— Ну и что? — К щекам Аурики прилил румянец.

Странно: Вернон упрекнул Дерека в недостойном поведении, а стыдно почему-то стало Аурике.

— То есть вас это не смущает? То, что ваш муж, не успели вы приехать, отправился изучать здешних шлюх? — полюбопытствовал анатом.

— А это должно меня смущать?

Вернон расхохотался:

— Мне нравится, как вы отвечаете вопросом на вопрос. Впрочем, мы пришли. Вот столь нужная вам могила.

Каменный ангел обнимал надгробие, роняя белые мраморные перья на плиту, под которой покоилась Эмма. Аурика зашла за ограду, положила цветы на могилу и, выпрямившись, собралась с духом и мысленно позвала:

«Эмма, ты здесь? Ты слышишь меня?»

Никто не ответил. Возможно, Эмма уже ушла туда, где не задают вопросов и не ждут ответов, а просто гуляют по весеннему саду, слушая журчание ручьев и пение птиц. И она, конечно, не слышит, что кто-то зовет ее.

А потом Аурику словно ударили по затылку наотмашь. Ответ пришел, он был коротким и четким: «Беги!»

Земля ушла из-под ног, тьма заслонила солнце, и Аурика стала медленно заваливаться на снег.

Тьма развеялась не сразу. Сначала Аурика почувствовала тепло и услышала треск поленьев в камине. Потом пришел звон, с каким размешивают сахар в чашке чая, затем послышались шаги, и голос доктора Вернона произнес:

— Ну-ка, сделайте глоток. Вот так, умница.

Это был не чай — омерзительное варево обожгло горло, пробрало от макушки до пяток и вышвырнуло в небольшую, бедно обставленную комнату. Аурика увидела, что лежит на диване, ее ноги заботливо прикрыты пледом, а ленты на платье развязаны, давая возможность дышать глубже.

— Где мы? — спросила Аурика, стараясь, чтоб в ее голосе не звучало страха.

Вернон, который сидел с ней рядом на краешке дивана, ободряюще улыбнулся.

— На кладбище, разумеется. Ну, ну, птичка! Не стоит так трепетать! — воскликнул он, когда Аурика вздрогнула и сделала попытку подняться. — Обещаю, с вами все будет в порядке, никто вас не тронет и не обидит.

— Хотелось бы верить, — хмуро ответила Аурика.

Вернон выразительно завел глаза к потолку:

— Вам-то чего бояться? После того как вы стали женой палача, вам не надо опасаться ни бога, ни дьявола. Это перед вами все должны трепетать.

— Прекратите. — Аурика попробовала сесть, и у нее получилось. Вернон смотрел довольно. — Что произошло?

— Барышням не стоит гулять по кладбищам, — важно ответил доктор. — Вы упали в обморок от волнения. А я принес вас сюда. В начале своей карьеры в Эверфорте я работал администратором кладбища. Карьера прошла, а этот домик остался. Уютно, правда?

Уютно? Аурике казалось, что она попала в логово того самого вампира. «Беги!» — вновь прозвучал в ушах голос мертвой Эммы. А при мысли о том, что этот человек расшнуровывал ее платье, Аурике стало дурно. Что еще он успел с нею сделать?

— Да, здесь мило, — ответила Аурика, вспомнив про главное оружие леди. Когда обороняться нечем, сойдет и оно. — Спасибо, Август, мне уже лучше.

— Вот и хорошо, — довольно произнес Вернон. — Но вы все-таки прилягте.

Аурика решила не спорить и послушно вытянулась на диване. Раз уж Дерек просил ее втереться в доверие к Вернону, то она попробует.

Несмотря на то что доктор пока не делал ничего предосудительного, сам его вид вызывал какую-то странную оторопь. Аурика не могла сказать, что не так с Верноном, но сейчас, когда он сидел рядом, чувствовала странное оцепенение.

— Так как же обороняться от вампиров? — спросила она. — В прошлый раз мы не договорили об этом.

— Вампиры! — рассмеялся Вернон. — О чем еще говорить на кладбище, как не о них! Нет, Аурика, вы совершенно очаровательны.

— А вы совершенно невыносимы, — отбила удар Аурика. — Хотя обещали быть паинькой.

