— Ты меня угнетаешь. Похоже, сын тебе не так уж и дорог.

Киба Рио разворачивается со скоростью юлы. Отчетливо слышу, как в его теле что-то хрустнуло. Но психу полностью на это плевать. Даже бровью не повел. Наоборот. Он первый раз на моей памяти улыбается. Широко и как будто искренне:

— В этом нет необходимости, потому что твоя паучиха уже здесь.

Тук... Тук... Тук...

Стук дверь заставляет вздрогнуть всех. Даже меня.

Это... безумие...

Аннета удивленно хлопает глазами:

— Вы чего? Завтрак же принесли.

Движение девушки изменилось. Она больше не ходит, а плывет. Бесшумно открывает несмазанную дверь. Женщина, которая привела нас сюда, передает большой поднос с вареными яйцами, салатом и графином молока.

Акане оживает, морщит носик, хватает со стола тарелки со сгнившей едой, отдает женщине. Та молча забирает посуду и уходит.

Выдыхаю. Нет, серьезно? Я правда подумал, что в дверь Шиила постучалась? Кто же в своем уме на такое поведется? Мд-а, Эйн Соф, тебе пора не пенсию. Стоило согласиться на предложение инквизитора немного отдохнуть.

Аннета преображается. По ней не скажешь, что она чего-то боится или о чем-либо переживает. Наоборот, улыбается, довольная. При становлении Тенью страх уходит первым. Умные понимают, что бояться глупо.

— Кто хочет яички? — улыбается она, запихивая сразу два за щеки, становится похожей на хомяка.

Элеонора с Акане вздыхают. Киба Рио садится рядом со мной:

— Когда я пытался связаться с твоей паучихой первый раз, то понял, что это невозможно обычными средствами. Это как если в другой части планеты насекомое захочет поговорить именно с тобой. Ты об этом не то что не узнаешь, тебе не надо этого знать. Поэтому я пошел другим путем. Амарэ — клан, тесно связанный с ней. Я поймал одну из «нянек» и сделал её проводником. Долгий месяц я работал над ней, измотал себя, а когда у меня получилось — лишился части своих сил. Я не знаю, что произошло, но когда связь с паучихой прервалась, я стал слабее. Я понял, что второй раз такой беседы с богами не переживу. Как не пережила ее и нянька.

Слушаю внимательно, стараясь не упустить ни слова. Но я все равно не понимаю, что значит проводник и как он через ЕЁ марионетку связался с НЕЙ.

— Звучит опасно.

— Я постараюсь не убить тебя, паук.

Видимо, мне придется поверить ему на слово. Учитывая, что он больше меня самого заинтересован в том, чтобы его сын выжил.

— Обнадеживает. Что ты имеешь в виду под «твоя паучиха уже здесь»? В каком смысле?

Киба Рио медленно поднимает руку, тычет пальцем мне в лоб.

— Она тут. Ты связан с ней намного сильнее, чем любая из Амарэ. Я помогу тебе этим воспользоваться и постараюсь взять весь откат на себя. Но от этого я, скорее всего...

— ...умрешь, — понимаю я.

— Да. Я так и так умру. Уже не чувствую лица и пальцев. Мне пришлось наложить на себя временную смерть, чтобы сохранить для этого силы. Ты готов, паук?

Аннета улыбается, запихивает в себя четвёртое яйцо:

— Брум хрум врум шрумм?

Ага, точно.

Акане садится напротив меня:

— Киба-кун... что происходит? О чем вы говорите?

Элеонора на полу фыркает, поглаживая животик:

— Просто забей, девочка. Если начнешь грузить головушку — чокнешься. Определись, что тебе важнее и иди к этому, — поглаживает животик.

— Угу. Киба-кун, ты хочешь... связаться с...

— Богом.

Элеонора молча закатывает глаза. Аннета говорит «врухмр-шмухр».

— Хватит, — впервые повышает голос Киба Рио. — Паук, я приступаю. Помни, что ты пообещал мне. Спаси моего сына.

Палец на моем лбу покрывается концентрированным синим свечением. Чувствую, как эфир проходит через кожу и врывается в мозги. Я не успеваю ничего сделать, как...

Тьма....

Я резко мотаю голову из стороны в сторону. Где я, мать твою? Очередная наркомания? Да сколько же можно!

