– Спаси Бог!

И Хром увидел, как через всю комнату тянется коричневая «нитка» – точно к старому рюкзаку в противоположенном углу.

– Сэнсэй, на семь часов, – крикнул Александр и выстрелил в том направлении.

Рюкзак с визгом подпрыгнул до потолка, по нему влёт выстрелили наёмники и Сэнсэй из «Вала», от ранца полетели во все стороны ошмётки. Рюкзак упал на пол, и из него вывалился лешак. Небольшой пушистый комок, раза в три больше обычной кошки. Маленькие лапки с пятью пальцами, глаза-бусинки, большой нос и узкие выдвинутые вперёд челюсти, прямо как у коалы. Тварь и была очень похожа на коалу, если бы не массивный выступ на лбу.

– Ну чего стреляли? – дыша, как после пробежки, спросил Александр. – Я же сказал: мираж!

– Ну так это рефлекс, – виновато сказали наёмники.

– Ладно, забыли, – ответил Хром, присаживаясь на корточки возле лешака. – Ты глянь, какой мелкий ублюдок.

– Лешак? – спросил Хомышев.

– Лешак, да не простой, – ответил Сэнсэй, внимательно разглядывая представителя местного неразумного вида.

Ахромеев посмотрел в маленькие чёрные глаза-бусинки слабо дёргавшегося лешака, и в ушах опять возник противный писк.

Он навёл ружьё на лешака и нажал спуск. Рявкнул выстрел, «Ремингтон» дёрнулся, серо-зелёное тельце разорвалось. Алые брызги заляпали обои. Попали на штаны и кевларовый бронник Хрома. Сэнсэй благоразумно спрятался за его спиной.

– Ах ты, зараза, – выругался Ахромеев, попутно про себя отметив, что стал слишком импульсивным. А это качество недопустимо для спецназовца, и тем более для коменданта Города.

– Надо позвать Михаила Игнатьевича, чтобы на всякий случай всю квартиру освятил, – сказал Хомышев.

– Да, позови, хорошая идея. Что там, кстати, с её хозяином?

– Живой, – ответил наёмник, – затих уже. Язык себе не откусил, на бедре рана по касательной, неопасная.

– Проследите, чтобы ему помощь оказали как следует, а потом проверили, нет ли каких последствий от его помешательства, – и Сэнсэю: – Давай тоже выйдем, воняет здесь.

Уже когда они вдвоём спускались по лестнице, Александр спросил:

– Не одобряешь моего поступка?

– Почему же? Ты наш лидер. То, что ты хочешь, – это не случайность. Тобой движет интуиция, а интуиция правителя, как ты сам понимаешь, чувство непростого человека.

– Во как! Не знал бы тебя, подумал, ты мне льстишь.

– Мне кажется, тебе захотелось сразиться с кем-то из наших будущих врагов. Может, тебе это зачем-нибудь нужно?

Сэнсэй остановился, Хром опять пристально посмотрел в зелёные глаза друга. Прочитал в них уверенность и честность. Сэнсэй отвёл взгляд, Хром скосил глаза на свои брюки.

– Ё-моё, всё загадил. Придётся переодеваться, и совещание скоро. Ты, кстати, на него можешь не приходить, отдыхай после дежурства. Вечером потом зайди, поговорим.

– Как скажешь.

Хром быстрым шагом двигался по тротуару. Не домой, конечно же. Тащить к детям заляпанные кровью лешака шмотки – нет уж, увольте. Он направлялся в военную часть, где располагался гарнизон Города и главная база войск Колонии.

Уже в гарнизоне в ближайшей каптёрке Хром переоделся. Штаны отдал на благотворительность, а с куртки и кевларового бронника приказал отскоблить кровь начисто. Взамен Александру выдали стандартное обмундирование. В нём он и пошёл на своё рабочее место. По правде сказать, Александр в простой армейской «горке» чувствовал себя гораздо комфортнее, чем в самом дорогом, пусть и пошитом на заказ, костюме.

Хром проследовал метров пятьдесят прямо по улице, свернул на устеленную газоном открытую площадку, разделённую надвое вымощенной дорожкой. Дорожка вела к белоснежному шестиэтажному зданию Администрации Города. Как и был, в камуфляже, Александр поднялся по алой ковровой дорожке на третий этаж в свой официальный кабинет.

– Здрав будь, Афанасий Никитич, – поприветствовал своего гражданского зама Александр, прикрывая дверь и отсекая бешеный цокот трёх печатных машинок.

