-Олег, там сигналят править к берегу. Кажется, у нас будет еще одна незапланированная стоянка в ближайшем порту. – К чародею, что спустился к себе в каюту и в очередной раз засел за тренировки своего дара, заглянула в гости Доброслава. – А чем ты занят? Почему в центре магической звезды лежит бутерброд?
-Пытаюсь слегка расширить границы своих возможностей. А если точнее, то нарастить толщину этой булки с куском буженины поверх. – Информацию о новой стоянке, скорее всего нужной дабы как следует заделать нос пострадавшего корабля и не дать морскому змею при следующей атаке каких-либо преимуществ при атаке данного слабого места, волшебник отметил лишь самым краем сознания. Сейчас все его мысли были заняты куда более важной проблемой, а именно попыткой создать органику нужного сорта из ничего…Или вернее, из магической энергии. Попытка теоретически имела некоторые шансы увенчаться успехом – материализация являлось одной из редких школ магии, трудной, затратной, мало применимой в бою или быту и потому остающейся уделом узких специалистов, однако же про неё писали в открытых источниках и художественной литературе. Более того, некоторыми азами её Олег уже владел, вернее подсмотрел их у чародеев старших рангов во время работы в военных госпиталях. В большинстве случаев целительные чары лишь ускоряли регенерацию тканей пациента, но иногда требовалось в прямом смысле слова создать новую плоть. Или кости, к которым та должна крепиться. Обычно маги-медики просто брали донорские ткани, но при работе с теми пациентами у которых аура грозила расползтись по швам легче было не заставить организм больного принять кусок чужого мяса, а именно создать такую полностью «нейтральную» в плане энергетики заплатку. А раз так, то почему бы слегка не изменить заклинание, подставив вместо еще живых тканей пациента совсем другой образец для копирования? – Будь добра, переложи его на аптекарские весы, а то у меня чего-то руки трясутся…Кажется, перенапрягся я слегка. И температуру ему измеряй.
-Ты сейчас выглядишь как жертва вампира, которую тот недогрыз. Потный, бледный и трясущийся. Ну и зачем над собой так измываться? – Недовольно пробурчала девушка, тем не менее покорно начиная возиться с оборудованием.
-Пытаюсь увеличить резерв тем же способом, которым люди и новые мышцы наращивают. Раз за разом довожу себя до истощения, чтобы организм привык к нагрузкам…Я же целитель, хорошо чувствую свой предел, а потому у меня почти нет шансов случайно надорваться…Хотя ощущения, понятное дело, все равно неприятные. – Олегу казалось, что некоторый толк от подобных упражнений имеется. Когда он только начинал осваивать телекинез, то с ощутимым напряжением поднимал в воздух относительно легкие предметы. Сейчас мог силой мысли засветить врагу в лоб среднестатистическим поленом или даже двумя-тремя, поскольку немало тренировался сразу с несколькими грузами. Возможно, еще пара-тройка лет и ему покорятся действительно тяжелые вещи, и можно будет попробовать жонглировать ядрами и врагами без помощи рук? А заодно и другое энергозатратное волшебство освоит, вроде той же материализации? – Так какой результат?
-Сто двадцать четыре грамма, и двадцать один градус по цель Цельсию, – оборотень не замедлила исполнить его просьбу. – А было?
-Сто двадцать семь и двадцать один градус, – Олег вытер рукавом проступивший на лбу пот и задумался о том, что бы полученный результат мог значить. – Либо у меня весы врать начали, либо вместо материализации получился обратный процесс и часть то ли мяса то ли хлеба перешла в энергию без каких-либо внешних эффектов вроде свечения или нагрева. Надо будет попробовать повторить все заново…Как отдышусь.
-Это все, конечно, интересно, но я пришла к тебе по несколько другому поводу, – Доброслава поймала заинтересованный мужской взгляд и чуть сморщилась. – Нет, раздеваться пока рано. Олег, нам надо серьезно поговорить.
-Что-то мне этот разговор уже не нравится, – пробормотал чародей, садясь на свою кровать и прислушиваясь к дару оракула. Тот молчал. По всей видимости непосредственная опасность жизни чародея пока не угрожала, а раз так то его способности к предвиденью то возможных вариантов будущего то картин давно минувшего прошлого продолжали работать в своем обычном режиме. Активировались в произвольное время чтобы засорять голову волшебника ворохом смутной и, обычно, даром не нужной ему информации. – Говори, я тебя очень внимательно слушаю.
