— Жестокое убийство и не менее отвратительная находка в доме, где прошло детство Кевина Рейнольдса, бывшего подручного печально известного ирландского гангстера Фрэнсиса Салливана…
«Фрэнк Салливан…»
Разумеется, Джейми было известно это имя, но она не могла припомнить ничего конкретного, кроме того что его подозревали в убийствах, вымогательстве и причастности к исчезновению людей. Она закончила полицейскую академию в девяносто втором году, то есть почти через десять лет после смерти Салливана. К тому времени, как она впервые вышла патрулировать улицы Бостона, с ирландской мафией — да и с итальянской тоже, если на то пошло, — было уже покончено. Годом позже она перевелась в Уэллсли, город, где самым тяжким преступлением считалось случайное ограбление. В тот год она встретила Дэна, вышла за него замуж и уволилась со службы, когда забеременела Картером.
Диктора с лошадиными зубами сменил корреспондент-азиат, который вел репортаж в прямом эфире из Чарльстауна. Джейми видела отблески бело-синих огней полицейских мигалок, пляшущих на оконных стеклах и мокрых тротуарах за спиной репортера.
А тот вкратце пересказывал событие сегодняшнего дня: «Жительница Чарльстауна Андреа Фучилла, снимающая квартиру в доме напротив особняка, в котором прошло детство Кевина Рейнольдса, услышала выстрелы и вызвала полицию…»
На экране появилась пожилая женщина с оливковой кожей и кривым носом, на котором прочно сидели очки с толстыми стеклами. Она держала над головой зонт, но ее густые неопрятные волосы все равны были мокрыми от дождя. Изъяснялась она на ломаном английском.
— Я как раз говорить телефон со своей дочерью, когда вдруг услышать треск, как будто взрываться шутихи. Но я не думать, что это шутихи, и срочно взывать полицию, — А как вы поняли, что звуки выстрелов доносятся из дома Рейнольдса? — не отставал репортер.
— Я сидеть у открытого окна и курить мой сигарета, а потом слышать звуки «поп-поп-поп». Так я и говорить полиции.
— Что именно вы видели, мисс Фучилла?
Джейми почувствовала, как сердце замирает и проваливается куда-то вниз.
— Я видеть мужчина выходящим из дома, — пояснила пожилая свидетельница. — Но я плохо рассмотреть его лицо. Он наклонить голову низко-низко из-за дождя. Он одет в штормовка «Ред сокс» и бейсбольная шапка.
«Она видела, как из дома вышел мужчина. Мужчина!»
Джейми глубоко вздохнула. Паника, грозившая захлестнуть ее, понемногу отступила.
Камера снова показала крупным планом лицо репортера.
— Полиция подтверждает факт обнаружения трупа мужчины, который был застрелен в доме, но при этом не сообщает ни его имени, ни каких-либо дополнительных подробностей относительно человеческих останков, найденных в подвале. Мэри Салливан, мать Кевина Рейнольдса, умерла в прошлом месяце. Местные жители на протяжении последних нескольких недель неоднократно видели в Чарльстауне самого Кевина Рейнольдса и сообщили нам, что он готовился выставить дом матери на продажу
Теперь на экране одновременно показывали диктора и репортера.
Диктор спросил:
— Кевина Рейнольдса подозревают в чем-либо?
— Полиция отказывается комментировать происходящее, но считает его «свидетелем, представляющим интерес для следствия», — ответил репортер. — Она обращается к местным жителям с просьбой позвонить в полицию, если они увидят Кевина Рейнольдса.
На экране снова появилось фото Кевина Рейнольдса. Оно было сделано уже довольно давно, решила Джейми. У него было круглое лицо с толстым курносым носом, но его вьющиеся волосы были каштановыми, а не седыми. Одет он был так, как ходили в восьмидесятые годы: солнцезащитные розовые очки, толстая золотая цепочка поверх белой тенниски, которая плотно облегала торс, обрисовывая почти женскую грудь.
В самом низу экрана появился бесплатный номер, по которому следовало звонить. Репортер пообещал телезрителям сообщать новые подробности по мере появления таковых.
