— Эта дейнджерфилдская драконша победила. Ей удалось в конце концов хоть отчасти ограничить мою свободу.

— А ты сделай так, чтобы все обернулось счастливым браком, и тем самым насоли ей.

— Вот так мысль! Приходится лишь надеяться, что у моей жены такой же ненасытный сексуальный аппетит, как у меня. Впрочем, полагаю, мой супружеский долг — поощрять его. Это может оказаться забавным… Дети! — оборвал он себя. — Им тоже нужны комнаты.

— Не так скоро.

— Ага! — Сакс сверкнул ослепительно обворожительной улыбкой. — Я сбил тебя с толку, мой исполнительный друг. Ты забыл о родичах моей невесты.

— Черт побери!..

— Сколько их? — Подхватив канделябр, Сакс стремительно направился на следующий этаж. Оуэн поспешил за ним:

— Точно не знаю.

— Какого они возраста?

— Понятия не имею.

Сакс, сопровождаемый собакой, пошел по коридору и распахнул первую дверь.

— Это детская? — У Оуэна никогда не случалось нужды заглядывать сюда, но как управляющий он порадовался тому, что в комнате царили чистота и порядок. Казалось, здесь ничто не изменилось с тех пор, как комнатой пользовались в последний раз. — Это была когда-то твоя комната?

— Мой отец получил титул, когда: мне исполнилось уже восемь лет, но в те годы мы редко наезжали в Лондон. Однако это я помню. — Сакс погладил металлический поручень, огораживающий маленькую кроватку. — Здесь спала моя сестра. — Он помолчал. — Нашу няню звали Няня Баллок. Она умерла, когда мне было одиннадцать. — Рука его задержалась ненадолго на холодном металле, потом он быстро вышел в коридор и открыл следующую дверь. — Вот где была моя спальня.

Брэк с интересом обнюхивал холодную комнату. Оуэн начал дрожать.

— Три? — спросил он, указывая на три узкие кроватки, установленные вдоль стены.

— Это осталось с тех времен, когда мой отец был ребенком. У него было два брата. Мы, Торренсы, очень чтим традиции. Это комната мальчиков, а это, — он распахнул дверь на противоположной стороне коридора, — девочек. Только две кровати для двух моих тетушек. О, они без матрасов.

— Так я и думал. Боюсь, мы не сможем раздобыть их до завтрашнего вечера.

— С деньгами можно сделать все.

Оуэн сделал пометку в записной книжке, понимая, что Сакс прав.

— У Джиллингемов, вероятно, есть свои матрасы, они могут перевезти их сюда.

— Купи им новые. — Сакс был уже в следующей комнате, в классе, где стоял длинный стол с шестью стульями.

Эти комнаты показались Оуэну странными, словно поколения детей прошли через них, оставив здесь свои тени. Два старинных образчика вышивки висели на стене рядом с, выцветшей картой, которой было не более пятнадцати лет. Деревянный глобус стоял у окна, в разных точках в него были воткнуты булавки. На полке выстроились в ряд шесть оловянных чернильниц. В полупустых книжных шкафах тут и там стояло несколько книг с потертыми обложками.

Но пятнадцать лет назад трехлетняя девочка погибла вместе с родителями в той дорожной аварии, а мальчика, которому было десять, взяла на воспитание бабушка по материнской линии, герцогиня Дейнджерфилд.

Впервые в жизни Оуэн по-настоящему осознал, каким крахом обернулись для Сакса те события. Герцогиня уволила даже няню, которая растила его с самого рождения, — Няню Баллок.

Сакс пробежался пальцами по книжным корешкам.

— Я и не знал, что все эти книги по-прежнему здесь. Там, внизу, у меня есть такие же, только более новые и хорошие.

Оуэн усомнился, что слово «хорошие» здесь подходит.

— Полагаю, нам придется нанять гувернантку или, возможно, наставника. — Сакс оглядел комнату. — Но это не срочно. Как ты думаешь, если протопить и немного освежить обстановку, эта комната подойдет?

От сквозившей в его тоне неуверенности сжималось сердце. Сакс мог взять в жены незнакомую женщину и быть уверенным, что поладит с ней, но дети — дело другое. Его собственное детство было прервано слишком рано и слишком жестоко.