-Возможно, скоро я покину команду. И тебя. – Ходить вокруг да около оборотень не стала, ей вообще была свойственна прямота в поступках и желаниях. – Понимаешь, в России у кого-нибудь вроде меня нормальной жизни некогда не будет. Девка, нелюдь, без родни, да еще и кащенитка вдобавок. Не спорю, пока я живу в твоем доме, мне чихать на всяких сельских попов и благородную шваль средней паршивости, а уж злословящих дурынд или путающих меня с обычной шлюхой дебилов из крестьян и мещан и вовсе можно не считать за проблему…Или за людей…Но хочется для себя чего-то большего и лучшего, а настоящей семьей нам все равно не стать.
-Ну, теоретически то шансы есть, – чисто машинально пробормотал Олег, ошарашенный свалившимися на него новостями. – Дети от совместных браков славян и нелюдей все-таки иногда рождаются, пусть и крайне редко. А если я стану достаточно сильным магом, то вероятность этого еще сильнее возрастет.
-У меня нет в запасе пары-тройки столетий, даже всего один век спустя я уже скорее всего буду старухой с седыми волосами в гриве и морщинами на лице, – словно извиняясь, развела руками девушка. – Оборотни живут дольше обычных людей, но все-таки мы не какие-нибудь там полубессмертные ламии или эльфы. И обычные чары омоложения на нас не действуют из рук вон плохо.
-Эм, а сколько конкретно вы живете? Признаться честно, я раньше совсем не интересовался этим вопросом, – Олег смутился, ему очень не нравилось чего-то не знать. Особенно если речь шла о таких важных вещах, касающихся близких ему людей.
-По-разному, зависит от личной силы. Обращенные из простых людей перевертыши и до ста не всегда доживают, пусть и остаются крепкими до самой смерти. Но вот моему деду было далеко за двести, когда его убили, и он едва-едва начинал седеть, а колдовал не хуже тебя. Вроде бы наша мощь зависит от того, как часто мы сражаемся и кем именно питаемся, но это не точно. – Доброслава неопределенно помотала рукой, видимо сама будучи не очень уверенной в достоверности известных ей сведений. – Отец говорил, что во времена Наполеона жил во французском местечке Жеводан один невероятно богатый оборотень-дворянин, который жрал либо убитых им на дуэлях магов, либо драконью вырезку добытую его собственными когтями из вполне себе живых и пытающихся сопротивляться ящеров, которых придерживали слуги…Но этот князь-оборотень все равно сдох от старости то ли в сто десять, то ли в сто двадцать. А обычно потомственные перевертыши вроде меня или его хотя бы до полутора сотен дотягивают.
-Даже сто лет – это очень-очень долго…Тут не всегда знаешь, получится ли до следующей недели дожить, а ты уже о таком далеком будущем задумываешься. – Олег специальными чарами для продления молодости уже начал потихоньку пользоваться, но продолжал мерить время жизни привычными ему по родному миру рамками, когда все намеченное надо успеть до пятидесяти. Край – до шестидесяти. Нет, жизнь по идее и в семьдесят кончается только у тех кому не повезло, но силы на то чтобы выдержать мало-мальски продолжительные нагрузки уже даже у пожилых хватает не всегда, да и разум зачастую подводить начинает. – Слушай, если я сделал что-то не то…
-Да, брось, для мужика ты практически идеален, разве только немного брезглив, осторожен и слишком добр…Но такие недостатки я могла бы терпеть вечно, ведь обычно бывает куда хуже и вообще настоящего вожака из щенков с молочными зубками делают исключительно боями и правильным воспитанием. – Отмахнулась Доброслава. – Просто не хочу я оставаться в России, где всегда буду вторым сортом. Особенно под рукой у Саввы, с которыми у всех кащенитов давняя вражда. Пусть нет пути назад в мой народ, но сходиться в бою с теми, с кем играла в детстве, не хочу. Вот если б до глоток старейшин добраться – тут другое дело! А Америка заселена либо беглецами от прошлой жизни, либо потомками таких беглецов. И нелюдей среди них проживает тоже немало, поскольку те кого усиленно выдавливала из Европы церковь, в конечном счете переселились именно туда.
