Тут, конечно можно спросить: так, а причем ту клювы и перья с отливом? Мода. Нигде же не утверждалось, что оно свое и родное от природы.

К чему был этот зоологический экскурс? Так Миша остро ощущал себя неконкурентноспособным в современном обществе и такая самка не светила бы ему ну никак. Это злило его, а то что он напридумывал, изрядно тешило его эго и заводило. Да проявления, не отмененной «программы» Леры о ее влюбленности, подливали масло на шестерни сих процессов в фантазиях Мишы.

Девушка отдавалась жарко и со вкусом. Такой забег длиться долго не мог и вскоре, повинуясь приказу Господина, Лера поддержала его своим мощным оргазмом.

— Коляся, поведай, дорогой, что там с пахарем докторши?

— Митрич, да путем все. С ней он не встречался.

— Ты не понял. Где он?

— Гм. Митрич да зачем он нам? Ну… уехал куда-то. Да в бебенЯ свои, по-любому — найдем, Митрич, мля-буду.

— А у меня информация, что он просто исчез из своего номера в гостинице. Тебе не кажется, Коляся, что для лоха с периферии, он какой-то Джеймс Бонд? Подкатил к элитной бабе, влюбил ее, а когда дело запахло жареным, свалил в туман. Коляся, не пора ли нам зачищать всё?

— Митрич, да НЕ-Е, ну ты чего? Развернулись-то как, растем все такое. Ну какой из него Бонд? По нему мусора нам все дали, там и взглянуть не на что. Раш и Лига уже поехали поспрошАть за него в родные края. Завтра мы точно будем этого гада вертеть на шампуре и тыкать вилкой.

— Завтра всё подробно мне о нем обскажешь. Всё! Ты понял?

— Сделаем, Митрич.

Михаил расстался с Лерой неудовлетворенным. Неудовлетворенным собой. Его уже самого раздражала излишняя его мнительность. Вместо того, чтобы жить и наслаждаться, он постоянно пребывает в каких-то метаниях и страданиях. Да, жизнь не готовила к таким откровениям. За последние дни его представления о мироустройстве перенесли мощные, а порою и сокрушительные удары. И он не знал, как существовать в новом для него мире. Притвориться что все как и прежде, присоединиться к тем, кто берет от жизни по мере возможностей, или взбунтоваться и поломать, сокрушить, всколомутить — устоявшееся, закостенелое, застоявшееся? Обманывать себя он уже не сможет. Пристроиться жиреющим паразитом, плесенью и болезнью на теле общества — ему претит. А не устраивать революции — хватает мозгов, чтобы понять насколько это бесперспективно. И дело тут даже не в силах, а в бессмысленности. Люди опорочат, извратят, подомгут под выгоду и все вернется на круги своя. Неужели так было всегда? Угнетает. Все это роилось, клубилось, пульсировало в голове Миши, не давая ему покоя.

— Девушка, давайте я вас подвезу?

— Нет, спасибо.

Симпатичная молодая девушка, что ожидала общественный транспорт, не захотела садиться в так-себе повозку, явно из проката, да еще и к какому-то стрёмному мужику. Но что-то сказанное из недр авто, заставило ее изменить решение.

— Так, а теперь ты будешт воспринимать меня как друга, которому можно доверят, — Миша, а тем «стремным» был именно он, продолжал проверку своего нового инструмента. Внушения.

— Ой, хорошо, что ты меня подвезешь, я так пятку натерла. У Ленки взяла ее крутяцкие туфли, а они пипец неудобные.

— Напомни адрес, милая.

Девушка сообщила место назначения и продолжила «трещать», изливая свои переживания и заботы, не забыв поделиться последними новостями по общаге.

«Мда, очень полезная штука. Теперь нужно проверить до каких пор можно продвинуться, есть ли предел?» Решив это, Михаил, завернул в проулок и припарковался в подходящем месте.

Повернувшись к девушке, он опять сделал «джедайский» пас рукой и проговорил «программу».

— Тебе очень хочется продемонстрировать свою любовь и желание вот этому переключателю коробки передач. Не сдерживай себя. Мое присутствие только раззадоривает и подстегивает тебя.

