– Что это? – вскинул брови Подберезский.

– Это план подземных складов. По утверждению Бахрушина там бомбы и снаряды, лежат запасы еще со времен войны. Все это добро сразу после победы свезли сюда и спрятали под землю. Понимаешь, бросать их стало уже не на кого и стрелять тоже было не в кого. Вот все это эшелонами и свезли сюда. Видишь, ветка железной дороги?

– Не слепой, вижу.

– По этой ветке эшелонами их и свезли сюда. Свезли, спрятали.

– Бля! – сказал Подберезский. – Да там же этих складов целый город!

– Что поделаешь, Андрюша, придется пройти его пешком.

– А если ничего не найдем?

– Не найдем, – вернемся в Москву.

Но что-то там должно быть.

– А это что такое? – острием ножа Подберезский провел по синьке.

– Это якобы затопленные и выведенные из обращения помещения.

– Как это затопленные?

– А хрен его знает, Андрюха, как они там затоплены… Грунтовыми водами, наверное.

– А почему эти склады затоплены, а те, где бомбы, не затоплены?

– Почему, почему… – Комбат нахмурил брови и желваки заходили на его щеках. – Если бы я знал, какого хрена затоплены только эти склады!

– Слушай, командир, по идее затопленными должны быть и те, и эти, и другие. Вот, посмотри на цифры: все склады находятся примерно на одном уровне. Тогда какого черта грунтовые воды натекли в эти помещения и не залили соседние?

– Ну уж этого я не знаю. Может, гидроизоляция хреновая. Может, дело в том, что одни склады пленные немцы строили, а другие – наши зэки. Дай-ка мне бинокль, а то ты с ним ходишь, как снайпер спецназовский.

Подберезский передал бинокль Комбату.

Тот бережно и любовно вытащил бинокль из кожаного твердого футляра и приложил к глазам.

– Ну, Комбат, теперь ты похож…

– На кого я похож? – продолжая смотреть в окуляры бинокля, буркнул Рублев.

– Да на того Комбата, который в афганских горах батальон в атаку водил. Как сейчас помню, сидишь ты в камнях и в этот бинокль зыришь, душманов высматриваешь.

– Тихо, не бурчи, Андрюха, дело серьезное, старыми победами сыт не будешь, да еще в той войне, которую мы проиграли.

– Мы не проиграли.

– Проиграли ее за нас другие…

Комбат изучал обстановку с помощью бинокля минут двадцать. У него даже начали слезиться глаза.

– Все ясно, – засовывая бинокль в футляр, сказал Рублев. – Все у них в порядке.

Скорее всего, служба поставлена как надо.

И офицеры не глупые, и солдаты не замордованные. Бодрые такие, ходят, службу несут.

– Чего же им быть замордованными? Не в Афгане ведь. Войны тут нет, никто не стреляет, не атакует, да и с парашютом прыгать не приходится. Живи себе потихоньку, дыши свежим воздухом. Грибки, ягодки, наверное, солдатики собирают…

– Это хорошо, – сказал Комбат, улыбаясь какой-то своей тайной мысли. Это лучше, Андрюха, чем в атаку ходить, хоть голову не прострелят.

– Да, лучше.

– Поспать бы нам с тобой не мешало, – вдруг сказал Комбат, хотя сам спать не хотел и понимал, Подберезский тоже выспался.

– Здесь река где-то неподалеку, может искупаемся?

– Не надо светиться.

Двое мужчин, сидящих под березами на высоком холме неподалеку от границы полигона выглядели довольно воинственно, хотя оружия не было ни у одного, ни у другого. Скорее всего, камуфляж, военный бинокль, да и вид опытных, видавших виды людей создавал такое впечатление.

– Дай мне бинокль, Комбат, я немного понаблюдаю, разберусь что к чему. А вообще ты лучше посиди здесь, а я пойду прогуляюсь, посмотрю с другой стороны все их строения.

– Давай, – сказал Комбат.

Андрей легко вскочил на ноги – бесшумно, так, что ни одна сухая веточка, ни травинка не затрещала, не зашелестела под его ногами – и направился вниз с холма. А Комбат склонился над синьками и углубился в изучение подземных складов.

