Сегодня в рабочей комнате Керна вновь был устроен разнос – но теперь, едва сдерживаясь, чтобы откровенно не повысить голоса, выговаривался Курт, взбудораженный и злой, исступленно меряя шагами небольшую комнатку, по временам останавливаясь в шаге от Ланца и порой забывая о присутствии начальства рядом. Тот долго слушал безмолвно, лишь изредка переглядываясь с застывшим в таком же нерушимом молчании Керном, и на сослуживца смотрел тяжело из?под красных от усталости век.

– Послать вас надо было куда подальше – всех, с вашими советами! – наконец, почти выкрикнул Курт, обессилев, и упал на табурет подле стола, уронив голову в ладони и яростно стиснув пальцами виски.

– Так и послал бы, – наконец, разомкнул губы Ланц. – Ты следователь второго ранга, имеешь нерушимое право самостоятельно решать, надлежит ли вести дознание или нет – я и тогда тебе это сказал.

– Что я сам виноват – без тебя знаю, – уже тихо и изможденно откликнулся он, глядя в темные доски старого стола. – Собственную репутацию поставил выше дела – вот что случилось. Побоялся показаться глупцом; и перед всеми вами в том числе.

– С себя не снимаю вины, однако…

– Я должен был повести себя так, как учили в академии, над которой вы здесь так любите глумиться, – оборвал Курт бесцеремонно. – Должен был разобраться сам. Проверить все, любое, даже самое глупое подозрение. Должен был исполнить то, что исполнять – обязан.

– Гессе снова предается самоистязанию, – с легким раздражением пробормотал Ланц. – У Вальтера в комнате и часовне Друденхауса надо поставить ведерко с пеплом, чтобы ты в любое удобное время мог посыпать им голову.

– С чьим пеплом? – уточнил Курт мрачно.

– Только сейчас ты четверть часа кряду обвинял Дитриха во всех смертных грехах, теперь себя, – негромко заговорил Керн, и он поднял голову, глядя в лицо начальству с тоской. – Но истина в том, что не виноват здесь никто. Ты сам это понимаешь. Это, как ты говоришь, primo. А второе – никто, Гессе, еще не сказал, что эти сказки о шкафах имеют под собою основание.

– Вы снова за свое? – ожесточенно вытолкнул Курт, рывком поднявшись, и, забросив остатки почтительности по отношению к вышестоящему, с грохотом уперся кулаками в столешницу, нависая над сидящим недвижимо майстером обер?инквизитором. – Вальтер, Господи, парень пропал из собственной комнаты ночью, те ла нет – что вам надо еще!

– Ты кулачонками на меня не постукивай, – одернул его Керн, глядя на подчиненного, тем не менее, сострадающе и незлобиво. – Хальтер?младший тоже исчез из своей комнаты. Кристина Шток также не была отыскана в течение первых суток. И кроме малефиков, Гессе, в этом городе все еще существуют обыкновенные, заурядные преступники…

– Нет, – отрезал Курт убежденно. – Сейчас даже грабежей нет – спросите у бюргермайстера, за последние дни ни единого. Они сидят тихо; не в их интересах провоцировать власти. Несколько краж – и все.

– Майстер Керн сказал… – начал нерешительно Бруно, сегодня незаметный, как никогда, и понурый, точно груженный камнями тяжеловоз; Курт нетерпеливо обернулся к подопечному, и тот продолжил чуть слышно: – Майстер Керн вчера сказал, что мы не знаем, каких событий ожидать. Не знаем, чего эти ребята добивались своими жертвами, что начнется этим утром… Быть может, вот оно? И все жалобы Мозера?младшего на говорящие шкафы – лишь совпадение? Или именно его… исчезновение – это очередная их уловка, с тем чтобы по нервам ударить побольнее…

– Послушай своего помощника, – кивнул Керн, и он распрямился, глядя на начальника сквозь злой прищур:

– Нет. Теперь я решать буду сам. Как верно заметил Дитрих, ранг позволяет.

– О моем ранге не забывай, Гессе, он?то мне позволяет несколько более…

– В моих сопроводительных бумагах, если я не ошибаюсь, есть примечание от ректората святого Макария – если я решу вести расследование, если на какое?либо дело обращу внимание, вам рекомендовано оказать мне всяческое содействие. И на примере моего прошлого дела, Вальтер, вы должны были убедиться в том, что это имеет под собою основание.

