Из-за чего-то такого, что сказала жена Майкла, ему подумалось вдруг, что было бы интересно отправиться в Милуоки и посмотреть на места, тае вырос Виктор Спитални.

Ведь именно Милуоки был прообразом Монро, штат Иллинойс, где боролся с судьбой Хол Эстергаз. Если Андерхилл все-таки появится сегодня в аэропорту, он, наверное, не откажется поучаствовать в этой поездке по местам детства одного из своих героев.

Он услышал хриплый вздох Конора и через несколько секунд забыл о своих мыслях. Он смотрел на Андерхилла, пробирающегося к ним через толпу. Под мышкой он нес сверток, перевязанный шпагатом, в одной руке – кожаный саквояж, в другой – чемоданчик с допотопной портативной пишущей машинкой и огромный пластиковый пакет. На нем болтался просторный полосатый пиджак. Выглядел он как-то по-новому – в следующую секунду Майкл понял, что Андерхилл постригся.

– Ты это сделал, – произнес Майкл.

– Пока не выйдет моя новая книга, – сказал Андерхилл, – я буду несколько стеснен в средствах. Не купит ли кто-нибудь из вас, джентльмены, порцию кока-колы для старого приятеля?

Конор вскочил и почти что побежал к бару.

Полет был как бы пародией на их путешествие на Восток: у окна вместо Гарри Биверса сидел Тим Андерхилл, Конор посредине Майкл у прохода. Майклу явно недоставало блестящих черных волос и ямочек Пан Йин – сейчас они летели рейсом американской компании, и все стюардессы здесь были высоченными блондинками с профессионально равнодушными лицами. Остальные пассажиры на сей раз не были педиатрами. Это были по большей части молодые люди, относящиеся к двум категориям: служащие крупных международных корпораций, которые читали “Мегатрендз” и “Уан Минит Мэнеджер”, и молодые парочки с детьми или без, одетые в джинсы и ковбойки. Когда Майкл был в их возрасте, они читали в подобных случаях Карлоса Кастанеду или Германа Гессе. На мягких обложках книг, которые доставали одну за другой его попутчики, стояли имена Джудит Кранц и Сидни Шелдона или же это были произведения неких леди с тремя именами, на обложках которых красовались средневековые замки и позевывающие единороги. В тысяча девятьсот восемьдесят третьем году богема – или к кому там относили себя эти люди – не была особенно начитанной.

“Ничего”, – подумал Майкл. В конце концов, он тоже читал в самолетах книги не самого высокого пошиба. Конор вообще ничего не читал. Андерхилл водрузил перед собой толстенный том в мягкой обложке, который выглядел так, словно до Тима его прочли человека три.

Майкл вынул из сумки “Послов” Генри Джеймса, которых навязала ему Джуди. В Уэстерхолме книга показалась ему вполне интересной, но сейчас, держа ее в руках, Майкл почувствовал, что ему вовсе не хочется читать. Теперь, когда они были наконец в воздухе, Майкл не вполне мог представить себе, к чему он, собственно, возвращается.

Небо за иллюминаторами было черным, на нем вспыхивали время от времени багрово-красные точки и полосы. Это небо как раз подходило им: оно как бы приближало друзей к миру Коко, где ничто не происходило просто так, где пели ангелы, и демоны разгуливали по длинным коридорам.

Конор спросил стюардессу, будет ли фильм.

– Как только закончится обед. “Никогда не говори никогда” – последний фильм с Джеймсом Бондом.

Когда Конор ухмыльнулся, лицо стюардессы приобрело обиженное выражение.

– Это по поводу одного нашего знакомого, – пояснил Пул. Ему не хотелось называть Биверса другом. Даже стюардессе, с которой он больше не встретится.

– Хей, – насмешливо произнес Конор. – Я детектив из Нью-Йорка, из отдела расследования убийств. Я – большая шишка. Я – агент 007 номер два.

– Ваш друг – детектив из Нью-Йорка? – переспросила стюардесса. – Тогда ему, должно быть, хватает сейчас работы. Пару недель назад прямо в аэропорту убили одного парня. – Увидев, что пассажиров явно заинтересовали ее слова, стюардесса продолжала: – Какой-то там преуспевающий делец, который летел одним из наших рейсов. Моя подружка работает на рейсе Нью-Йорк – Сан-Франциско, так вот она сказала мне, что этот парень был их постоянным клиентом. Темная лошадка. В газете написали, что он – молодой преуспевающий финансист, но, думаю, его назвали так потому, что он просто был довольно молод и доверху набит деньгами. Из тех, кого называют “юппи”.

– Что такое юппи? – спросил Андерхилл.

– Молодой человек, доверху набитый деньгами.

– Или девица в сером фланелевом костюме и паре “Рибокс” на ногах, – добавил Конор.

– А что такое “Рибокс”? – опять поинтересовался Андерхилл.

– Так значит он был убит после того, как прилетел из Сан-Франциско? – поинтересовался Пул.

Стюардесса кивнула. Это была очередная высокая блондинка, чья именная табличка сообщала, что девушку звали Марни. Выражение глаз было игривым и одновременно каким-то напряженным.

– Моя подруга Лиза говорила, что видела его по крайней мере раза два в месяц. Мы раньше работали с Лизой вместе, но потом она перебралась в Нью-Йорк, и теперь мы общаемся только по телефону. Но она все рассказала мне об этом парне. – Стюардесса бросала на Конора довольно любопытные взгляды.

– Можно я вам кое-что скажу? – спросила она.

Конор кивнул. Марни наклонилась и зашептала ему на ухо.

Майкл слышал, как Конор чуть не задохнулся от изумления, затем рассмеялся так громко, что люди, сидящие в соседних креслах, прервали свои разговоры.

– Еще увидимся, ребята, – сказала Марни и пошла дальше вдоль рядов кресел.

– Что это было? – спросил Майкл.

В ответ Конор покраснел. Тим Андерхилл лукаво улыбнулся.

– Ничего, – ответил Конор.

– Она приставала к тебе?

– Не совсем. Отстань.

– Старая добрая Марни, – ухмыльнулся Андерхилл.

– Сменим тему. Отстаньте, – занервничал Конор.

– Хорошо, тогда послушайте вот что, – сказал Майкл Пул. – Некто, летевший из Сан-Франциско, был убит в нью-йоркском аэропорту. Спитални мог прилететь из Сан-Франциско, как это собираемся сделать мы, а затем пересесть на самолет до Нью-Йорка, опять же как планируем мы.

– Притянуто за уши, – сказал Андерхилл, – но довольно интересно. Как зовут подругу стюардессы? Ну ту, которая знала убитого?