Повсюду лес. Густой, мощный и... такой знакомый.Варгон?! Нет... Я не узнаю эти леса. Эти странные деревья. Почему небо красное?!

Смотрю на руки и свожу брови. Эти руки... мои! Настоящие. Руки Альва. Я в своем теле. Уши улавливают какой-то звук, и я оборачиваюсь.

Между деревьями что-то мелькает. Что-то большое. Я уже видел подобное в голове Монтано.

— Ты пришел...

Нежный голос звучит прямо у длинного уха. Я не двигаюсь — не вижу в этом смысла.Хм, похоже я понимаю, куда попал. Кожей чувствую. Это какой-то переходный мир. Между Кибой Рио и Богом. Между человеком и НЕЙ. Грань, где возможно взаимодействие между муравьем и высшем существом.

Молчать нельзя:

— Я пришел.

Слова даются с трудом. В моей глотке будто кисель.

— И я знаю зачем...

А потом...

Это случилось...

Я вижу ЕЁ!

Зубы сами сжимаются, а костяшки пальцев хрустят. Сердце выламывается от напряжения и тяжелой атмосферы.

Из-за деревьев выходит ОНА. Нет, не она...

ОНО.

Огромное щетинистое существо с десятками глаз, массивным круглым телом и восьмью конечностями, расходящимися во все стороны. Тварь настолько большая, что заслоняет небо. Настолько страшная, что даже столетний Альв испытывает страх. Ее отвратные глаза смотрят во все стороны. Шипастые конечности еле шевелятся, не издавая ни звука, несмотря на габариты.

— Ты не хотел увидеть это...

Сжимаю зубы сильнее, не в силах справиться с киселем в глотке.

Огромная туша пропадает также неожиданно, как и появилась, превращаясь в черную дымку.

— Но ты хотел увидеть это...

Голос за спиной все такой же прекрасный и будоражащий все шесть альвских чувств. Медленно оборачиваюсь.

В десяти шагах от меня стоит женщина, выше меня в два раза. Статная, прекрасная и величественная. Волосы похожи на туман, а глаза на всепоглощающий космос. От ее улыбки хочется сжаться и пасть к ногам. Ее платье кажется сотканными из черного ветра. Оно бликует и я замечаю обнаженный живот, грудь и талию.

Только сейчас до меня доходит, что Шиила хочет сказать.

Что она умеет играть на чувствах. Может заставить ее ненавидеть или любить. Бояться или боготворить. Что она не понимает смысла вести со мной разговор, если способна на подобное. Ей не нужно меня в чем-то убеждать или что-то доказывать. Сейчас ей достаточно пожелать я и буду ее верным рабом, пуская слюну на единственную чистую красоту во всей вселенной. Пожелает и я буду испытывать к ней отвращение. Или любить. Она не может по-другому. Такова ее сущность. Одно ее присутствие — закон для мироздания.

Действительно...

Понятно, почему боги не общаются с такими, как мы. Зачем им? Это ведь даже не общение, а просто... хренота какая-то. Уговаривать не надо, что-то внушать тоже. Лепи из пластилинового болванчика всё, что хочешь. В этом месте у меня нет свободы воли. Всё, что мне скажут — будет фактом и единственной истиной.

Богиня просто стоит и смотрит на меня. Ветра нет, но ее туманное платье и волосы колышатся. Не могу понять улыбается она или грустит. Вроде смотришь, улыбка, а потом приглядываешься — грусть. Она меняется. Ее внешность непостоянна и зависит от того, какой я хочу ее видеть. Будто сам проецирую ее...

Гниль подземная...

— Почему ты молчишь? — шепчу, вглядываясь то ли в открытые глаза, то ли в закрытые.

Она не отвечает. Сверлит меня своим пожирающим взглядом.Почти не сомневаюсь, что она знает о чем я думаю.

Да уж. Паршиво чувствовать себя пластилином. Вот она стоит сейчас и может обратиться в паука, а я буду его обожать — стану арахнофилом. Или, наоборот, возненавижу всех красоток-брюнеток, буду плеваться от отвращения.

— Ты хочешь сказать, что мне не должно быть важно, кто ты? Монстр или нет?

Забавно, никогда не думал, что, встретившись с богом, буду разговаривать так. Тет-а-тет. Я просто знаю, что ей плевать на все эти важности, поклонения, воздыхания. Какая разница, как копошится муравей.

Качаю головой, пытаясь выбить из мозгов всякую чепуху.