Выбрав момент, она, отбив очередной выпад, провела контрвыпад с двойным обманным движением. Не желая в самом деле всадить клинок между рёбер своего условного противника, Гембра чуть-чуть замедлила завершающее движение. Андикиаст, едва успев уйти из-под удара, попятился назад и, теряя равновесие, едва не растянулся на ковре, ухватившись в последний момент за край стола.

— Ха! Это приёмчик в монашеском стиле! Такой за два раза не разучишь! Неплохо, клянусь богами! — воскликнул он, возвращая меч в ножны. — Молодец! Значит, будешь и дальше обозы охранять? Под такой охраной я отправил бы даже свою жену с полковой казной в гости к тем самым демонам. А как насчёт того, чтобы послужить в императорской армии? Для начала сотником? Работы, чтоб мечом помахать, хватает, да и кавалеров тоже, — украдкой подмигнул он, переворачивая винный кувшин верх дном.

— Ещё вина! — крикнул он, ударив в гонг.

Такого поворота Гембра не ожидала. Она переводила неуверенный взгляд то на Ламиссу, то на Талдвинка, то уводила его вверх под потолок.

— Налей всем! — распорядился Андикиаст вошедшему слуге.

— Так что скажешь? — вновь обратился он к Гембре.

— Не знаю… Это большая честь… Но я всегда принадлежала сама себе… Иначе не могу…

Слова застывали в горле под прямым взглядом кошачьих глаз стратега.

— Такие дела сходу не решают, — раздался спокойный голос Талдвинка. — Её колебания говорят о почтении к императорской армии, что свойственно натуре благородной и ответственной. Какой-нибудь пустой ловила согласился бы сразу. А от натуры ответственной и глубокой нельзя требовать мгновенных решений, враз меняющих всю жизнь.

В ровном и бесстрастном голосе Талдвинка было нечто гипнотическое.

На лице Андикиаста отразилась задумчивость.

— Я, в самом деле… — снова заговорила было Гембра.

— Так! Вот что! — решительно прервал её командующий. — Ты говоришь, здесь в Лаганве потерялись твои друзья, да и врагов немало имеется. Так?

— Так.

— Вот и поищешь своих друзей и врагов, а заодно и поучаствуешь в благородном деле наведения законности и порядка в составе моих отрядов. А потом, если понравится, — будешь дальше служить. Ну, а нет — неволить не стану! Как будем уходить из Лаганвы — сдашь офицерский жетон, и на том попрощаемся. Согласна?

— Согласна!

Вновь раздался звук гонга.

— Выдать ей полное обмундирование конного сотника и оружие! — отдал Андикиаст распоряжение вошедшему офицеру. — Сотню примешь сегодня же. Сдаётся мне кое-кому в Лаганве скоро будет не до веселья! Встретишь своего карлика — привет ему от меня! Горячий! — кулак лаганвского кота выразительно сжался. — А сейчас выпьем все нашего вина, которое, я настаиваю, лучшее в мире!

Теперь уже четыре золотых кубка, соединившись, наполнили комнату мелодичным звоном.

— Сегодня вечером мы празднуем победу над мятежником, — вновь заговорил командующий. — Соберётся весь цвет провинции. Вся аристократия…

— Которая ещё уцелела, — невесело вставил адмирал.

— Да, та, что уцелела, — невозмутимо продолжал Андикиаст, — мои двери будут открыты для всех, кто сопротивлялся узурпатору или пострадал от него. Вас я тоже хотел бы видеть среди гостей.

Гембра и Ламисса ответили благодарным поклоном.

— Сможете завести массу полезных знакомств, — доверительно-дурашливым шёпотом добавил командующий. А уж кавалеров-то! Только не попадайтесь на глаза его жене! — подмигнул он, как бы незаметно кивая на Талдвинка, — а то вас опять повесят! Она у него ревнивая — жуть! Шучу! Эй!…

Комнату вновь огласил удар гонга. — Ещё вина, винограда и персиков!

* * *

На следующий же после празднования победы день Гембра, ни на шаг не отпуская от себя Ламиссу, во главе сотни императорских конников принялась, в боевом содружестве с другими отрядами, наводить порядок на истерзанной земле Лаганвы. Они настигали недобитков сатрапа, очищали дороги от многочисленных разбойничьих шаек, вылавливали незаконных работорговцев, воров, мародёров, грабителей и прочую нечисть, обнаглевшую от безнаказанности в смутное время беззакония и военного произвола.

Не забывала Гембра и о своих делах. На одной из каменоломен ей удалось найти Тимафта. Ударом дубинки надсмотрщика у него была сломана рука. Таких, как он, использовали на подсобных работах и держали в бараке с больными, где ежедневно умирало от побоев и истощения человек по десять. Появись Гембра немного позднее, и вряд ли она застала бы беднягу в живых.

Неожиданно нашёлся и Лутимас. Въезжая в одну из крепостей, Гембра мигом распознала в толпе его открытое лицо, украшенное знакомыми пшеничными усами. Ему тоже немало пришлось претерпеть, хотя до серьёзных увечий дело не дошло. Других товарищей-охранников найти не удалось.

Каждый день Гембра обращалась к богам с просьбой отдать ей в руки приснопамятного Атималинка из рода Литунгов. Но боги распорядились иначе. От командира другого отряда стало известно, что карлик со своей шайкой был недавно выслежен в другом конце провинции. Там, окружённый императорскими солдатами в маленьком селении, он покончил с собой, а его подельники во главе с Серебряным Блюдом были частью перебиты, а частью схвачены и посажены на кол. Гембре было досадно, что это дело обошлось без неё, но не сказать, чтобы очень. В конце концов, мерзавец своё получил.

Вскоре Гембру хорошо знали уже по всей Лаганве — её безошибочное чутьё, кому следует помогать, а кого наказывать, снискало ей всеобщее уважение. Жизнь в провинции меж тем постепенно входила в обычное русло: возвращались домой беженцы, отстраивались сожжённые деревни, оправлялись от разорения города, восстанавливались дороги, налаживалась торговля. Стало известно, что и заказчик, которому надлежало доставить столь дорого обошедшийся товар, вернулся в свой дом в Ордикеафе.

Близился час, когда между Гемброй и Ламиссой должен был произойти тот разговор, который ни та, ни другая не хотела начинать первой, но неизбежность которого осознавали обе.

Драгоценные ларцы были благополучно выкопаны в том примеченном месте в лесу, где их чудом успели спрятать. Теперь Ламиссе в сопровождении сорока воинов из отряда Гембры предстояло отвезти, наконец, злополучный заказ в Ордикеаф. Стоя рядом, женщины долго молча смотрели, как воины снаряжают в путь крепкую и надёжную армейскую повозку.