Миша понимал, что это мерзость и ни в чем невиновная девушка не должна подвергаться такому издевательство, но он и не собирался доводить дело до конца, а лишь убедиться в возможности внушения настолько противоестественного и неприемлемого действия, еще и публично.

Девушка, имени которой Михаил так и не выяснил, смущенно зыркнула на него, затем расстегнула верхнюю пуговку и помахала на себя. Она явно пылала и ее такие милые щечки вовсю алели. Ее бедра беспрестанно двигались и не могли найти наиболее подходящего положения для сидения на милой попке ровно. Но на большее она не решалась.

— Тебе жарко, милая? Подержись за эту штуку, и тебе станет… легче, — проникновенно за вещал Миша.

— ЧТО? — преувеличенно возмущенно округлила глаза наша прелестница, и активнее обмахивая себя, заерзала на месте, и чуть более резче чем следовало бы, отвернулась к окну.

— О, не переживай. Я все понимаю. Это… очень важно для тебя и… для меня, милая, — Миша не спешил повторно применять внушение, а желал «уболтать» подопытную.

— Что ты мне предлагаешь, такое? Это ни в какие ворота…<сглотнула>не лезет.

— Поверь, лапочка, все не просто полезет, аж засвистит, — да Михаила пробивало на поржать, но он стоически продолжал поддерживать образ «доверенного лица».

— Да? — ого, какая милая неуверенность, подумал Миша. — Ну я не знаю… Это, так… неправильно<с придыханием>.

— Ну же, смелее.

— … НЕТ, это дичь какя-то! И вообще, поехали уже.

«Значит переборола, возможно тут во многом зависит от обстановки и волевых качеств конкретного лица. И то, на что другой бы врезал, эта юная бурлящая гормонами шалунья, еще и чуточку «поломалась». Значит еще порция внушения.»

— Ты не обращаешь внимания на обстаятельства и окружение, тебе плевать на мнения других. ЭТО средоточие твоего желания. Отдайся ему!

Девушка с жадностью прикепела глазами к ручке переключателя. На ее лице читались просто страдания от желания.

— Да смелее, ты! Этому нужно твое внимание, если ты не сделаешь этого, то… — слава помидоркам, девушка своим действием избавила Мишу от откровенно фиглярского продолжения и приступа гомерического хохота.

Ее рука несмело легла на переключатель и стала проделывать с ним то, что должно было бы предназначаться совершенно иному объекту приложения ее симпатии. Юбка задралась и вторая рука опустилась туда, где что-то сокрытое от глаз Михаила, уже жаждало приложения не менее пикантного внимания, нежели сейчас испытывал переключатель передач.

Михаил стоически наблюдал за всем этим, хотя его исследовательский интерес в данный момент сражался в неравном бою с похотью и ее союзниками извращенностью, порочностью, ненасытностью и отчаянностью. Ему ОЧЕНЬ хотелось «помочь» милой развратнице.

Девушка «играла» с рукоятью все более настойчиво и изощренно, вторая же ее рука всячески придавала ей смелости, побуждая отбросить все лишнее и предаться желанному. Наконец решившись, девушка откинув волосы жадно припала ртом к предмету ее пылкой страсти и стала горячо радовать эту бездушную железку. Миша с невероятным трудом заставил вымолвить из себя: «Стоп». Но девчонка даже, похоже, не услышала его. Окончательно сломав свои пороки, что брали над ним верх, он воздействовал на не и выдал «программу».

— Прекрати это. Ты более не испытываешь ничего к ЭТОМУ, — указал на ненавистную палку, которой досталось то, что он сам так жаждал бы от проказницы.

Более он не стал дополнять, т. к. ему интересно, как совершивший публично что-то за рамками, будет себя вести.

— Ох, устала что-то, — стыдливо отвела голову к окну девушка, когда села нормально и одернула юбчонку.

— Ты как? — нейтрально спросил Миша.

— Поехали уже, чего стоим? — раздраженно сорвалась на него неудовлетворенная девушка.

Но Мише нужно было продолжить опыт.

— Тебя не смущает, что ты едва не трахнула мне машину, а ей еще и пяти лет нет?

— Да пошел ты! Ты, бли, больной, что ты мелешь, иди подрочи и не капай мне тут своими больными фантазиями. Я линзу контактную потеряла и искала. Там внизу. Поехали < визгливо истерично> уже!