Но при чем тут Ларри? Ларри виновен столько же, сколько первобытный человек, открывший огонь и нечаянно спаливший при этом стоянку родного племени. Открыть новую силу — значит выпустить джинна из бутылки. Случилось так, что Ларри выпустил из бутылки джинна гравитации. Но рано или поздно его все равно бы выпустили. Иначе зачем люди построили Кольцо Харона?

Рафаэль бил лежачего. Если бы он был хорошим начальником, мудрым руководителем, он бы сразу признал открытие Ларри, поддержал бы его и способствовал продолжению опытов. Надо было засадить за эту тему весь коллектив. Пусть опыты ни к чему бы не привели, они все равно были бы чрезвычайно полезны для науки.

Если бы все участвовали в этом исследовании и изучили методы усиления силы тяжести в миллион раз, возможно, они сумели бы предсказать последствия и вовремя прервать эксперимент.

Конечно, скорее всего они все-таки послали бы гразерный луч, и Земля все равно бы исчезла, но, по крайней мере, и виноваты были бы все, и весь персонал был бы в курсе дела и после несчастья подробно обсуждал эксперимент, быстро провел бы необходимые исследования и мог осмыслить это невероятное событие. Черная дыра там, где была Земля! Фантастика!

На долю секунды мысль о черной дыре почти увлекла Рафаэля, но только на какую-то долю. Да, все-таки он стал другим. В прежние времена интереснейшая проблема захватила бы его, он бы с головой ушел в ее изучение, а не запирался в кабинете, желая только, чтобы все оставили его в покое. Саймон Рафаэль склонился над страницей и продолжал писать:

«Эта Станция испортила меня, Джесси. Ты бы никогда не вышла замуж за угрюмого старика, в которого я превратился. Ты всегда была поистине моей лучшей половиной, как ни банально это звучит. Ты ободряла юных, слабых, униженных и давала им почувствовать себя людьми. Ты учила меня поступать так же. Я забыл твои уроки и должен учиться снова».

Он писал и чувствовал, как в нем происходит переворот. Он становился менее грубым, менее злобным, менее жестоким; уголки души и сердца, где были похоронены его лучшие качества, вновь открывались. Он вспомнил то, что утратил, и захотел вернуть утраченное.

Ларри сердил его потому, что на примере молодого сотрудника он видел, каким мог стать, добившись успеха, он сам. Мог, но не стал. У него никогда не хватало способностей, не хватало смелости, не-хватало наивности для осуществления своей мечты.

Но разве хорошие отцы не желают, чтобы сыновья превзошли их?

Отцы? Еще одна странная мысль. Да, отцы. Он вдруг остался без своих детей, но Ларри Чао тоже потерял семью. Молодому человеку нужен добрый и опытный наставник. Нужен отец.

А человечеству нужен Ларри Чао. Гениальный мальчишка заварил эту кашу, и скорее всего только он способен найти выход из этого ужасного положения, в котором все они оказались. «Может быть, если ты перестанешь так люто ненавидеть этого паренька, то поможешь ему спасти нас всех, — говорил себе Рафаэль. — И за что его, собственно, ненавидеть?»

«Я хотел бы, чтобы ты познакомилась с Ларри, — написал он своей покойной жене. — Думаю, он бы тебе понравился».

И отложил ручку.

Хватит распускать нюни. Он, Саймон Рафаэль, не столь безнадежен, чтобы ставить на себе крест. И он должен работать, на посту директора Станции его еще пока никто не сменил. Рафаэль протянул руку и включил микрофон внутренней связи.

Ларри сидел одинокий и заброшенный, следил за траекториями гравитационных точек и ломал голову, пытаясь найти хоть какое-то объяснение и вычислить возможные последствия. Но тщетно. Это было ему не по силам, это было просто непостижимо для человеческого ума.

Рафаэль дважды вызывал его по внутренней связи, прежде чем Ларри услышал звонок. Он вздрогнул и пришел в себя.

— Да, слушаю, доктор Рафаэль.

— Мистер Чао, я хочу извиниться перед вами за то, что проявил резкость, когда вы попросили время для работы с Кольцом. Сейчас мы все… мы все в большом напряжении.

— Ничего, сэр, все в порядке.

