Все это время испанцы не переставали вести огонь, хотя стреляли они нерегулярно, урывками. В грот – стеньгу попало несколько ядер, и с нее на палубу падали огромные куски дерева; падали пиллерсы, подвесные койки. Фока-рей удерживался только цепями. Снасти болтались во всех направлениях, в парусах было бесчисленное количество пробоин. На палубу то и дело падали горящие пыжи, и незанятые расчеты орудий правого борта бегали взад – вперед с пожарными ведрами. Однако, несмотря на суматоху, на палубе шлюпа прослеживался четкий порядок – из крюйт-камеры передавали заряды и ядра, расчеты орудий работали как заведенные, заряжая и затем пододвигая пушки к портам. Там несли вниз раненого, там убитого, чье место молча занимал кто-то другой; каждый был внимателен, несмотря на густые облака дыма, не было столкновений, суеты, почти не слышалось команд.

«Скоро от шлюпа останется лишь один корпус», – размышлял Джек. Невероятно, но не упала ни одна мачта, ни одно рангоутное дерево. Долго так не может продолжаться. Наклонившись к Эллису, он прокричал юноше в ухо:

– Бегом на камбуз! Пусть кок перевернет вверх дном все грязные сковороды и кастрюли. Пуллингс, Бабингтон, прекратите стрельбу. Убрать гики. Выбрать на ветер марсели. Мистер Диллон, велите вахте правого борта испачкать лица на камбузе, как только я скажу. Матросы, матросы! – закричал капитан, видя, что фрегат медленно движется вперед. – Мы должны высадиться на испанский корабль и захватить его. Сейчас самое подходящее время – сейчас или никогда, пока они не успели прийти в себя. Пять минут ожесточенной драки – и фрегат наш. Взять топоры, палаши – и вперед. Команда правого борта перепачкает лица сажей на камбузе и пойдет на нос с мистером Диллоном, остальные вместе со мной атакуют с кормы.

Джек кинулся вниз. У Стивена было четыре тихих раненых и двое убитых.

– Мы идем на абордаж, – сказал Джек Обри. – Мне нужен ваш фельдшер, нужен каждый, кто может держать оружие. Вы пойдете с нами?

– Нет, – отвечал доктор. – Но могу встать на руль, если вам будет угодно.

– Хорошо, вставайте. Вперед! – воскликнул Джек. Выскочив на усыпанную обломками палубу, сквозь клубы дыма ярдах в двадцати по левой скуле Стивен увидел корму шебеки, возвышавшуюся над палубой «Софи». Увидел матросов: одна группа, с закопченными лицами и вооруженная, выбегала из камбуза и собиралась в носовой части шлюпа, остальные выстроились вдоль поручней на юте. Казначей с бледным лицом дико озирался, только что появившийся старший канонир щурился от яркого света; тут же стояли кок с разделочным ножом в руке, уборщик, цирюльник и фельдшер. Стивен смотрел на его ухмыляющееся лицо с заячьей губой и на то, как он любовно ощупывал абордажный топор, твердя при этом: «Уж я тебя сейчас кровушкой напою!» Несколько испанских пушек продолжали стрелять в белый свет как в копеечку.

– На брасах! – скомандовал Джек Обри, и реи стали разворачиваться, а марсели наполняться ветром. – Дорогой доктор, вы знаете, что делать? – Тот кивнул и взялся за штурвал, почувствовав, как ему повинуется руль. Старшина – рулевой отступил и с мрачным восторгом схватил абордажную саблю. – Доктор, как сказать по-испански «еще пятьдесят человек»?

– Otros cincuenta.

– Otros cincuenta, – повторил Джек, ласково глядя в лицо доктора. – А теперь прошу вас поставить шлюп вдоль борта фрегата. – Еще раз кивнув ему, он подошел к фальшборту, по пятам сопровождаемый старшиной – рулевым, и поднялся на ванты – массивный, но ловкий, размахивая длинной и тяжелой кавалерийской саблей.

Несмотря на многочисленные пробоины, паруса наполнились ветром, и шлюп стал сближаться с испанцем. Раздались скрежет и треск, звук порвавшегося троса, удар, и оба судна сцепились. Крича изо всех сил, с носа и кормы шлюпа английские моряки полезли на борт шебеки.

Перебравшись через разбитый фальшборт, Джек прыгнул на еще дымящуюся пушку. Канонир бросился на него с банником. Джек Обри ударил его сбоку саблей по голове-тот упал, и капитан спрыгнул на палубу «Какафуэго».