Оуэн начинал тревожиться за братьев и сестер будущей графини, равно как и за нее самое — Сакс был щедр, но непредсказуем, — и осторожно спросил:

— Быть может, позволить детям самим высказать пожелания относительно перемен в этой части дома?

— Хорошая мысль!

Памятуя о приверженности Торренсов традициям, Оуэн задал еще один вопрос:

— Им будет разрешено сделать так, как они захотят?

— В пределах разумного. Почему бы и нет, — ответил Сакс. Заглянув еще в одну пустую комнату, он пошел обратно, тихо прикрывая двери за своим прошлым.

С обычной энергией Сакс сбежал вниз по лестнице, прочерчивая путь пламенем свечных фитильков. Задержался у двери спальни.

— И впрямь, позор!

— Что?

— Проявлять такое целомудрие накануне последней ночи свободы. Но полагаю, это окажется полезным опытом.

— Для брака? Едва ли.

— Твои сомнения заразительны. — Сакс задул одну из трех свечей. — Если моя жена будет избегать близости со мной, я высохну от жажды. — Он задул вторую свечу. — Предстоит геркулесов труд, чтобы заполнить семь этих кроваток моими собственными отпрысками. — Он открыл дверь своей спальни, и Оуэн увидел, что Нимз терпеливо дожидается его там. — Но я буду стараться, — заявил Сакс, задувая последнюю свечу, — а Нимз, как верный оруженосец, будет рядом, чтобы готовить меня к сражениям.

Он вложил канделябр в руку Оуэну, ласково пожелал доброй ночи Брэку и тихо прикрыл за собой дверь. На прощание он поклялся:

— Я буду горд и доблестен. Вынослив, как десять мужчин одновременно, и терпелив, как Иов. Молись только, чтобы у меня не выскочили чирьи, как у него. Сладких снов тебе, Оуэн!

Оуэн смеясь отправился к себе в кабинет и составил длинный список инструкций для прислуги. Однако когда он лег наконец в постель, его продолжала мучить тревога за мисс Джиллингем и ее оказавшихся в беде братьев и сестер. Сакс ведь такой непредсказуемый!

Хоть Мэг и была измотана, сон не шел к ней. Она пролежала в постели не смыкая глаз большую часть ночи, представляя себе возможные наихудшие последствия своего поступка. Однако каждый раз образ сэра Артура, всплывая в памяти, напоминал ей, что действительно самое худшее.

При первом свете утра она выскользнула из кровати и разбила корочку льда, которой подернулась за ночь вода для умывания. Ледяная влага придала ее утратившему всякие краски лицу легкий румянец. После этого Мэг долго расчесывала волосы — пока не сломался гребень. И все равно она не была похожа на графиню.

Несмотря на то что мучительная неделя ожидания окончилась, Мэг не отпускал страх: она боялась, что стала жертвой какого-то зловещего обмана. Сегодня сэр Артур придет за ответом и, когда она откажется отдать ему свою сестру, выбросит их на улицу. Она взглянула в покрывшееся морозным узором окно и увидела, как редкий снежок, кружась, падает на заснувший сад и ветер гнет деревья. Там, на улице, они замерзнут насмерть.

Но было нечто, чего она страшилась еще больше: если ее свадьба не состоится, Лора вполне способна пожертвовать собой. Этого допустить нельзя! Но она не сможет ничего сделать, если сестра догадается о претензиях сэра Артура. А он ей, конечно, все расскажет.

Нет, Шила нашла решение и, как всегда, показала при этом свое жало: Мэг вынуждена выйти за незнакомца, у которого не все в порядке с головой, а возможно, и с телом. Зато их жизнь наладится, и у них появится все, что необходимо.

Поэтому, поднимая с постели сестер, Мэг совершенно искренне молилась, чтобы все это не оказалось обманом.

Она перечитала письмо графа. Оно казалось абсолютно разумным, да и зачем бы такому человеку дурачить бедную Мэг Джиллингем?

С другой стороны — зачем такому человеку жениться на бедной Мэг Джиллингем?

Заплетая роскошные волосы Рейчел в косу, Мэг убеждала себя, что лорд Саксонхерст получает именно то, что искал: трудолюбивую, честную и преданную жену.

Сестренка вертелась как уж:

— Мэг, а ты в самом деле станешь графиней?