– Чертовщина какая-то… – бормотал под нос Борис Иванович Рублев «Здесь в затопленных складах, если они действительно затоплены, ни хрена не спрячешь, потому что никак оттуда не вывезешь, разве что на лодке. А может там, в обозначенных затопленными складах, ни хрена нет? Может быть, действительно, их залило, а отремонтировать нет ни средств, ни сил? Хотя нет, судя по всему, на этот полигон министерство или кто еще денег не жалеет. Все здания свежевыкрашены, территория возле казарм убрана, все досмотрено. На плацу даже наглядная агитация новенькая, да и спортивный городок у них хороший. А вот и солдаты бегут. Прапорщик, наверное, вывел на занятия».

Борис Рублев смотрел на все, что происходит за колючкой, с каким-то умилением. Ему нравилась вот такая жизнь, размеренная, понятная.

Ему казалось, он даже слышит команды, повинуясь которым действуют три взвода. Вот они побежали, вот упали на землю и начали отжиматься.

– Молодцы, солдатики, тренируйтесь, тренируйтесь, – приговаривал Комбат.

А затем его внимание переключилось жа большие железные ворота.

«Наверное, через них и завозили в склады авиабомбы со снарядами. Ворота тоже свежеокрашенные».

Потом Рублев увидел вторые ворота, тоже свежевыкрашенные, и склонился над планом.

«А вот эти ворота ведут в затопленные склады. Между теми и другими метров двести пятьдесят. От плаца до входа в склады метров семьсот – восемьсот» В общем, все как должно быть, ничто не вызывает подозрения. Жизнь здесь какая-то слишком уж размеренная – образцово-показательная. Хотя.., так и должно быть. Если что-то и есть на складах, то скорее всего, солдатам об этом не известно. Хотя нет, – хмыкнул Комбат, – кто-кто, а эти… Если кто и знает обо всем, так это конечно же солдаты. Ведь от них ничего не спрячешь, о многом они узнают зачастую раньше, чем командиры. Может быть, встретиться с каким-нибудь солдатом, попытаться разговорить? Только аккуратно, разумеется, так, чтобы не вызвать подозрения. И он расскажет. Но если на складах бомбы да снаряды, то и солдаты могут ничего не знать. Скорее всего, они туда ходят редко. Ведь если где и прятать что-нибудь, то лучшего места, чем среди старых бомб да снарядов не найдешь. Тем более, туда никто не сунется – кому охота взорваться!" – примерно так рассуждал Комбат, кропотливо изучая план подземных лабиринтов, в которых хранились боеприпасы.

Часа через полтора появился Подберезский.

– Ну? – спросил Комбат, взглянув на своего друга.

– Что «ну», командир?

– Что видел? Рассказывай.

– Часовых видел, видел, как они сменяются. Нашел одно хорошее место, где можно подобраться к колючке, а оттуда до складов рукой подать.

– И где это место? – Комбат снял с карты синьки.

– Вот, смотри, – быстро, легко ориентируясь в карте, показал Подберезский…

Рублеву и Подберезскому повезло. Стемнело быстро, с востока надвинулись тяжелые темные тучи, начал накрапывать дождь и не пришлось дожидаться ночи. Они подобрались к колючке, разрезали ее и проникли на территорию. Два люка, указанных на плане, оказались заваренными, причем, один из них был заварен недавно, может, несколько дней назад.

Ржавчина даже не успела появиться на металлическом шве.

В конце концов Борис Рублев и его приятель нашли то, что искали.

– А ты уверен, – спросил Подберезский, – что через этот люк мы сможем попасть в склады?

– Должны, – ответил шепотом Комбат.

Метрах в ста от них ходил часовой. – Давай сдвигать горловину.

Провозившись минут двадцать, с невероятными усилиями Комбат с Подберезским сумели-таки снять горловину вмазанную раствором в кирпичную кладку, сняли ее вместе с заваренной крышкой люка. Комбат нашел камешек и бросил вниз. Послышался глухой звук падения на что-то твердое.

– Странно, воды нет, – прошептал Комбат и жестом показал Подберезскому, что будет спускаться первым.

Шахта оказалась довольно-таки глубокой, метров двенадцать. Уже внизу Комбат зажег фонарь и взглянул на Андрея.

– Как ты?

– В норме, Комбат. Двигаем вперед?

– Пошли.

И они тихо, стараясь не шуметь, двинулись по узкому бетонному коридору. Минут через пятнадцать они оказались у смазанной солидолом решетки.