья. – А о нашем соглашении мы и завтра сможем поговорить.
Снедаемый досадой и разочарованный донельзя, он сделал шаг к шезлонгу, стоявшему в углу комнаты и покрытому теплым пледом.
– Это я приготовила для себя, – поспешно сказала Лаура, но он покачал головой:
– Нет, спите в кровати. Я удовольствуюсь этим.
– Но в кровати вам будет удобнее. Вы ведь намного выше меня…
Он повернулся к ней, с трудом сдерживая злость. По его чреслам, по нижней части живота разливалась тупая боль – следствие неудовлетворенного вожделения. Он чувствовал себя униженным. Пожалуй, впервые в жизни лорд Локвуд получил отказ от женщины. Женщины, которой жаждал обладать больше всего.
– Я спал в куда худших условиях, когда служил во флоте его величества. Так что укладывайтесь в кровать.
Лаура согласно кивнула.
– Я оставлю вас ненадолго. Спокойной ночи.
Быстрыми шагами он пересек комнату и вышел в коридор, хлопнув дверью. Он направился вниз, в буфетную, в надежде, что виски тридцатилетней выдержки хоть немного укротит его досаду.
Он вернулся под утро. Лаура притворилась спящей. Несколько долгих часов она пролежала в огромной кровати, предаваясь тоске по несбыточному. Ее потрясла вовсе не вспышка его гнева, а собственная реакция на его ласки. Воспоминания о них лишили ее сна. Ей безумно хотелось, чтобы он их продолжил, чтобы вожделение, разлившееся по всему ее телу, было утолено в его объятиях. Она давно втайне об этом мечтала, едва ли не с первой их встречи, но в какой-то момент голос рассудка подчинил себе ее плоть. Она ухватилась за последнюю возможность спасения и напомнила ему, человеку чести, о его обещании. И это сработало! Теперь она радовалась своему избавлению от позора и одновременно жалела.
Джулиан Локвуд тихонько отворил дверь спальни и прошел к шезлонгу, который так и не стал его ночным ложем. Не торопясь снял с себя одежду, повесил ее на спинку стула и подошел к камину, чтобы подбросить в огонь полено. Лаура исподтишка наблюдала за ним сквозь щель между полотнищами балдахина. Он был в одних нижних панталонах.
«Какая крепкая, ладная фигура!»
Сердце Лауры колотилось так громко, что она опасалась, как бы Джулиан не услыхал его стук. Она стыдилась того, что делает, но не могла заставить себя отвести взгляд от его стройной шеи, широких плеч, узких бедер, длинных мускулистых ног. Он был сложен безупречно. Временами ей казалось, что она грезит наяву. Похоже, перед ней предстала ожившая статуя Давида работы Микеланджело.
В каждом жесте лорда, в каждом его движении чувствовались достоинство и сила. Лаура была не настолько наивна, чтобы приписать эти качества благородству его происхождения. За последние месяцы ей часто доводилось встречаться с представителями высшей английской аристократии, в результате чего она составила себе не самое лестное мнение о многих из них. По большей части это были пустые, суетные люди. Алчные, мелочные, радующиеся чужой беде и завидующие чужим успехам. Вот и нынче за ужином между гостями виконта Белгрейва в присутствии дам завязался такой разговор, что не только Лаура, но даже и Селия не знала, куда девать глаза от смущения. Все мужчины, кроме Локвуда, так и сыпали скабрезностями, шутили плоско, вульгарно. Впрочем, может, они просто считали обеих девушек чем-то вроде мебели. Подумаешь, содержанки!
Лаура подавила вздох и зажмурилась, чтобы не дать горю подступавшим слезам. До чего же тяжело быть одной на всем белом свете, в этом жестоком мире, где каждый норовит тебя обмануть, обидеть, унизить…
Локвуд продолжал ходить по комнате едва слышно, пытаясь не разбудить ее. Вскоре любопытство вновь заставило Лауру выглянуть наружу. Сквозь щелку между полотнищами балдахина она увидела, как Джулиан подошел к туалетному столику, на котором стояла чаша для умывания. Ежедневный мужской ритуал бритья всегда казался ей забавным зрелищем. В детстве она любила наблюдать, как бреется отец. У него были густые бакенбарды и короткие усы щеточкой, за которыми он всегда тщательно ухаживал. Что же до Джулиана, то он коротко стриг свои бакенбарды, доходившие почти до края нижней челюсти. Девушка с улыбкой следила, как он намылил лицо специальной кисточкой и точными, уверенными движениями стал сбривать отросшую задень щетину. При каждом его движении под смугловатой кожей перекатывались тугие мускулы.
