Куда она идет, граф не знал, попытка выяснить это заранее успеха не имела. Ему просто прикрыли рот… невероятно приятным способом, и Змей смирился, сообразив, что Лэни предпочитает перестраховаться, чем поставить лазутчика в известность о своих намерениях.
Однако двигалась она очень уверенно, и когда свернула от лестницы в темный коридорчик, граф начал догадываться, что идут они в сторону кухни. И что зелье, которое они пили перед выходом, было знаменитым ночным или кошачьим глазом. Постепенно все предметы начали выступать из темноты, одновременно отчетливые и призрачные, словно начертанные светящейся серой краской.
За то время, пока супруги с предосторожностями подбирались к двери кухни, Змей сообразил, почему Лэни решила начать поиски потайного хода именно отсюда. Раз неизвестный лазутчик сумел засунуть свое зелье в пудинг и остаться незамеченным, значит, у него была возможность проследить, что именно готовит повар и когда он подает это на стол. Без этого трудно быть уверенным в точности «шутки» и в том, что пудинг не взорвется по пути в столовую или на кухне.
Увлекшись своими рассуждениями, Дагорд натолкнулся на внезапно замершую жену, и поторопился окинуть взором помещение в поисках неведомой опасности. Его рост позволял это сделать, не выступая из-за прижавшейся к нему Эсты. И хотя ничего подозрительного вблизи не обнаружилось, поспешил потянуть из ножен кинжал.
Теплая ладошка жены тут же легла на его руку, предупреждая, что это преждевременно, а затем потянула графа к узкой, хотя и основательной, как все в этом доме дверцы.
Возле нее Эста задержалась на целую минуту, копаясь в массивном замке, затем осторожно распахнула дверь и торжествующе усмехнулась, когда та бесшумно повернулась на хорошо смазанных петлях.
В том, что у слуг барона не было такой замечательной привычки, следить за петлями, она успела убедиться.
Подвал начинался с каменных ступенек лесенки без перил, устремляющейся к центру продолговатого помещения, но Лэни по ней не пошла, зная, что так поступили бы абсолютно все остальные люди, попавшие в подвал, да и подавляющее большинство ищеек тоже.
И, несомненно, тотчас подали бы тому, кто ходит этим путем, тайный знак.
Девушка нагнулась, внимательно рассматривая лежащую на краях ступеней пыль, паутину и мелкий мусор, доказывающие, что повар и его помощники всегда ходили именно посредине лестницы и вовсе не считали нужным подметать ее хотя-бы изредка. И вскоре похвалила себя за предусмотрительность, в самом начале лестницы, впритык со стеной, нашелся крошечный пятачок, где мусор был чуть притоптан, а пыли на самим уголке не было вообще. Не было ее и на стене, и целую минуту тихоня решала задачу, как можно было пройти так, чтобы остались именно такие следы. Затем сделала Змею знак следовать за ней, подвернула подол юбки так, что она стала всего по колено, и, встав спиной к стене, осторожно двинулась к краю.
Дагорд невольно напрягся, напоминавшая крылечко верхняя широкая ступенька, на которой они стояли, высилась над каменным полом почти в человеческий рост, и со стороны казалось, что Лэни сейчас свалится вниз.
Однако тихоня, дойдя до края, убедилась, что она на верном пути. Стойка массивного стеллажа, на котором стояли лари и корзины с провиантом, оказалась на расстоянии вытянутой руки, а чуть ниже, именно там, куда можно было поставить ногу, на краю полки было свободное место.
Взглянув на колечко-змейку и убедившись, что оно молчит, Лэни решительно шагнула вперед, одновременно хватаясь рукой за стойку. Секунду повисела, убеждаясь, что не ошиблась и нашла взглядом нижнюю полку. Как и ожидалось, на ней нашлось свободное местечко для второй ноги, и вскоре девушка стояла на полу, убеждаясь, что именно этим путем и ходит злодей.
С легким шорохом рядом спрыгнул Змей, пренебрегший последней полкой ради того, чтобы быстрее оказаться рядом с любимой, и получил за эту инициативу предупреждающий сердитый взгляд. И не успел на него ответить, как жена уже отвернулась и принялась искать потайную дверку.