— Обещал? — Вернон снова возвел глаза к небу, словно припоминая, потом отставил в сторону чашку, из которой поил Аурику, и сцепил пальцы на остром костлявом колене. Аурика поймала себя на мысли о том, что доктор выглядит мечтательным. — Ну, раз обещал, тогда буду. У вас обворожительные глаза, Аурика, словно у молодой лани. Будь они голубыми, вы, конечно, смотрелись бы более аристократично и не настолько провинциально, однако тогда утратили бы значительную часть своей прелести. А вы прелестны.

Аурика поморщилась. У ее родителей была в точности такая же манера общаться. Вроде бы тебе делают комплимент, но потом добавляют яда. А сверху яда снова идут добрые слова, и получается конфетка с отравленной сердцевиной. И обидеться в принципе не на что. Во-первых, мать всегда говорила, что на обиженных воду возят. А во-вторых, Вернон все-таки сделал комплимент.

— Сомнительная похвала, — сказала Аурика.

Вернон пожал плечами.

— Я, видите ли, имею дело с человеческой сутью, — сообщил он. — Так что когда пытаюсь сказать что-нибудь светское и милое, то обязательно терплю сокрушительное поражение. Впрочем, возможно, все дело — в отсутствии практики.

— В Эверфорте нет девушек? — удивилась Аурика.

— Множество, — серьезно сказал Вернон. — Но таких, как вы, — ни одной.

Аурика внезапно обнаружила, что ее руки под одеялом так крепко сжаты в кулаки, что ногти вот-вот проткнут кожу. Это ощущение нарастающей боли встряхнуло ее и отрезвило — она разжала кулаки и все-таки села.

— Благодарю вас за заботу, Август, — промолвила Аурика так тепло, как только могла, — но мне ужасно неловко вас отвлекать от дел. Я и так отняла у вас много времени.

— Это было прекрасное время, — мягко улыбнулся Вернон. Улыбка удивительно шла его осунувшемуся лицу: она была словно огонь, идущий откуда-то изнутри. — Повернитесь, я зашнурую вам платье.

Аурика поднялась с дивана и послушно повернулась к Вернону спиной. Доктор подошел к ней и некоторое время сосредоточенно возился с лентами и шнурками, не говоря ни слова. Когда он закончил и отошел, Аурика поняла, что какое-то время не сможет двигаться, — ноги сделались ватными.

— Благодарю вас, — промолвила она, стараясь скрыть волнение.

Вернон усмехнулся и пошел к вешалке.

— Я провожу вас до выхода, — сказал он, надевая шляпу. — Вдруг вам снова станет плохо или вы заблудитесь.

До ворот они шли молча. Днем даже на кладбище начинается жизнь: приходят скорбящие посетители, дворники скребут метлами, расчищая дорожки, негромко переговариваются продавцы бумажных цветов и поминальных лент. Когда Аурика и Вернон вышли за ворота, то она некоторое время стояла неподвижно, слегка оглушенная шумом города.

— Спасибо вам, Август, — сказала она, когда оцепенение схлынуло. — И за то, что помогли найти могилу Эммы, и за то, что привели в чувства после обморока.

Вернон улыбнулся, приподнял шляпу.

— Это был не долг джентльмена, а удовольствие, — ответил он. — Я буду рад, если мы встретимся снова.

Аурика не нашлась, что на это ответить, но в этот миг ее спас мальчишка-газетчик, который, несмотря на мороз, весело несся по дороге в распахнутом тоненьком пальтишке, размахивал своим товаром и орал во всю глотку:

— Экстренный выпуск! Экстренный выпуск! Еще одна девушка обескровлена! Вампир снова нападает!

Лиззи Хельт, самой молодой жертве вампира, было всего пятнадцать. Как и остальных, ее обнаружили в запертой изнутри комнате, обнаженной, лежавшей на полу. Как и у остальных, у нее были ранки на запястье.

Труп привезли в анатомический театр, и в зал вскрытия набился весь состав местной полиции. Стоя за широченными спинами в мундирах, Аурика пыталась заглянуть вперед, туда, где возле стола с покойной маячил знакомый светло-сиреневый сюртук Дерека, ходившего туда-сюда и спокойно, но с нажимом говорившего:

— Думайте, господа, думайте. Есть еще что-то, кроме девственности, объединяющее всех убитых. Это не внешность, не образование, не социальный слой, не окружение, не бытовые привычки. Что?

— Я бы тоже не прочь узнать, — негромко сказал Вернон. Повесив пальто и шляпу на крючок возле двери, он сейчас завязывал огромный кожаный фартук. Тонкие перчатки для вскрытия торчали из кармана.