Вот и все. Она сказала. Теперь — будь что будет!

Мда, а я ведь только недавно сам хотел ей предложение сделать. Видимо это судьба?

— Выходи за меня, — был мой ответ на ее признание.

Люда почему-то расплакалась. Но сейчас я уже почувствовал, ее слезы были иными. Облегчение, вот что это было.

— Я согласна, — еле слышно прошептала она.

К родителям мы вышли лишь спустя четверть часа. Девушка все никак не могла прийти в себя. Поделилась все же, что ее тревожило, почему она вообще так себя вела, и какие мысли у нее были о будущем. Зато мне пришло в голову, что отсутствие «интимной защиты» — бывает и недостатком вот из-за таких незапланированных последствий. И теперь понятно, откуда была высокая рождаемость в это время и куда она делась в будущем.

Отец с мамой объявлению о свадьбе обрадовались, но поняли, что такое спонтанное решение неспроста. Однако ругать нас не стали, батя так вообще философски заметил, что рад, что я не женат на работе. Вот вообще не ждал от него такой реакции!

В итоге свадьбу наметили на конец мая, чтобы было время и подготовиться и денег на стол для гостей подсобрать. Меня тут же озадачили, кого я хочу видеть в качестве приглашенных. Причем, в процессе обсуждения я с удивлением узнал, что колец покупать не только не нужно, но даже «вредно». Это пережиток буржуазии и церковного засилья! Да и белое платье для невесты — оттуда же. Хотя сама Люда не прочь была бы его надеть. Но свадьбу устроить можно, правда только после официальной регистрации в ЗАГСе, где все проходит очень аскетично. Торжеств никаких там нет. Церемонии тоже. Расписались и на выход. При этом важно было всех уведомить об изменении своего социального статуса — и комсомол, в котором мы с Людой состояли, и партию, и на работе рассказать. У меня слегка голова кругом пошла от этого. Вроде «неважное событие», но рассказать всем обязан. Как так? А вот такой выверт! Создание семьи — это не личное дело двух человек, а важное общественно-политическое событие и никак иначе! Слов нет, одни маты. И ведь в будущем эти перегибы будут убраны, но сейчас только так.

Засыпал я с трудом из-за обилия информации и новых эмоций. Я скоро стану отцом! Пока не верилось. Но вот, Люда рядом лежит, и не думаю, чтобы она стала врать в таком вопросе. Уж точно не так правдоподобно. Успел ее узнать за столько лет.

На следующий день я был малость пришибленный, что и Андрей заметил.

— Что с тобой? Случилось что-то? — спросил он, когда первая пара закончилась.

— Женюсь.

Рассказывать, что «по залету» не стал. Зачем? И так ведь хотел Люде делать предложение, а о наших отношениях Андрей знал.

— Поздравляю. Поверить не можешь, что согласилась? — усмехнулся парень, по-своему поняв мое состояние.

— Наверное, да.

— Она была бы полной дурой, если бы отказала тебе, — фыркнул Андрей и на этом тема как-то сама собой заглохла.

У нас еще три пары впереди было и новый рабочий день.

После университета работать по основному профилю не смог. Сначала позвонил Алкснис, заявив, что нашел место под будущее конструкторское бюро для разработки реактивных самолетов. Тут же пришлось искать Цандера и Королева, радовать их этой новостью. Затем уже лично с ними встретился и познакомил между собой. Заодно и место осмотрели. Военные выделили под КБ пару помещений в невзрачном сером здании, которое они использовали под архив. Озадачил Фридриха Артуровича с Сергеем составлением технического обоснования под разработку будущего самолета, и уже после этого вернулся в Кремль. Но день уже закончился, так что просто забрал подготовленные Андреем папочки на предприятия, чтобы на следующий день с утра поехать по ним с проверкой. Еще и парня предупредил, чтобы тот не терял меня, когда я на учебу не приду. Ну и лекции записал, мне их потом переписывать.

За следующую неделю ничего нового не произошло. Дома тоже будто ничего и не поменялось. Только Люду мама уже начала «дочкой» звать, да по вечерам они обсуждали предстоящее событие. Я же полностью погрузился в поездки по предприятиям. Решил разгрестись с этим делом, чтобы потом плотнее поработать с Королевым и Цандером. Как раз они освоятся и первые эскизы сделают. А там и я подключусь, смогу подсказать, на что лучше обратить внимание, а что — тупиковая ветвь. Надеюсь, моих обрывочных знаний хватит хотя бы для этого. Да и сама работа над самолетом будущего и задел на освоение космоса меня очень привлекала.