– Ну, пусть так, – согласился Керн. – И что же ты намерен делать, в таком случае?

– Пойду в дом Мозеров и осмотрю комнату.

– Veto, – отозвался Керн тотчас. – Когда Друденхаусу было нечем заняться, я исполнял рекомендацию святомакарьевского ректората, тогда – я мог сидеть и ожидать, чем увенчаются твои прозрения, теперь же все иначе. И без того ты положил полчаса на избиение Дитриха и собственное бичевание; все, довольно. В Друденхаусе сотня подозреваемых и свидетелей, в Кельне тысячи готовых к мятежу и резне недоумков; на твои изыскания у нас попросту нет времени.

– Я иду в дом Мозеров, – тихо, но непреклонно повторил Курт. – Ваши указания, Вальтер, я полагаю ошибочными, посему намерен действовать в соответствии с собственными заключениями.

– Голову теряешь, Гессе, – предупредил обер?инквизитор тихо; устремленный на него начальственный взор Курт снес стоически, не отведя взгляда и не убавив тона.

– Не сказал бы, – твердо выговорил он и развернулся к двери, кивнув на нее подопечному. – Со мной, в Друденхаусе от тебя все одно толку нет.

– Veto, – донеслось в спину снова, и Бруно приостановился, в растерянности переводя взгляд с одного на другого. – Стоять, Хоффмайер. Шаг в сторону порога – и чаемая свобода станет отдаленнее еще лет на десять.

Мгновение подопечный нерешительно мялся, переступая с ноги на ногу посреди комнаты, и, наконец, чуть слышно проронил:

– Простите, майстер Керн. Я тут не решаю – я ведь не Друденхаусу принадлежу, а академии; стало быть, его приказ для меня выше вашего.

На миг в каменных стенах нависла тишина, в которой слышно было, как затаил дыхание даже Ланц, привыкший в обращении с майстером обер?инквизитором к некоторой вольности.

– Бунт на корабле? – спокойно, с опасной мягкостью в голосе осведомился, наконец, Керн. – Может, на мое место сядешь, Гессе?

– Может, когда?нибудь и сяду, – откликнулся Курт и решительно, не колеблясь более, вышагал в коридор.

– А старик ведь прав, – заметил подопечный, оглянувшись через плечо на тяжелую дверь. – Людей недостает, время поджимает; ты не в шутку решил инквизировать шкаф? Глупо. И нерационально.

– Возьми курьерского, – не ответив, распорядился он отрывисто. – Галопом по домам арестованных. В одном из них сейчас Штойперт. К Мозеру его. Я буду ждать там. Это – понятно?

Бруно скосился на его лицо с недовольством, но возражать более не стал, лишь разразившись тяжким осуждающим вздохом.

***

Кожевенный монополист пребывал в состоянии тихого помешательства: в одной из комнат, когда Курт переступил порог, надрывался младенец, заглушаемый лихорадочными, бессмысленными увещеваниями матери сквозь откровенные рыдания, чьи?то всхлипы доносились с кухни – вероятно, кухарки или еще какой прислуги, да и сам Штефан Мозер?старший смотрелся не лучшим образом, говоря сквозь зубы, коротко, точно бы опасаясь, что вместе со словами улетучатся остатки его выдержанности, столь явно необходимой сегодня хоть кому?то в этом доме. На просьбу осмотреть комнату сына тот лишь молча повел рукой, приглашая майстера инквизитора за собою, и первым поднялся по скрипучей лестнице, отполированной ногами, судя по всему, не одного поколения Мозеров.

Каморка, как и говорил мальчик, впрямь оказалась небольшой; даже дешевая комнатушка, снимаемая Куртом, была куда объемистей, и отделение части стены, забранной досками в виде полок с дверцей, впрямь выглядело решением вполне разумным и единственно верным. Сейчас она была приоткрыта, и в темную щель виднелись уложенные вещи, какие?то перышки, камешки и голова деревянной лошади, глядящей на вошедших бесстрастно и тупо…

– Майстер Ланц являлся сюда, говорил с вами о страхах Штефана? – спросил он негромко, глядя на крючок из крепкой, наверное, кольчужной проволоки; тот покривился.