– Вперед, за мной! – вопил он во всю мочь, что есть сил рубя бегущую прислугу орудия, а затем отбивая сабельные и копейные удары. Он заметил, что на палубе скопились сотни испанцев, и все это время кричал: «За мной!»

Испанцы было дрогнули, изумленные таким натиском. Вся команда «Софи» кинулась на среднюю палубу и бак шебеки. Противник отступил от грот-мачты к шкафуту, но там сплотился. И началась отчаянная рубка: наносились и отражались жестокие удары; сражающиеся моряки спотыкались об обломки рангоута, падали на палубу, где уже не оставалось места; люди наносили удары, рубили, стреляли друг в друга из пистолетов. То здесь, то там противники сталкивались, издавая при этом рев, как дикие звери. Там, где свалка была не такой густой, Джек пробился ярда на три. Перед ним возник солдат, и в тот момент, когда оба высоко подняли сабли, второй, нырнув у него под мышкой, ударил Джека в бок копьем, которое лишь скользнуло по ребрам, и замахнулся для нового удара. Находившийся за спиной капитана Бонден выстрелил из пистолета – пуля, оторвав мочку уха у Джека, убила копейщика наповап. Сделав ложный выпад, капитан что есть силы ударил солдата саблей по плечу. Тот упал, и обороняющиеся отступили. Джек Обри поднял вверх саблю, крепко сжав ее в руке, и быстро посмотрел вперед и назад.

– Так дело не пойдет, – произнес он.

В носовой части фрегата человек триста испанцев, успев прийти в себя, начали теснить англичан и вбили клин между его отрядом и командой Диллона на носу. Диллону, должно быть, приходится туго. В любую секунду все может измениться. Прыгнув к пушке, капитан душераздирающим голосом закричал:

– Диллон, Диллон, к правому трапу! Пробивайтесь к правому трапу!

Краем глаза Джек увидел доктора, стоявшего внизу, на палубе шлюпа: уцепившись за штурвал, он внимательно глядел вверх. На всякий случай Джек закричал: «Otros cincuenta!» Стивен одобрительно закивал и что-то прокричал по-испански. После этого капитан вновь ринулся в битву, размахивая саблей и стреляя из пистолета.

В этот момент с полубака донесся страшный крик, и возле трапов началось ожесточенное сражение. Толпа испанцев, собравшихся на шкафуте, дрогнула: сзади на них набросились какие-то демоны с черными лицами. Возле судового колокола завязалась схватка, послышались дикие крики: вымазанные сажей матросы с «Софи», соединившись со своими товарищами, орали как оглашенные. Раздавались новые выстрелы, слышался лязг оружия, грохот сапог дрогнувших испанцев, сгрудившихся в средней части фрегата, – их боевой дух явно угас. Немногие из тех, кто оставался на шкафуте, бросились по левому борту вперед, пытаясь собрать своих товарищей, как-то сплотиться, во всяком случае освободиться от бесполезных морских пехотинцев.

Противник Джека, низенький моряк, корчился за шпилем, и капитан вырвался из давки. Осмотрев свободный участок палубы, он закричал, дернув матроса за руку:

– Бонден, ступайте и снимите их флаг. Перепрыгнув через мертвого испанского капитана, Бонден кинулся на корму. Джек крикнул вслед, что ему делать. Сотни глаз недоуменно смотрели на то, как с гафеля спускается испанский флаг. Для испанцев все было кончено.

– Сложить оружие! – прокричал Джек Обри, и приказ его повторили в разных частях палубы.

Английские моряки отшатнулись от сбившихся в кучу испанцев, которые стали швырять на палубу оружие, – внезапно павшие духом, перепуганные, будто бы озябшие, почувствовавшие себя преданными. Старший из оставшихся в живых испанских офицеров, выбравшись из толпы, протянул Джеку Обри свою шпагу.

– Вы говорите по-английски, сэр? – спросил англичанин.

– Я понимаю по-английски, сэр, – ответил испанский офицер.

– Матросы тотчас должны спуститься в трюм, сэр, – продолжал Джек. – Офицеры остаются на палубе. Матросы спускаются в трюм. В трюм.

Испанец отдал распоряжение, и его уцелевшие матросы стали спускаться по трапам. Палуба была полна убитых и раненых. Целой грудой они лежали на шкафуте, еще больше – в носовой части, повсюду валялись тела. Стало видно и подлинное количество нападавших.