– Когда приступать?
– Немедленно, Иван Петрович. Машина уже внизу, – довезет вас до Балашихи, а из дивизии Дзержинского, я уже договорился, вас вертолет доставит – до Буя, прямо до места происшествия.
Остановившись недалеко от вокзала, Варуж открыл свою фуру. Рефрижератор был набит ящиками с коньяком.
– На! – он сунул Белову в карманы пальто две бутылки.
– Да что ты, не надо!
– Держи-держи! Тебе еще ехать – надо пить. – Покопавшись в карманах, он извлек зеленую сотенную: – А это чтоб закусывать! Больше, прости, не могу. Один автомат будешь брать – пострелять вдруг кого?
– Нет-нет!
– Ну, сигарет возьми, четыре пачки. И зажигалку на – совсем новая. Система фирмы «Крикет», она безотказная.
– Спасибо. Я отдам.
– Отдашь! – кивнул Варуж. – Мир тесен, встретимся!
Они обнялись.
КАМАЗ взревел и, развернувшись на вокзальной площади, взял курс на запад, на Псков.
Путь же Белова лежал по железной дороге на север.
Однако даже слепому было видно, что этому пути не быть простым.
Вокзал и его окрестности были запружены патрулями, милицией.
Найдя себе укромное, удобное для наблюдения место – очередь за селедкой и творогом, продававшимися на ступенях закрытого магазина «Книги», Белов беспрепятственно мог наблюдать за действиями ментов и патрулей.
Менты не просто слонялись без дела, штрафанув кой кого, да и выпив слегка – как обычно. Они осуществляли, как это ни странно, определенные, совершенно осмысленные действия.
Останавливали мужчин. Проверяли у них документы. Только мужчин. Причем во всех останавливаемых и проверяемых было нечто общее...
Но что?!
Неожиданно – не по логике, а по профессиональной привычке зрительно воспринимать и образно оценивать – его ударило: проверяют тех, кто смахивает, хоть отдаленно, на него самого, на Белова...
Калачев и прапорщик Капустин, которого он прихватил с собой, ценя за «интуицию», стояли на шоссе среди последствий разгрома, учиненного Варужем над бандой Рыжего-Серого.
Лишних не было, шоссе было перекрыто: транспорт гнали в объезд за пять километров.
Майор, сотрудник местного угрозыска, давал разъяснения Калачеву:
– Четверо... – погибли при взрыве автомобиля...
– Автомобиль?
– Был поражен одним выстрелом в упор...
– Из какого оружия? Подствольник?
– Нет. Предположительно это был выстрел из авиационного реактивного миномета.
– С воздуха?
– Трассологи, баллистики сошлись на том, что пуск реактивной мины был произведен вот возле этой точки, почти горизонтально, но все же с некоторым уклоном вниз. То есть стреляли с высоты трех-четырех метров...
– Следы автомобиля?
– Нет, никаких автомобильных следов: ни тормозных на асфальте, ни на грунте – грязь в кюветах абсолютно не тронута – видите? Фиолетовая пленочка на поверхности воды – вот, вот, там и у камышей совершенно не тронута.
– А это что за следы на асфальте? Явный тормозной...
– Это следы погибших «жигулей». И вот тут они стояли, развернувшись поперек, блокируя дорогу на север.
– Занятно. – задумался Калачев. – А сами-то вы что предполагаете?
– Предполагаем, что били с вертолета...
– Нужно связаться с ПВО и выяснить, кто занимал воздушное пространство в указанное время.
– Да в том-то и дело, что никто! Мы сразу же запросили ПВО. Я сам звонил в воздушный регистр. Полетов не было. И даже не было подлетов в радиусе пятидесяти километров.
– В какое время?
– Плюс-минус три часа от момента происшествия.
– Так, ясненько!
– Далее. Эти двое вон, что лежат на травке, возле опушки – ближний к нам, кстати, главарь банды Рыжий-Серый.
– Он же Моченый, он же Бутилов, он же Верховин, – кивнул Калачев.
– Оба контужены взрывом, но смерть наступила позднее от многочисленных огнестрельных ран...
– Через какое время после ранений?