— Никогда не ищите в ларях, бочках и сундуках, особенно, если вход прятал умный человек, — эти слова матушки сестра тишины помнила наизусть, — потому что умный знает, именно эти места любят проверять воры и любопытные слуги. А так же не стоит искать на самом видном месте, это не мелкая вещица и не должна привлекать внимания. Не стоит искать и в труднодоступных углах, особенно если этим входом пользуются довольно часто.
Собственный опыт девушки, помнившей потайные ходы родного дома, и чертежи других замков, неведомыми путями оказавшиеся у Тмирны, подтверждали правильность этих утверждений. И теперь тихоня очень медленно шла вперед, проверяя взглядом каждый выступ и каждую пустующую полку, и бдительно изучая следы. И вскоре могла бы присягнуть, что барон не любитель вина, и не поощряет этот порок в слугах, так как к стеллажу с запыленными бутылками и к огромным винным бочкам вела самая робкая дорожка.
Эста проверяла стеллажи, возле которых было больше всего следов, внимательно осматривала толстенные квадратные колонны, подпирающие тяжелый каменный свод, заглядывала в каждое местечко, подходящее по всем признакам, и казалось, совершенно забыла про мужа. Однако, когда Змей протянул руку, потрогать один из висевших на крюках окороков, возмущенно зашипела. Значит, успевает следить и за ним, сообразил ничуть не пристыженный граф, чувствуя, как делается теплее на душе от этого открытия. Змей еще на балу заметил эту манеру жены не спускать с него глаз. Вроде бы болтает о чем-то легкомысленном с сестрами, но стоит кому-то из придворных дам посмотреть на графа чуть более заинтересованно, как именно в нее и будет направлена очередная острая шуточка.
Хорошо смазанные петли дверцы едва не выдали изучающих чужие окорока гостей, и если бы новый посетитель подвала не нес в руке масляного фонаря, Змей не сразу понял бы, почему цепкая ручка жены торопливо дернула его за огромную бочку, пахнущую застарелым маслом.
Она было почти в рост Дагорда, и он мог спокойно наблюдать над верхним краем за неторопливо спускавшимся по ступеням человеком, одновременно прижимая к себе Лэни и мысленно хваля жену за то, что заставила надеть темную шляпу и спрятать под нее накладные локоны.
Однако тихоня вовсе не собиралась оставаться в неведении, дернулась из рук мужа, собираясь выглянуть из-за бочки сбоку. И в этот момент Змей придумал способ, который устраивал его гораздо больше, подхватил Эсту как ребёнка и приподнял так чтобы их лица были рядом.
Спорить и вырываться она предсказуемо не стала, только мигом сдёрнула на лицо прикрепленную к небольшой шапочке вуаль.
Мужчина, решивший навестить подвал ночью, шагал как-то неуверенно, пару раз останавливался, оглядывал корзины и лари, потом снова двигался дальше. И вскоре Дагорд безошибочно узнал в нем барона Бьюринга. Он был в том же шлафроке, но выглядел каким-то несчастным и встрепанным. И прошел почти рядом с бочкой, даже не глянув в ту сторону, где прятались его гости. Остановился хозяин в углу, у небольшого стеллажа с коробочками, горшочками и туесками, украшенными бирочками с надписями, из которых было ясно, что это полки для пряностей и приправ.
Осторожно просунув руку за одну из стоек, хозяин что-то нажал, и потянул стеллаж на себя. Казавшееся незыблемым сооружение вдруг легко и бесшумно повернулось внутрь подвала, как обычная дверь. Барон спокойно вошел в таившееся за стеллажом отверстие, но неожиданно остановился в глубокой задумчивости. Постоял с минуту, что-то решая, потом махнул рукой и так же неторопливо пошагал дальше.
— Ох, — расстроенно выдохнула Эста еле слышно, давая понять мужу, что барон явно собирается сделать какую-то глупость и выскользнула из рук Змея.
В этот раз он не стал ее удерживать, в конце концов, именно за этим они сюда и шли. Просто крепче вцепился в рукоять кинжала, намереваясь сделать все, на что способен, для защиты своей глупышки.
Отверстие в стене, куда ушел барон, оказалось узким и невысоким ровно настолько, чтобы через него мог протиснуться человек среднего роста и комплекции. Но уже через локоть оно расширилось, превращаясь в тоннель или, скорее коридор, полого ведущий вниз и плавно заворачивающий вправо, за стену подвала. Спуск продолжался довольно долго, единственным ориентиром шпионам служили шлепающие шаги Ингеса и свет его фонаря на левой стене.