Джейми нисколько не сомневалась, что Рейнольдс был одним из тех людей, которые убили ее мужа. Она понимала, что должна как можно быстрее отыскать его. А для начала следовало придумать, как выманить его из укрытия.
Она встала с дивана, вытерла вспотевшие ладони о шорты и принялась обдумывать одну идею, которая не давала ей покоя с тех самых пор, как она уехала сегодня днем из Чарльстауна. Она уже собралась выключить телевизор — ей нужно было вытащить Картера из ванной, — как диктор принялся живописать историю взаимоотношений Кевина Рейнольдса и Фрэнка Салливана.
На экране телевизора появился черно-белый моментальный снимок Фрэнка Салливана. Так он выглядел во время своего первого ареста, когда ему было двадцать два года: густые вьющиеся светлые волосы и длинное модное пальто. Чуть ниже чисто выбритого подбородка он держал в руках табличку с номером.
На правом запястье у него красовался шрам — точь-в-точь такой же формы и размера, как у Бена Мастерса.
Джейми растерянно заморгала, решив, что память сыграла с ней злую шутку. Но шрам никуда не делся. Той же самой формы и размера.
Она в недоумении уставилась на большие уши Фрэнка Салливана, торчащие по бокам головы.
У Бена были точно такие же уши.
Теперь на экране замелькали фотоснимки молодого Фрэнка Салливана. Она вполуха слушала, как диктор с лошадиными зубами рассказывает о том, как Салливан, единственный ребенок у матери, начал свою преступную карьеру в Восточном Бостоне с угона автомобилей, а закончил вооруженным ограблением. Он был арестован за налет на банк в Челси и отсидел два года в тюрьме Кембриджа.
Затем в новостях показали снимок Фрэнсиса Салливана, сделанный, по словам диктора, без ведома последнего в ходе установленного наблюдения за месяц до его смерти во время неудавшегося налета ФБР в Бостонской гавани. Салливан облысел, и остатки волос у него на висках поседели. Но большие уши по-прежнему торчали по бокам головы, а под подбородком свисали несколько слоев дряблой, индюшачьей кожи.
И у Бена были точно такие же складки на подбородке, когда она видела его в своем доме. У него был точно такой же шрам и…
«Фрэнсис Салливан мертв…» — прошептал ей на ухо внутренний голос.
«У Бена были те же самые уши — и шрам на запястье, причем точно такой же формы и размера».
«Это совпадение, Джейми».
«Нет, таких совпадений не бывает».
Она постаралась заглушить внутренний голос, схватила пульт дистанционного управления и принялась отчаянно искать кнопку «пауза». Вот она! Она нажала ее, остановив картинку, а потом отшвырнула пульт и бросилась вниз, в подвал.
Джейми выдвинула ящик письменного стола Дэна и выхватила оттуда паспорт и водительское удостоверение Бена Мастерса. В волнении прижав их к груди, она бросилась назад в гостиную.
Раскрыв паспорт, она стала сравнивать фотографию со снимком на экране, на котором был изображен постаревший Фрэнк Салливан.
Ноздри у Бена были меньше и более аккуратные, зато нос отличался той же самой длиной и формой. У обоих мужчин были продолговатые, вытянутые лица. Одинаковые высокие лбы. И одинаковые квадратные челюсти с ямочками на подбородке.
Различия: индюшачьи складки у Бена на шее исчезли. Кожа у него на лице стала гладкой и туго натянутой, и нигде не было ни морщинки. Он обзавелся пышной черной шевелюрой.
«Крашеные, — подумала она. — Должно быть, ему сделали пересадку волос, или он надел парик, или…»
«Ты понимаешь, что говоришь?» — встревоженно завопил внутренний голос.
«Да, понимаю».
Фрэнк Салливан стал Беном Мастерсом. Джейми больше не сомневалась в этом.
В Уэллсли ей довелось столкнуться с несколькими большими шишками, которые сделали себе пластическую операцию, — после минимального хирургического вмешательства и недолгого реабилитационного периода они выглядели свежими и отдохнувшими. Эти мужчины средних лет стремились сохранить и продлить молодость. Ничто так не страшит мужчину, как перспектива утратить сексуальную привлекательность в глазах молодых девушек, которые, говоря откровенно, и так не обращают на этих одержимых никакого внимания.