– Да тут же, на месте, в момент. Дальний от нас получил восемь пуль, три из которых – в голову... Главарь – двенадцать попаданий, все в область живота, груди – вы ближе подойдете и увидите: вся середина тела – просто фарш.
– Из чего стреляли, удалось выяснить?
– Конечно! Стреляли из того вон пистолета-пулемета – десантный вариант. Был выпущен весь боекомплект. Боекомплект был полный – гильзы мы нашли.
– А скажите: судя по разбросу гильз – стреляли короткими?
– Нет! Похоже, что весь боекомплект был выпущен разом, с одной практически точки. Стрелявший не перемещался во время огневого контакта... или почти не перемещался.
– Так, так...
– Но самое интересное – вот! Седьмой.
– Который как бы «убийца»?
– Да. Автомат был брошен ему на грудь... Его следы, этого «как бы убийцы», приходят сюда, на место его гибели, вон оттуда – словом, идут из леса.
– Предполагаете – засада?
– Нет. Он явно тоже принадлежал банде, один из них.
– Следы в лесу? Опушку осмотрели?
– А как же! Он отлучался в лес по нужде.
– Я думаю, что он отошел, возможно, именно во время боя, – заметил Калачев. – Либо струсил, либо хотел уклониться от участия. А может, и просто – живот вспучило.
– Вот именно. Следы на опушке подтверждают ваше последнее предположение. Убитый страдал желудочным расстройством, сильным, не совместимым с боем. Трусость здесь исключается, как и желание уклониться: он, облегчившись, вышел на шоссе.
– И был убит...
– Но чем убит – вот ведь загадка!
– Действительно, труп странно выглядит.
– Медики утверждают, что смерть наступила от сильнейшего электрического разряда.
– Разряд пришелся в голову?
– Да, видите? Обуглена щека, пол-лица сгорело до зубов.
– Какое-то устройство вроде электрошокера, может быть – с вертолета?
– Нет, что вы! Здесь совершенно иные мощности: миллионы вольт и токи – сотни, тысячи ампер. Картина смерти приблизительно такая же, как от удара молнии.
– А погода здесь, какая была?
– Такая же, как сейчас. Ясная. Безоблачная.
– Весь день?
– Ну, разумеется! И всю последнюю неделю тоже, кстати. Как вам все это?
– Высокий класс. Что скажешь? Семерых зажмурить за минуту. Профессионалы работали.
– Казалось бы, ага! Профессионалы? Группа? Но ведь на карабине «пальчики» нашлись. Совсем не профессионально. На рукояти, на спусковом крючке – майор достал из папки и протянул Калачеву листок – с готовыми уже проекциями отпечатков. – И «пальчики» всего лишь одного-единственного исполнителя – не группа, стало быть? А? Странно?
– Так-так. А «пальчики» кого-либо из убитых?
– Нет! «Пальчики» не их, не убитых, пальчики принадлежат тому, кто еще здесь был, восьмому. Одному из убийц, словом. Или единственному убийце. Стрелявший был, безусловно, профессионал, причем, заметьте, классный. Возможно, прошел горячие точки. Или служил в спецчастях. Причем в особых спецчастях! Семь человек за минуту положить! Это дорогого стоит! И тем не менее он оставил отпечатки! Уму непостижимо!
Калачев вдруг достал из кармана свою записную книжку и извлек из нее еще один дактилоскопический отпечаток, заложенный за обложку.
– Профессионал, говорите?
– Побойтесь бога, Иван Петрович! Скоротечный бой – и двадцать попаданий – с одной очереди! В кино такое – сколько хочешь, согласен. А в жизни – нет! В жизни такое сможет изобразить один, может, из десяти тысяч. Да и то...
– А? – Калачев предъявил майору оба отпечатка рядом, предлагая сопоставить.
Майор как глянул, даже отшатнулся, испугавшись.
– Бесспорно. Он! – И взглянул на Калачева с безмерным уважением: – Вы... Иван Петрович... Прости слов не нахожу!
– Для этого сюда и послан, – скромно ответил Калачев. – Похоже, что здесь побывал и принял живейшее участие в происходившем художник наш, заслуженный художник – Белов Николай Сергеевич, бежавший всего несколько часов назад.
– Откуда бежавший? У нас по области побегов год уж как не было.