Наступило неловкое молчание, точно Рафаэль ожидал, что Ларри скажет больше, и теперь сам искал слова, чтобы заполнить тишину.

— Я… Наверное, еще рано спрашивать, но вы что-нибудь обнаружили? То, что может нам помочь?

Ларри снова уставился на трехмерное изображение. Со стороны Пояса и Облака Оорта двигалось тысяч тридцать пришельцев, каждый размером с астероид. У Ларри заболел живот.

— О, я столько всего обнаружил, сэр, но поможет ли нам это, не знаю. Вы не могли бы спуститься сюда и посмотреть?

— Я сейчас приду.

Внутренняя связь отключилась. Ларри с минуту постоял в нерешительности. До него вдруг дошло, что сейчас ему предстоит его первый официальный отчет перед директором Станции. Раньше-то ему еще не приходилось отчитываться. Так, что нужно? Выкладки? Оценки? Кое-что есть. Он приказал компьютеру распечатать сводку его наблюдений и подготовить видеозапись. Такова была общепринятая подготовительная работа перед крупным устным отчетом.

Компьютер едва успел выдать весь бумажный ворох, как дверь отворилась, и Рафаэль вошел.

Директор по-прежнему выглядел подавленным и ушедшим в себя, словно потерял что-то очень дорогое. «Да, так оно и есть», — напомнил себе Ларри. Но на лице Рафаэля появилось и что-то новое, необычное. Ларри не очень хорошо улавливал такие оттенки, но сейчас увидел. С редкой для него проницательностью Ларри понял, что старик изменился. Он не сумел бы определить это точными словами, но ощущение было такое, будто Рафаэль не только потерял, но и обрел что-то, что-то давно забытое.

Директор прошел прямо к экрану. Он долго стоял и вглядывался в изображение. Потом мельком посмотрел на указатель масштаба, и у него захватило дух от того, какое огромное пространство представлено на экране.

— Что это такое? — спросил Рафаэль.

— Изображение всех источников гравитационных волн в Солнечной системе, сэр. Как их позволяет увидеть Кольцо, работающее в режиме гравитационного телескопа.

— У Кольца нет… — Грубый тон Рафаэля вдруг смягчился, доктор заставил себя сменить гнев на милость. — Да, понимаю. Теперь Кольцо может работать в таком режиме. Вашими усилиями. Очень хорошо, мистер Чао.

Ларри зарделся от смущения.

— Спасибо, сэр. Но я не понимаю, что это за источники. Все они очень слабые и сравнительно небольших размеров, не больше нескольких километров в диаметре. Они так ничтожны, что я просто не могу объяснить, как они могут генерировать волны. Нам, например, для этого нужно устройство величиной с Кольцо.

Ларри помешкал, затем подошел к пульту управления и набрал несколько команд.

— Я получил также хорошее изображение черной дыры. И еще… там, внутри Луны, что-то есть.

— Внутри Луны?

— Я распечатал основные данные, сэр, — подавая Рафаэлю пачку бумаг, сказал Ларри.

Рафаэль взял сводку и просмотрел ее, быстро перелистывая страницы. Ларри тем временем вывел на дисплей гравитационную картинку Луны. Потом он затребовал данные наблюдений через телескоп, расположенный в куполе Станции, и наложил прозрачное визуальное изображение Луны на эту картинку. Компьютер так подогнал масштаб изображений, что Колесо висело как раз внутри Луны и мерно вертелось, несмотря на высокую плотность планеты.

Рафаэль внимательно разглядывал эту комбинацию.

— Внутри Луны что-то есть, — согласился он. — Или кажется, что есть, — тихо и как-то отстранение добавил он. — И это «что-то» очень напоминает нашу собственную игрушку.

— Да, сэр. Иллюзия вращения возникает из-за циркуляции потока гравитационной энергии, мы видим не сам объект. Очевидно, само Колесо неподвижно.

— Очевидно, — так же отстраненно отозвался Рафаэль. Он сел за пульт управления и поднял глаза на Ларри. — Сегодня вечером вы сделали сразу целый ряд совершенно замечательных открытий. Но вместо того чтобы изумиться или испугаться, я чувствую в душе… пустоту. Меня ничто больше не трогает. Бог свидетель, я не знаю, что это за штука висит внутри Луны и что нам с ней делать. Вы ее обнаружили. Что-вы об этом думаете?