Когда я все же смог добраться до будущей легенды покорения космоса, тот что-то жарко обсуждал с Фридрихом Артуровичем, склонившись над тетрадью. Они даже меня не заметили, когда я зашел. Мне стало интересно, о чем ведется спор, и я тихонько прислушался.

— Не согласен, — мотал головой Королев. — С таким удельным импульсом стенки просто разорвет! Подходящего металла-то нет. Нужен меньший импульс.

— Но тогда придется увеличивать количество топлива, — возражал Цандер. — Это какая масса будет у ракеты⁈ Раз нет металла, то может, найдется какой сплав?

— Это годы работы по его разработке! Да быстрее и проще построить гигантскую ракету, чем корпеть над ним. Конечно, такой сплав нужен, но лишь на перспективу. А пока работаем с тем, что есть, — тут он все же заметил меня и замахал рукой. — Сергей, привет! Подойди, пожалуйста, реши наш спор: что лучше…

И он начал мне объяснять, что у них случилось. А случилось то, что эти фанатики космоса забыли про самолет и переключились на создание космической ракеты! Той самой, что я описывал Фридриху Артуровичу при нашем знакомстве. Пришлось срочно им напоминать, для чего вообще их собрали.

— Но Яков Иванович не против этой идеи, — возразил мне Королев.

— М-да? И что вы ему сказали, чтобы он согласился? — со скепсисом посмотрел я на них.

— Пообещали, что ракета способна доставить большую бомбу из любой точки нашей страны до столиц противника, — чуть смущенно признался Сергей Павлович. И тут же перешел в атаку. — Но ведь это реально! Да, не просто, и ракета получится довольно большой, но все расчеты указывают, что такое возможно!

— Тут я спорить не буду, — примирительно поднял я руки, чем успокоил напор Королева. — Однако первоначальная задача была в ином — сделать самолет. Как же вам, товарищи, можно доверять столь большое дело, как создание подобной ракеты, если нет уверенности, что вы ее доведете до конца? А ведь найдется не мало людей, что будут тыкать вас носом — мол, они даже самолет построить не смогли, а нам какие-то сказки про могучие ракеты рассказывают. Скажете, такое невозможно?

Крыть им было нечем.

— Так давайте все же перейдем непосредственно к реактивному самолету. Хоть что-то вы по нему сделали?

Совсем уж на первоначальный план Королев с Цандером не «забили». Предварительный эскиз был сделан, причем в обоих вариантах, как Королев и обещал — с двигателем в хвосте и двумя в крыльях. Однако характеристик двигателя еще не было, как и самого двигателя, из-за чего дальнейшая работа застопорилась. Вот на этом моменте Сергей Павлович и пошел к Цандеру, который и стал ему расписывать свои идеи сначала о конструкции будущего двигателя, а там и на ракеты они перешли.

— Начнем с создания лаборатории по исследованию реактивного движения, — подвел я черту под разговором. — Уже от результатов, что там получим, и будем отталкиваться.

Чуть подумав, ответственность за работу лаборатории возложил на Королева. Он мне показался более ответственным товарищем. Свою-то часть работы он выполнил и не его вина, что дальше эскиза у него работа не пошла. Уже после этой договоренности двинулся к Алкснису. Надо с ним поговорить, что ему наплели эти две увлеченные личности. Ну и насчет лаборатории договориться.

Уже покинув ученых, ко мне вдруг пришло осознание — а ведь со мной никто сейчас не спорил и не сомневался в моем праве командовать. Словно так и должно быть. Задумавшись, отчего так, пришел к выводу, что мои поездки по заводам в качестве проверяющего не прошли даром. У меня появилась внутренняя уверенность и в себе и в своем праве отдавать распоряжения. И люди это чувствуют. Ну и про мои знакомства с высокопоставленными чиновниками как в военном ведомстве (Алкснис), так и в руководстве страны (Сталин) люди не забывают. К тому же и в тех ведомствах ко мне относятся не как к случайному человеку, а вполне уважительно. Это тоже сказывается на отношении незнакомых людей ко мне.