– И тебе не хворать, Саша.

Здесь хозяйничал Афанасий Никитович Шумов, крепкий жилистый старикан, заместитель Ахромеева по административной работе. Отставной полковник. Кисти его были коричневыми от въевшихся в кожу за долгие годы работы солярки и масла. Афанасий Никитич был полковником запаса по линии снабжения, этаким прапорщиком, прокачанным до высшего уровня, но являлся человеком на диво порядочным и организатором показал себя умелым. Именно он взвалил на себя адов груз административной работы Колонии, с которой Александр в одиночку не справился бы. Он и на своём-то формальном рабочем месте, в должности коменданта, порой отсутствовал неделями. Хром сравнивал себя с эдаким феодальным князем, который с дружиной обязался защищать подданных. Он был главой военных, взявших власть в Городе, и непререкаемым авторитетом, которого все беспрекословно слушались. Но ему всё равно приходилось постоянно наведываться в Администрацию и решать проблемы, с которыми Шумов не смог справиться самостоятельно.

– Слышал, ты развлёкся сегодня? – не скрывая укора, произнёс Афанасий Никитич.

– Так получилось, – ответил Хром, плюхнувшись в кресло.

– Получилось у него… Не мальчик уже, должен же понимать, что к чему.

– Ладно, забудем. Вот я пришёл, совещание скоро, а пока есть время, займёмся делами.

Афанасий Никитич напоминал Хрому другого его деда, по отцовской линии, не охотника, а боевого танкиста, прошедшего Войну. Сколько Александр пацаном у него ни гостил летом, ни разу тот его и пальцем не тронул, но всегда на самом видном месте в доме висел старый армейский ремень со здоровенной, до блеска начищенной бляхой, и при взгляде на этот ремень все озорные мысли тухли в зачатке.

– Подпиши продовольственные наряды, всё проверено и в наличии, – Афанасий Никитич протянул кипу бумаг.

– Что ещё? – спросил Хром: он чиркал подписи, отгибая только углы листов.

– Сегодня архиерей приходил с клиром. Спрашивал, когда войско благословлять на поход против бесовской нечисти. Аборигенов то есть.

– Оба-на, чего это он вдруг озаботился? Батюшка решил: мы справедливую войну начинаем?

– Так племянница у него вроде как в том городке погибла.

– Ух ты!

– А на самом деле мы что начинаем?

– Ге-но-цид, – по слогам проговорил Хром.

Против обыкновения это слово не вызвало привычных ассоциаций с могильным холодом и безысходностью. Напротив, Хром почувствовал удовлетворение и мстительную радость.

– О как, прямо всех их перебить собрался, – с иронией произнёс Афанасий Никитич.

– Всех. У нас теперь есть собаки. Напрягу Борисова, пусть он соберёт нам хороших магов. Через пять лет ни одного этого ублюдка в радиусе ста километров не будет.

– Собаки, положим, ещё не готовы. А маги… Я не доверяю Борисову, но главнокомандующий у нас ты.

Последнее слово Шумову удалось произнести практически без сарказма. Вздохнув, он извлёк из стола тощую папку.

– Что это? – спросил Хром.

– Дело из контрразведки. От Илларионыча принесли. Твои разведчики, группа Баюна, по гильзам не отчитались.

– Вот сука.

– Илларионыч не стал всё афишировать, сначала мне принёс. Думал, ты захочешь сам разобраться.

– Правильно думал, – ответил Хром, принимая папку, и взглянул на часы. – Время до совещания ещё есть, схожу посмотрю, что к чему.

Александр вышел из главных дверей Администрации, обошёл её и оказался на заднем дворе. После спустился в низенькое скошенное зданьице с торчащей трубой. Контрразведка – управление, занимавшееся всеми внутренними делами Колонии, связанными с правопорядком, – занимала помещения бывшей котельной, теплотрассы и канализационного коллектора. Тихие укромные помещения – самое то для такой организации.

Контрразведка была создана через полгода после Прорыва и получила такое название за то, что выполняла правоохранительные функции, противоположенные тем, которые стояли перед Разведкой, создаваемой Ахромеевым со товарищи. За несколько месяцев до этого пара сотен бойцов отдельного отряда специального назначения вырезала глав местных ОПГ, которые, пользуясь ситуацией, на пару с владельцами розничных сетей стали тянуть из простых жителей жилы. Спецназовцы взяли власть в Городе – так возникла Колония.